Джон Гришем - Дело о пеликанах
Каллахан жадно впитывал каждое слово.
- Это очень хорошо.
- Да. Я расскажу тебе почему, позже, когда больше выпьем. Ты будешь ждать, что я проболтаюсь тебе, кто еще в этом списке, а я не должен этого делать. Я пытаюсь быть другом, Томас.
- Продолжай.
- В любом случае нет пути, по которому утечка произошла бы от нас. Невозможно. Она должна была исходить из Белого дома. Там полно людей, которые ненавидят Коула, и информация растекается подобно потоку через ржавые трубы.
- Возможно, утечка произошла из-за Коула.
- Может быть. Он грязный ублюдок, и согласно одной версии он выпустил информацию о Прайсе и Мак-Лоренсе, чтобы напугать всех, а потом объявить фамилии двух кандидатов, которые кажутся более умеренными. Это похоже на него.
- Я никогда не слышал о Прайсе и Мак-Лоренсе.
- Вступи в клуб. Они оба очень юны, тридцать с небольшим, с совсем небогатым судейским опытом. Мы их не проверяли, но, по-видимому, они радикально консервативны.
- А остальные в списке?
- Слишком рано спросил. Пропустил два пива и уже выстрелил вопрос.
Принесли напитки.
- Я хотел бы немного грибов, фаршированных мясом крабов, - сказал Верхик официанту. - Чтобы пожевать что-нибудь. Я умираю от голода.
Каллахан протянул свой пустой стакан.
- Повторите заказ.
- Не спрашивай опять, Томас. Может быть, ты вынесешь меня отсюда через три часа, но я никогда не скажу. Ты это знаешь. Скажем, по-видимому, Прайс и Мак-Лоренс отражают весь список.
- Все неизвестные?
- В основном, да.
Каллахан сделал медленный глоток шотландского напитка и покачал головой. Верхик снял пиджак и развязал галстук.
- Давай поговорим о женщинах.
- Нет.
- Сколько ей лет?
- Двадцать четыре, но очень развитая.
- Ты мог бы быть ее отцом.
- Мог бы. Кто знает.
- Откуда она?
- Из Денвера. Я говорил тебе.
- Люблю девушек с запада. Они такие независимые, непретенциозные. Похоже, все носят "Ливайзы" и у всех длинные ноги. Я мог бы жениться на такой. У нее есть деньги?
- Нет. Ее отец погиб в авиакатастрофе четыре года назад. Мать получила компенсацию.
- Тогда у нее есть деньги.
- Она чувствует себя комфортно.
- Пари, что она в порядке. У тебя есть ее фотография?
- Нет. Она не внучка и не пудель.
- Почему ты не привез фотографию?
- Закажу, чтобы выслать тебе одну. Почему это так развлекает тебя?
- Забавно. Великий Томас Каллахан, любитель свободных женщин, влюбился по уши.
- Я не влюбился.
- Это рекорд. Сколько? Девять, десять месяцев? Почти год ты фактически поддерживаешь постоянную связь, не так ли?
- Восемь месяцев и три недели, но никому не рассказывай, Гэвин. Для меня это не просто.
- Твой секрет в надежных руках. Расскажи мне все подробности. Какой у нее рост?
- Сто семьдесят, сто двенадцать фунтов, длинноногая, джинсы "Ливайз" в обтяжку, независимая, непритязательная, типичная в твоем понимании западная девушка.
- Я должен подыскать себе кого-нибудь. Ты собираешься жениться на ней?
- Конечно, нет! Кончай свое пиво.
- Похоже, ты теперь исповедуешь моногамию?
- А ты?
- Черт возьми, нет. И никогда ранее. Но мы говорим не обо мне. Томас, мы говорим о Питере Пене сейчас, Каллахане - Холодной Руке, человеке с версией самой блестящей женщины в мире. Скажи мне, Томас, и не лги своему лучшему другу, просто посмотри мне в глаза и признайся, что ты не устоял перед моногамией.
Верхик слегка наклонился через стол, глядя на Томаса и глупо ухмыляясь.
- Не так громко, - сказал Каллахан, оглядываясь вокруг.
- Ответь мне.
- Назови мне другие имена в списке, и я отвечу тебе.
Верхик отодвинулся.
- Отличная попытка. Думаю, что ответом будет "да". Мне кажется, ты влюблен в эту девушку, но слишком труслив, чтобы признаться в этом. Считаю, она твой выигрыш, парень.
- Ладно, пусть будет так. Тебе от этого легче?
- Да, намного легче. Когда я смогу увидеть ее?
- Когда я смогу встретиться с твоей женой?
- Ты запутался, Томас. Тут есть основное различие. Ты не хочешь встречаться с моей женой, а я хочу увидеть Дарби. Вот видишь. Уверяю тебя, они совершенно непохожи.
Каллахан улыбался и продолжал неторопливо пить. Верхик расслабился и скрестил ноги в проходе. Поднес к губам зеленую бутылку.
- Ты возбужден, приятель, - сказал Каллахан.
- Извини. Я пью так быстро, как только могу. Подали грибы в булькающих кастрюльках с длинной ручкой. Верхик бросил в рот два кусочка и стал яростно жевать. Каллахан наблюдал. "Chivas" отдавался голодной болью, ему нужно было подождать несколько минут. Все-таки он предпочитал алкоголь после еды.
Четыре араба с шумом уселись за соседний столик, смеясь и болтая на своем языке. Все четверо заказали виски.
- Кто их убил, Гэвин?
Он пожевал минуту, затем с трудом проглотил.
- Если бы я и знал, то все равно не сказал бы. Но, клянусь тебе, я не знаю. Непостижимо. Убийцы исчезли, не оставив следа. Все было тщательно запланировано и отлично исполнено. Ни одной улики.
- Почему такая комбинация?
Он отправил в рот еще один кусочек.
- Совсем просто. Это так просто, так легко объяснить. Они были такой естественной мишенью. У Розенберга не было охранной системы в городской квартире. Любой вполне прилично одетый грабитель мог войти и выйти. А бедный Дженсен околачивался в таких местах в полночь. Они были брошены на произвол судьбы. В соответствующий момент каждый умер. Другие семь представителей Верховного суда имели агентов в своих домах. Вот почему выбрали их. Они были глупцами.
- Тогда кто выбрал?
- Кто-то, у кого много денег. Убийцы были профессионалами, и, возможно, за несколько часов они покинули страну. Мы считаем, их было трое, возможно, больше. Неприятность с Розенбергом мог доставить один из них. Предполагаем, что с Дженсеном расправились как минимум двое. Один или больше стояли на стреме в то время, когда парень с канатом делал свое дело. Даже несмотря на то, что это было небольшое грязное заведение, оно было открыто для публики и, естественно, существовал большой риск. Но они сработали хорошо, очень хорошо.
- Я прочитал версию убийцы-одиночки.
- Забудь о ней. Невозможно одному убить двоих. Невозможно.
- Во сколько могут оцениваться эти убийцы?
- В миллионы. И много денег ушло на планирование всего этого.
- И у тебя нет никаких идей?
- Послушай, Томас. Я не участвую в расследовании, поэтому тебе надо спросить у других. Я уверен, черт побери, что они знают намного больше, чем я. Я простой юрист низшего звена в правительстве.
- Да, который, так получается, оказывается на одном уровне с Главным судьей.
- Это случайность. Надоело. Давай вернемся к женщинам. Я ненавижу разговоры юристов.
- Ты разговаривал с ним в последнее время?
- По мелочи, Томас, всегда по мелочи. Да, мы поболтали немного сегодня утром. Он заставил всех двадцать семь сотрудников суда вдоль и поперек просмотреть список дел, назначенных к слушанию, в поисках улик. Бесполезно. И я сказал ему это. В каждом случае, который поступает в Верховный суд, имеется две стороны, и каждая задействованная сторона, разумеется, внесет свой вклад, если один судья, двое или трое исчезнут, а вместо них придет один, двое или трое новых, более сочувственно относящихся к этому делу. Имеются тысячи апелляций, конец которым в итоге будет положен здесь. И ты не можешь просто выхватить одну и сказать: "Вот это дело! Именно этот человек убил их". Глупо.
- Что он сказал?
- Конечно, он согласился с моим блестящим анализом. Думаю, он позвал меня после ознакомления со статьей в "Пост", чтобы проверить, не удастся ли ему выжать что-нибудь из меня. Ты можешь поверить нервному человеку?
Официант склонился над ним, задержав вопросительный взгляд.
Верхик заглянул в меню, закрыл его и протянул ожидающему официанту.
- Жареную меч-рыбу, сыр. Овощей не надо.
- Я съем грибы, - сказал Каллахан.
Официант исчез.
Каллахан засунул руку в карман пиджака и вытащил оттуда толстый конверт. Положил его на стол рядом с пустой бутылкой пива.
- Взгляни на это, когда появится возможность.
- Что это?
- Что-то типа дела.
- Я ненавижу дела, Томас. В самом деле, я ненавижу закон и юристов. И за исключением тебя я ненавижу профессоров юриспруденции.
- Дарби написала.
- Я прочитаю сегодня ночью. О чем оно?
- Кажется, я сказал тебе. Она сообразительна и интеллигентна, к тому же активная студентка. Она пишет лучше многих. Ее страсть - конечно, другого плана, нежели ко мне, - конституционное право.
- Бедняжка.
- Она скрылась на четыре дня на прошлой неделе, полностью игнорировала меня и остальной мир и появилась со своей собственной теорией, которую она сейчас отвергает. Но тем не менее прочитай. Она гипнотизирует.
- Кто подозреваемый?
Арабы разразились оглушительным хохотом, похлопывая друг друга по плечам и проливая виски. Они наблюдали за ними с минуту, пока те не успокоились.
