Эрл Гарднер - Адвокат Перри Мейсон

— Продолжайте, — ответил судья. — Вызывайте ваших свидетелей.

— Вызывается Джаспер Хорн.

Высокий, костлявый, медлительный человек вышел вперед, поднял большую мозолистую руку и поклялся «говорить правду, только правду, ничего, кроме правды».

— Ваше имя Джаспер Хорн? — начал Дру.

— Да, сэр.

— Чем вы занимаетесь, мистер Хорн?

— Я десятник.

— Вы знакомы с обвиняемым Джорджем Анслеем?

— Да, сэр, знаком.

— Вы работаете по его подряду?

— Да. Я десятник на строительстве школы, которое он ведет в западной части города.

— Я прошу вас вспомнить утро прошлого понедельника: была ли у вас какая-либо беседа с Джорджем Анслеем?

— Конечно, я много раз разговаривал с ним. Он приехал на строительство, и мы осматривали работы.

— И все было спокойно, вам никто не мешал… Нет, я снимаю свой вопрос и задам другой. Не было ли жалоб на то, что строительство ведется не точно по документации?

— Были, и не раз.

— Скажите, беседуя с мистером Анслеем утром прошлого понедельника, вы обсуждали какое-то определенное дело, связанное с инспекторами?

— Да, сэр.

— Какое именно?

— Ну, некоторые из стальных несущих конструкций стены легли чуть в сторону от положения, намеченного в проекте. Расстояние между их центрами не совсем соответствовало документации, одна или две конструкции ушли чуть вбок.

— Инспектор уже говорил с вами по этому поводу?

— Да.

— И что он сказал?

— Он сказал, что или я должен проложить конструкции правильно, или вся стена будет разрушена.

— Вы спорили с ним?

— Можно сказать, спорил.

— А затем, позднее, вы поставили Анслея в известность об этом?

— Конечно, я все рассказал ему.

— И тогда же вы дали Анслею какой-то совет?

— Да, сэр.

— Какой?

— Я сказал, что если он хочет, чтобы все эти неприятности кончились, то ему надо повидаться с мистером Меридитом Борденом.

— И что Анслей вам ответил?

— Он сказал, что скорее возьмет пистолет и выстрелит Бордену прямо в сердце, чем подчинится подобному типу и будет платить ему отступные. Еще он сказал, что если Борден действительно ставит ему палки в колеса, чтобы вымогать деньги, то на этот раз ему не повезло. Он сказал, что таких людей мало просто убивать.

В зале суда раздался слабый гул.

— Свидетель в вашем распоряжении, — сказал Дру Мейсону.

Адвокат выпрямился на стуле.

— Эта беседа состоялась в понедельник? — спросил он.

— Да, сэр.

— А раньше были у вас споры с инспекторами по поводу дефектов конструкции?

— Я бы сказал… Ни на какую другую тему мы и не разговаривали, если хотите знать.

— Инспектора были настроены придирчиво?

— Мистер Мейсон, — с яростью воскликнул свидетель, — инспектора нас просто душили. Они толпой ходили по строительству, придирались к малейшим деталям, до каких только могли докопаться, забрасывали нас требованиями, заставляли ломать конструкции и заново их ставить. Они все время находились на строительстве, выматывая нам всю душу, не давая шагу ступить, буквально доводили нас до сумасшествия.

— И так продолжалось до понедельника прошлой недели?

— Точно.

— Включая понедельник?

— Включая понедельник.

— А теперь обратимся к утру вторника. В тот день вы разговаривали с инспекторами?

— Одну минуту, — вмешался Дру. — Этот вопрос не имеет отношения к делу и не входит в цели перекрестного допроса. Я ничего не спрашивал свидетеля по поводу утра вторника.

— Полагаю, что имею право допрашивать свидетеля по поводу всех его бесед с инспекторами, — возразил Мейсон. — В конце концов, то, что он показывает, является его умозаключением. Он говорит, что инспектора действовали безосновательно и были несговорчивы. Следовательно, я имею право выяснить фактические отношения между этим человеком и инспекторами, а также что он имеет в виду, когда говорит, что они действовали безосновательно или что они были несговорчивы. Должен быть какой-то стандарт нормальных отношений, от которого он отталкивается.

— Думаю, что вопрос правомерен, — заметил судья. — Свидетель, отвечайте.

— Во вторник утром, — продолжал Хорн, — все было совсем по-другому. Инспектор на работе подошел ко мне и сказал, что, по его данным, отклонения опорных конструкций в стене не выходят за пределы нормы. Он давно наблюдает за нашей работой и знает, что мы строим добросовестно. Поэтому считает себя вправе с настоящего момента предоставить нас самим себе, чтобы мы могли спокойно закончить строительство.

— Это было во вторник утром? — переспросил Мейсон.

— Да, сэр.

— Спасибо, у меня все.

— Вы свободны, — сказал свидетелю судья.

— Я вызываю Франка Ферни, — объявил Дру.

Как и другие свидетели, Ферни принес присягу и приготовился к допросу.

— При жизни Меридита Бордена вы работали у него?

— Да, сэр.

— В каком качестве?

— Ну, нечто вроде главного помощника. Я делал все, что было нужно в данный момент.

— Вы делали и секретарскую работу?

— Да.

— И ходили по поручениям?

— Да. Я делал все, о чем Борден меня просил. Например, когда у него собиралась компания, я следил, чтобы стаканы были полны, чтобы гости не скучали. Короче говоря, делал все, что нужно было сделать.

— Вспомните утро прошлого понедельника. Это не был Ваш выходной день?

— Нет, сэр. Определенных выходных у меня не было. Я находился около мистера Бордена почти все время, а если мне нужно было уйти, то просто говорил ему; что ухожу.

— А как было вечером в понедельник?

— Я сказал ему, что вернусь поздно, так как хочу провести весь вечер со своей девушкой.

— В котором часу вы ушли?

— В шесть часов.

— Вы знакомы с Марианной Фремонт, служанкой в доме?

— Конечно.

— Пищу в доме готовила она?

— Да, она.

— По понедельникам она выходная?

— Верно.

— И кто готовил еду в понедельник?

— В понедельник мы вели несколько лагерный образ жизни. Если мистер Борден и я оставались одни, я на завтрак делал яичницу-болтунью из нескольких яиц и жарил бекон. На второй завтрак у нас обычно был салат, а вечером я готовил что-нибудь. Если не было гостей. Если же они были (и это относилось не только к понедельнику), мы заказывали еду из кафетерия или вызывали другую кухарку.

— Готовилась ли какая-нибудь еда в прошлый понедельник?

— Мистер Борден сказал мне, что откроет банку квашеной капусты и сварит сосиски. Я с ним не обедал.

— Вы знаете, в какое время он обычно ел по вечерам в понедельник?

— С разрешения суда, я возражаю против этого вопроса, — заявил Мейсон. — Он не имеет отношения к делу.

— С разрешения суда, — сказал Дру, — нам очень важно установить время приема пищи, потому что время наступления смерти — от восьми тридцати до одиннадцати тридцати — определено только по температуре трупа, степени трупного окоченения и посмертного посинения кожи. Его можно уточнить, если мы узнаем, когда именно Борден в последний раз ел.

— А это именно то, что мы не можем знать точно, — заметил судья Эрвуд. — Ведь вы, Ферни, можете сказать только то, что Борден имел привычку ужинать в определенный час?

— Совершенно верно. Ваша честь. В понедельник вечером мистер Борден мог уйти через пять минут после меня и поесть где-нибудь, значит, это могло быть немного позже шести. Он также мог поужинать дома в обычное время, в половине десятого, или уже после того, как закончил свои дела с Анслеем. Я только знаю, когда он обычно ел по понедельникам. И могу назвать лишь это время.

— Понимаю, — задумчиво произнес Эрвуд. — Считаю, что при данной ситуации я должен принять возражение адвоката.

— Тогда, видимо, на этом мои вопросы заканчиваются. Вы можете допрашивать, — обратился Дру к Мейсону.

— Все владение Бордена окружает стена? — начал тот.

— Верно.

— К воротам подключена сигнализация?

— Да.

— Можно ли еще как-нибудь попасть на территорию не через эти ворота?

— Да. Есть задний вход.

— Где он?

— На заднем дворе, там, где гараж.

— Что это за вход?

— Это тяжелая литая калитка, которая постоянно заперта.

— У вас есть от нее ключ?

— Конечно.

— А у служанки?

— Тоже, сэр.

— И, конечно, ключ был у мистера Бордена?

— Правильно.

— Еще у кого-нибудь были ключи?

— Насколько я знаю, нет.

— В калитку может проехать машина?

— Нет, сэр, по ширине калитка такая, что в нее может пройти только человек. Это просто тяжелая, литая металлическая дверь. Машины на территорию въезжали лишь через главные ворота. Там поперек въезда вмонтирована сигнализация, прикрытая подвижной крышкой. Въезжающая машина своей тяжестью прижимает крышку, сигнализация включается, и в доме раздается звонок. Таким образом, мистер Борден всегда знал, что кто-то приехал.