Марина Серова - Коготок увяз...
Мальчик смотрел на нас, и я ему явно пришлась по душе. Во всяком случае, в его взгляде отчетливо читалось одобрение моей нетривиальной красоте. Я улыбнулась. Скушает наживку рыбка, как пить дать, скушает… От Леночки его непраздный интерес к моей особе тоже не укрылся, и она нахмурилась. Ого! Да она ревнует! Но что может быть общего у столь хорошенькой девочки с этим страшным мальчиком? Ответа на это я найти не могла, наверное, в нашем обществе лозунг «Мужчина должен быть чуть краше обезьяны» прижился навечно. Надо будет написать как-нибудь трактат о вреде этого постулата. В конце концов, именно женщинам свойственно чувство эстетики! Разве наши избранники не должны радовать наш взгляд?
В нужный момент, когда я поняла, что мой «красавчик» собирается удалиться на несколько мгновений, я попрощалась с Леночкой и пошла прочь, специально пройдя мимо него и слегка обдав его сладким запахом своих редких духов. Он вздрогнул. Ему показалось, что он слегка задел меня.
– Извините… – пробормотал он.
– Ничего, – проговорила я томным голосом и подарила ему сексуально-направленный взгляд, обещающий вечную и незыблемую страсть. Мальчик растерянно и радостно проводил меня взглядом. Я спокойно прошествовала до выхода, там я остановилась. Достала сигарету и принялась ждать. Как коршун ожидает цыпленка. Как маньяк поджидает припозднившуюся жертву. И мой «французский песик» не замедлил проявиться в пространстве дверей. При виде меня он застыл. В его глазах вспыхнула самонадеянная радость. «Иди ко мне, цыпленочек, – коварно подумала я, улыбаясь робко и непринужденно, – иди… Я сожму тебя в страстных объятиях, о которых ты пожалеешь. Как жалели утром любовники Клеопатры, искренне признав себя идиотами».
– Я забыла зажигалку, – проговорила я и пожала плечами. – Глупо, правда?
Мой взгляд при этом был призывен и печален. Несчастный падший ангел. С демоническими наклонностями.
Моя жертва рванулась ко мне, как мотылек на свет лампы. Он трясущейся от волнения (или от страсти?) рукой протянул мне зажигалку «Федор». Я закурила изящную сигарету. При этом мои губы явно показали, сколь сладки они в поцелуе.
Мой коварный, обольстительный трюк возымел нужное действие. Бедняга не сводил с меня потрясенных глаз. Я стала предметом его вожделений. Поэтому, когда я, мило улыбнувшись, пошла к выходу, он опечалился. Его искреннее горе могло растопить каменное сердце. Я сжалилась. Остановившись у входа, я дала ему возможность подойти ко мне. Прерывистое дыхание за моей спиной говорило о том, что расстаться со мной сейчас для него страшнее, чем потерять место в универсаме. Я обернулась. Он отпрянул. Улыбнувшись, я сказала:
– Вы что-то хотели?
– Да… То есть нет.
Он опустил глаза. Я кивнула и прошла дальше.
– Подождите! – отчаянно прокричал мой Ромео.
Я подождала. Сегодня я была воплощением доброты и человеколюбия.
– Что вы делаете вечером?
Его глаза умоляли. Они жаждали меня с такой страстью, что мне стало его искренне жаль. Бедный, бедный… Ну, знаешь же, что ничего из этого не получится…
– Вечером? – удивленно спросила я. Он кивнул:
– Я хотел бы пригласить вас куда-нибудь…
– Меня? – Я опять разыграла изумление.
– Простите… – Он опустил голову и побрел назад. Стоп.
– А куда? – Мой тон стал более снисходительным.
– Куда вы сами пожелаете… – Он бросился ко мне с такой скоростью, что я испугалась, что сейчас он собьет меня с ног.
Куда бы мне пожелать? В ресторан? Пошло, господа… В кино? А где сейчас можно найти приятный кинотеатр? Кроме того, мне нужен акт общения… Наедине я рисковала своей, извините, девичьей честью.
Отчего-то мне вспомнились мои магические числа. Они предсказывали мне азартные игры. Ну, что ж… Вполне неплохо.
– Я хочу в казино, – капризно надула я губы.
Он немного напрягся. Если откажется, подумала я, значит, у него нет денег. А если у него нет денег, значит, его кандидатура на роль коварного убийцы отпадает.
Хотя, если честно, хлипок он слишком для убийцы…
Я смотрела на него, ожидая ответа.
Он подумал и согласился.
* * *Я сидела у себя на кухне, задумчиво наблюдая, как дым от моей сигареты приобретает форму забавных колечек. При этом мои мысли витали неизвестно где.
На столе стояла недопитая чашка с кофе. Черт дернул меня связаться с этим казино! Если честно, идти туда мне не хотелось совершенно. Во-первых, я азартный человек и поэтому обычно избегаю подобных развлечений. А во-вторых, все-таки мой охранник вполне может оказаться убийцей, а разгуливать по ночам с убийцами под руку – опасно и безнравственно.
В общем, настроение у меня было преплохое. Я достала мешочек с костями, но, бросив на них взгляд, поняла, что даже на них у меня нет ни сил, ни желания. Вздохнув, я положила их на место. В конце концов, так можно окончательно потерять самостоятельность. Все за тебя начнут решать кости.
Телефон зазвонил, заставив меня оторваться от созерцания трещины на потолке. Я подняла трубку и услышала голос Пономарева:
– Танечка, вы извините, что я вас беспокою… Как у вас дела?
– В норме, – сказала я.
– Я очень за вас беспокоюсь… Может быть, мы прекратим расследование?
Я вскипела. Во-первых, я ничего не кончаю на половине дороги! Я максималистка! А во-вторых, там, в КПЗ, находится человек, который назвал меня барышней! И я вылезу из кожи вон, но помогу ему выбраться из этого злачного места!
Все это я высказала суровым и спокойным тоном. Он помолчал и, вздохнув, сказал:
– Я ведь просто боюсь за вас… Вы ведь такая юная, совсем девочка…
– За меня не боится даже моя мама, – отрезала я. Положив трубку, рассерженно фыркнула. Боится! С ума сойти! За кого? За Таню Иванову?!
И все-таки мне стало теплее… Оказывается, это даже приятно, когда за тебя боятся. Почти так же приятно, как если тебя называют барышней…
* * *Я почувствовала себя лучше только после того, как приняла горячий душ. Легкий макияж помог моему настроению немного подняться. У меня даже появилось предвкушение праздника. Все-таки казино… Пусть это не Монте-Карло и вместо достойных джентльменов меня будут окружать все те же гоблинообразные физиономии.
Я оделась. Мой облик излучал мягкое сияние. Я нравилась даже самой себе. Изящество линий искусно подчеркивалось маленьким французским платьем. Длинные ноги смотрелись в черных колготках изумительно. Скромная нитка жемчуга дополняла мою изысканность, придавая моему облику утонченность.
Бог мой! И такая фемина вынуждена находиться в обществе невзрачного типа, которого она к тому же подозревает в убийстве!
Таня! Прекрати! Если ты не перестанешь травить себя, твое настроение опять упадет!
Я достала магические кости и бросила их. На счастье.
«1+20+25». «Вы используете свою привлекательность в эгоистических целях, с равнодушной легкостью разбивая мужское сердце».
Ну, вовсе и не в эгоистических, усмехнулась я. И бросила их во второй раз. На этот раз я спросила, что меня ожидает сегодня вечером.
«1+21+25». «Уменьшение ваших доходов связано с помощью другим людям».
Так. Значит, я рискую проиграться. Надеюсь, что мне не придется потом пускать себе пулю в лоб!
На третий раз они выдали мне самый любимый мой ответ.
«4+18+27». «И все-таки все тайное рано или поздно становится явным».
Этот ответ я почему-то воспринимаю как воздушный поцелуй и пожелание удачи. Удачи я желала себе самой вполне искренне.
Я аккуратно сложила их в кисет и положила в свою изящную сумочку. Может, помогут мне в моей игре?
* * *Казино «Золотая пальма», в которое мы должны были пойти, располагалось в помещении гостиницы «Тарасов». Гостиница была небольшая, но приличная.
Мой поклонник дожидался меня возле входа. Одет он был в ужасный костюм серого цвета и омерзительную рубашку. Знаете, такая беленькая рубашечка с воротничком в стиле семидесятых? Ко всему этому «великолепию» были приложены букет чахлых недоношенных роз и заискивающая улыбка.
Я вздохнула. Парень явно переоценивал собственные возможности… Я бы на его месте заподозрила неладное сразу. С чего бы это вздумалось такой красавице позаигрывать с таким замухрышкой?
Или хочет ограбить? Или надругаться над невинностью? Или секретные сведения какие почерпнуть в разговоре? А может быть, втеревшись в доверие, я вынашиваю планы ограбления ювелирного отдела?
Мой юноша, однако, относился к разряду самовлюбленных идиотов. Поэтому он искренне полагал, что его красоту и скромное обаяние наконец-то оценили по заслугам.
Я подошла. Он взял меня под руку и, горделиво озираясь, провел внутрь.
Мы оказались в гнездилище порока. И оно мне, представьте себе, понравилось!
Я даже почувствовала себя весело и привольно от этих огней, нарядов, блестящих запонок… Народ был одет как в оперном театре на премьере. Явно подражая пресловутому Западу.
