Марина Серова - Кости не лгут
— Вася, Крысан! — напомнила я.
Василий покорно опустил руки и первым покинул ситайловскую квартиру. А я — за ним.
* * *Елашка — отдаленный район нашего города. Находится, как говорится, на отшибе. Короче говоря, большая деревня. Там и в самом деле преобладают «избушки», по выражению Ситайлова. Я была там несколько раз, тоже по роду своих занятий.
— А почему мы сразу в Елашку не поехали? — спросил Василий.
— А как ты думаешь? Вот так с пустыми руками к Петровичу идти?
— Эт точно, — встрял водила, немолодой мужик с курносым добродушным лицом, — если в гости идешь, надо того… — щелкнул себя пальцами по кадыку, — с собой принести.
Василий заржал. Водитель оценил его смех как одобрение данного высказывания и решил продолжить свой монолог:
— Вот ко мне позавчера тесть приезжал. Вот такой мужик, — он поднял кверху сжатый кулак, — как приедет, всегда литр с собой… А то и два…
Вася увлеченно слушал его, время от времени вставляя свои замечания — то по поводу крепости определенного напитка, упомянутого словоохотливым шофером, а то и просто так — поддакивал.
Я толкнула его локтем в бок.
— Перестань придуряться, — шепнула ему тихонько.
— А чего?
— Ничего. Послушай, у твоих знакомых, у кого-нибудь ствол есть? Хоть газовый?
— У Федьки есть. Я тут с ним в Тарасове познакомился. Настоящий боевой. Только самопальный. Ну помнишь, ты была уже у него? Там, где Витька убили. Федька тебе еще фонарик дал…
— Ну помню, помню. Поехали к нему.
— Ты что, опять, что ли, из ствола будешь?.. — испуганно спросил Вася.
— Чего? — переспросил водитель. Он уже закончил свой монолог и теперь внимательно прислушивался к нашему разговору. По-моему, он уловил только последнюю фразу. — Чего? Из ствола прямо будешь пить? — Он гулко загоготал. — Во дают девки нынешние — из горла водяру хлещут!
Я поморщилась.
Василий, не сдержавшись, захохотал, заразившись, видимо, смехом от чересчур веселого водителя. Отдышавшись, попросил его отвезти нас по другому адресу, к Федьке.
Дабы не давать шоферу новой темы для высказываний, я замолчала. Но водила нимало не нуждался в допинге. Он тут же принялся излагать нам историю о запойном пьянстве своей престарелой троюродной тетушки.
Василий слушал с выражением явного восторга на лице. Только что не аплодировал.
— Ну, собрали мы, так сказать, семейный совет. Порешили в ЛТП ее отправить. А то сил никаких нет — весь дом затиранила, — соловьем заливался водитель, видя такое внимание со стороны аудитории, — машину уже вызвали, а тут я встаю и говорю…
Что изрек наш рассказчик в тот момент, когда вызвали машину из ЛТП, мы так и не узнали. Увидев дом этого самого Васиного Федьки, я благим матом закричала:
— Здесь остановите!
И поскорее выпрыгнула из машины. Ну достал водила! Ненавижу болтунов!
Быстрым шагом я направилась к подъезду, слыша за спиной, как Вася пытался (не слишком, впрочем, настойчиво) заплатить водителю за наш проезд.
— Да ладно тебе, братишка! — гудел тот. — Чего там, сочтемся!
Василий наскоро рассыпался в благодарностях, помахал рукой отъезжавшей машине и догнал меня.
Глава 8
Федьку мы не застали дома, зато застали полную квартиру гостей. По-моему, гости здесь были явлением перманентным. Настолько перманентным, что они иногда не замечали, дома ли хозяин или его нет.
Как я понимаю, это вот и называется коммунизмом.
Ствол нам принесли сразу, даже не спросив, зачем он понадобился. О том, что Федька может его хватиться, не подумал никто.
Кобуры они не нашли, так что мне пришлось сунуть пистолет за пояс. Мы вышли из подъезда. Вася, который, видимо, рассчитывал на то, что право ношения оружия достанется ему как мужчине, посматривал на меня с завистью и даже некоторой боязнью.
Как же, доверю я тебе оружие, жди!
Теперь надо было попасть в Елашку. На общественном транспорте мы туда к ночи только доберемся — придется такси брать. Туда, я помню, такси ходит. Ну да, точно.
Уже в машине я задумалась — а что, если Петрович не один живет, а со всей своей кодлой? Хотя нет, вряд ли, в «избушке» они не поместятся — видела я эти «избушки». Ну от силы пара телохранителей с ним может быть.
Очень хочется верить, что так оно и есть.
Кроме этого, меня смущал еще один момент. Не заставили ли Петровича превратности судьбы избавиться от заложников? По-моему, вполне серьезное предположение. Ну ладно, посмотрим.
Такси ехало довольно быстро, и скоро многоэтажки сменились низенькими рядами частных домов. И так было жарко, а теперь еще и пыль забивалась через черт знает какие отверстия в автомобиле — вроде бы все окна закрыты, а на зубах все равно скрипел песок. Я назвала шоферу адрес, только не Петровича, а на несколько домов подальше, чтобы не особенно светиться.
Мы вышли из машины.
— Так, Василий, держи бабки, — я выгребла из кармана все свои деньги, — найди где-нибудь тачку и стой вон там, на углу. Жди меня.
Вася от неожиданности остановился.
— Так я что, не пойду, что ли, туда?
— Нет.
— Тань, ты чего? А как же ты без меня?
Я едва не рассмеялась:
— Уж постараюсь как-нибудь.
— Но мы же с тобой так сработались… — жалобно протянул Василий. — Уже трех преступников… того… обезвредили. Джеба и тех двух, Серого и Димона.
— Вась, — сказала я наставительно, — Петрович — не Серый и уж тем более не Джеб. Это совсем другое дело. Малейший промах и… А у меня, согласись, опыта побольше, чем у тебя.
Вася пожал плечами. Очевидно, в глубине души он считал себя настоящим детективом. Прирожденным. Таким, которому даже опыт не требуется.
— Так что, — сделала я вывод, — лови тачку и стой, не выпендривайся. Не вздумай за мной ходить. Ты понял? Самое главное — не ходи за мной!
— Как скажете… — обиженно произнес Василий.
— Да вот так и скажу.
Он посмотрел на меня:
— Удачи.
— К черту, — ответила я.
Дело действительно очень рискованное; удача не помешала бы.
Василий вздохнул и отправился на перекресток выполнять мое задание. Я медленно, прогулочным шагом направилась к дому Петровича. Ага, вот он — дом номер восемь. Точно Валера сказал — «избушка». Хлипкий заборчик, низенькая сараюшка — вот и весь двор. Сама «избушка» от сарая мало чем отличалась.
Не доходя до дома, я свернула в проулок. Ну не с парадного же входа мне к Петровичу внедряться. Все-таки не в гости иду, как говорил веселый шофер, с «этим самым».
Сзади у «избушки» даже окон не было. Очень хорошо. Я тихонько прошла по задам (так это, по-моему, в деревне называется?) и осторожно открыла калитку.
Вошла.
Во дворе никого.
Да и вообще, сейчас уже четыре часа. Каждый, кто хоть раз жил в деревне (ну, или в таком районе, как Елашка), знает, что по неписаному обычаю в это время у селян — мертвый час. Все вповалку лежат, шевелятся только для того, чтобы муху назойливую отогнать.
Я вынула пистолет, взвела курок. Проследовала через загаженный двор к покосившемуся крыльцу. Видать, кроме Петровича, давно здесь никого не бывало. Никакой скотины или птицы во дворе, не считая огромного черного кота, который, впрочем, не обращал на меня ни малейшего внимания. Так что ни гагаканье, ни мычание, ни прочее кукареканье меня не обнаружили.
Ну, Петрович! Хоть бы уж собаку какую на цепь посадил, если скрываться надумал!
Бесшумно взобравшись по крыльцу к входной двери, я остановилась. Интересно вот, а если у Петровича в сенях вместо сторожевых псов несколько амбалов отдыхают?
Впрочем, сейчас увидим.
Я медленно-медленно открыла дверь. Так медленно, что она даже ни разу не скрипнула, хотя смазывали ее в последний раз, наверное, перед началом Второй мировой войны. А то и первой.
В сенях было темно и прохладно. Пахло мышами, какой-то травой, но никак не человеческим жильем. Двери, отделяющей единственную, как я потом выяснила, комнату, не было. Была ветхая цветастая занавесочка.
В комнате что-то чуть слышно жужжало. Прислушавшись, я без труда поняла, что это вентилятор. Ну хоть какое-то присутствие человека ощущается.
Тихо отодвинув занавеску, я вошла в комнату. Петрович в одних трусах, мокрый от пота, спал на раскладушке. Кровати в комнате не было. На стуле рядом лежал огромный черный револьвер. Стол в углу был просто забит бутылками с иностранной водкой и пакетами с какой-то снедью.
Вот она, удача-то! Как все легко оказалось. Раз — и в дамках!
Стараясь не нарушить здоровый сон любителя сельской жизни, я прокралась к стулу и выщелкнула из револьвера все патроны.
Теперь будить Петровича? Я подумала и не стала. Хочу насладиться моментом. Уже не стараясь двигаться как можно тише, я достала из-под стола кривоногую табуретку и, усевшись на нее, закурила.
