Неизвестен Автор - Бессонный патруль (Сборник)
Шматлай ушел. А через несколько минут позвонил Криков.
- Валентина Артуровна, это я. Говорю из автомата. Запишите: пивной ларек № 26 на Рыночной улице. Знаете? Хорошо. Скажите Булатову, что буфетчик - его тезка, между прочим, - по сходной цене купил час тому назад часы "Полет". Новенькие, прямо из магазина. Пусть заинтересуется немедленно. Еще просьба. Я тут пиво пью с одним другом, так пусть его сфотографируют. И сегодня же изготовят фотографии. Хочу ему сюрприз сделать. Все понятно? Тогда бегу, "друг" ждет...
Когда Булатов с двумя оперативниками из городского отдела уехал на Рыночную, Смолина позвонила Шматлаю.
- Вы еще у себя? Что новенького?
- Читаю ориентировки. Пока что ничего.
- А я поехала в прокуратуру, потом - на рудник. Приеду - позвоню.
Шматлай листал ориентировки... Вот в Одессе кого-то ограбили, преступник скрылся... Разыскивается злостный неплательщик алиментов... Ушел из дому и не вернулся мальчик четырнадцати лет, зовут Виктор. Это из Краснодара... Кража из железнодорожных контейнеров... Еще ориентировки, еще и еще... Большинство в последующих сводках отменяется. Значит, преступления раскрыты.
А вот побег. Из исправнтельно-трудовои колонии совершил побег особо опасный рецидивист Чернов Александр Поликарпович. Он же Татосов, он же Шварц. Кличка - "Черный". Осужден за грабеж и нанесение тяжких телесных повреждений, срок 8 лет. Отсидел три года. Приметы...
Антон не сразу уловил связь между этой скупой ориентировкой и сегодняшней беседой с матерью Семена Рыбина.
А когда понял, его охватило волнение. Адрес! Адрес колонии, из которой бежал этот "Черный"! В той же колони"
два года тому назад отбывал срок Рыбин.
Антон еще и еще раз прочитал ориентировку, вызубривая ее наизусть. Приметы: рост метр шестьдесят два. Коренаст. Волосы темные. Лицо круглое, шея короткая. Особые приметы: на левой руке нет указательного пальца.
Так, так, - повторял Антон. - Так, когда бежал этот Шварц? Так. Две недели тому назад... - Шматлай, торопясь, просмотрел оставшиеся ориентировки. Больше ничего, заслуживающего внимания, не было. Он набрал по внутреннему номер дежурного.
- Шматлай говорит. Срочно надо в следственный изолятор. Разгонная машина есть?
Задержанного ввел в камеру пожилой прапорщик. Молча козырнул и вышел.
Николенко стоял у дверей, вытянувшись по-военному.
"В колонии вышколили", - подумал Шматлай и сказал:
- Садись, Александр. Хочешь, закуривай. - Он положил на стол сигареты.
- Бросил, гражданин следователь...
- Это хорошо, что бросил. А почему говоришь "гражданин"? Почему не "товарищ следователь"?
Парень чуть заметно встрепенулся. Антон приметил быстрый, будто бы обрадованный взгляд.
- Что, задержали?.. - спросил он и осекся.
- Это ты про Черного? - равнодушно откликнулся оперативник.
- Поймали, значит? Скажите?
- Постой, постой, Саша, не торопись. Ты же знаешь, меня спрашивать не положено. Я тебе обещаю, что расскажу все, когда ты отсюда выйдешь. Я уверен, что это будет скоро.
Николенко вдруг сник. Потух мелькнувший было в глазах огонек, они стали тусклыми, безразличными. и он сказал:
- Меня нельзя туда... на волю. Я сам себя сдал в стирку. На сухари...
"Проигрался в карты, обязан стать подставным лицом", - понял Шматлай. Он часто имел дело с такими парнями. Через его руки проходили охотники за ондатровыми шапками, похитители велосипедов, мотоциклов и даже автомобилей. Немало было и просто парней, искаженно понимающих романтику: любителей "побалдеть" в подъездах, покуражиться над прохожим, беспричинно избить. Он видел наглых, бессмысленно жестоких, склонных к микровандализму юнцов. Такие с дикими воплями переворачивают скамьи в парках, бьют плафоны на улицах, срывают телефонные трубки. Пойманные за руку, поначалу ведут себя также нагло, дерзко, с вызовом. А когда поймут, что с ними не шутят, сразу скисают, становятся слезливыми и жалкими. И это понятно. Такие юнцы растут, как правило, во внешне благополучных семьях, где и речи нет о материальной нехватке. Повидал таких Антон. В колонии их называют "бакланами".
Николенко был другим. Он попал в беду.
- Проигрался, значит... Как - не спрашиваю, где - тоже. Воспитывать сейчас не буду, примеры приводить не буду. Учти - я спешу. И советую, для твоей же пользы скажи одно: зачем дело взял на себя, кто тебя заставил? Повторяю: для твоей же пользы...
Ннколенко с минуту о чем-то думал, на лоб, прикрытый челкой, набежали морщинки. Потом сказал:
- А вы знаете, гражданин следователь, что мне будет, если я па них сыпану?
- Знаю. Ничего не будет. Да разве это предательство - разоблачить убийцу? Соображай, парень, соображай...
- Гражданин следователь, - медленно заговорил Николенко. - Я отбыл срок. За дело. Сделал обрез из негодного ружья... Не стреляло оно. Было. У пацана часы снял.
Дали полтора года. Так я же работал, девятый класс в колонии кончил... На полгода раньше отпустили. А потом?
Дальше что? Все попрекают: тюремщик, бандит.
- Кто попрекает?
- Мачеха... Отец тоже. Сам всю дорогу глаза заливает, а я - бандит. Ушел я, хотел в Норильск податься. Там у меня сестра старшая... Приехал сюда, денег нету... А здесь эти.
Он вдруг резко встал со стула, скинул рубашку-раснашонку.
- Смотрите, гражданин следователь. Вот... и вот.
И здесь.
На плечах и предплечьях парня были темно-фиолетовые, местами багровые синяки.
- Кто это тебя?
- Он, папа Шварц. Черный, то есть. Пьяный был. Иди, говорит, в мелодию, только ночью иди. Признайся и держись пять дней, не меньше. А то смотри, говорит. И тело мне выворачивал, как клещами.
- И ты терпел?
- Я б ему, гаду, дал, хоть он и здоровый... Да их же двое было.
- Двое? - Антон положил на стол фотографию Рыбнна. - Второй этот?
Николенко внимательно посмотрел на снимок, отрицательно покачал головой.
- Нет. Не он. Этот молодой, а тот, второй, лет сорока, не меньше. Но тоже здоровый... Давайте, гражданин следователь, пишите. Все расскажу, что знаю.
Через час Шматлай сдал задержанного тому же пожилому прапорщику. Уже в дверях Николенко остановился.
- Можно вопрос, гражданин... - Шматлай укоризненно на него посмотрел, и парень поправился: - Товарищ следователь?
- Спрашивай.
- Сегодня вызывала меня следователь, Валентина Артуровна. Правда, что ее мужа бандиты убили?
- Правда, - ответил Шматлай, хотя ничего и не знал о личной жизни Смолиной.
- А она добрая...
Прапорщик так же бесшумно закрыл за собой дверь.
Через несколько минут Антон был в управлении. Ни Смолиной, ни Крикова с Булатовым на месте не оказалось.
- Кто из руководства есть? - спросил Шматлай дежурного.
- Полковник у себя. Прилетел раньше, чем предпола
галось, другим рейсом... Прямо из аэропорта-в управление.
И еще через несколько минут в кабинете начальника управления собрались имевшиеся в наличии оперативники.
В машбюро выбивали дробь пишущие машинки. Печатались приметы предполагаемого убийцы, ориентировки.
В городе опасный преступник. Он вооружен. Задачи поставлены коротко и четко: перекрыть аэропорт, вокзал, шоссейные дороги, пересекающие город. Усилить наряды ночной милиции и подвижные моторизованные группы.
Бдительно охранять магазины и склады.
- Теперь ищите, - жестко сказал Антону полковник, - Обо всем докладывать мне. Все свободны.
Смолина вернулась с рудника около шести, когда коекто в управлении уже опечатывал сейфы. С нею был молоденький лейтенант, он достал из багажника машины потрепанный черный чемодан и прошел вслед за Смолиной в ее кабинет. Сразу же она позвонила Шматлаю: - "Приходите".
- Знакомьтесь, - сказала она, когда Шматлай явился. - Это лейтенант Арутюнов, участковый инспектор с рудника?
Лейтенант козырнул.
- Мы сейчас обыскали комнату в общежитии, где жил Рыбин. Вот все его пожитки, - Смолина указала на чемодан. - Но сначала расскажите вы.
Шматлай коротко рассказал.
- Так. Хорошо... Даже здорово! Покажите-ка показания Николенко.
Несколько минут она внимательно читала, аккуратно складывая исписанные четким почерком Шматлая листки на полированную поверхность стола.
- Здорово, - сказал она еще раз. - Значит, второй, вернее, первый, с которым познакомился Николепко и которому проигрался, - пожилой, с лысиной и золотыми коронками? А прочтите-ка это, - она достала из папки мятый обрывок листка бумаги в клеточку.
"Буду скоро. За фиксатым чистая хата. Скажи. Достань сучок, хоть сдохни". - Вот что прочитал Антон и брезгливо положил обрывок на свои бумаги.
- Это я нашла в чемодане Рыбина. В брюках, в этом, как он называется? В пистончике... Ну ладно, остальное расскажу позже. Вы обедали, Антон? Да? Молодцом. А мы нет, с утра во рту ни крошки. Пойдем к Клаве, пока она не закрыла. Вы подождите здесь, почитайте протоколы.
Может быть, и наши дадут о себе знать.
Но пришел только Булатов. Он был молчалив, даже угрюм. Положил на стол несколько фотографин, на которых был запечатлен мужчина в белой капроновой шляпе в разных ракурсах.
