Юлия Алейникова - Мой французский вояж
Водитель долго недоуменно таращился на нас, пока мы пытались объяснить, почему нам надо немедленно выйти из автобуса. Наконец мы оказались на обочине.
Ползунов подхватил одной рукой меня, другой авоську и побежал через дорогу.
Вдалеке как раз показалась здоровенная фура. Василий Никанорович отважно кинулся под колеса. Его красная юбка символизировала собой стоп-сигнал и была видна за километр. Только сейчас я заметила, что он так и бегает в мужских ботинках.
Фура затормозила. Я, подталкиваемая в зад любезным Василием Никаноровичем, полезла в кабину. Удобно устроившись, мы поблагодарили доброго самаритянина и спросили, куда он едет. Он назвал какой-то город, но для нас это место так и осталось загадкой. Мы даже не поняли, в какой стране оно находится. Когда водитель понял, что беседа с нами не складывается по причине языкового барьера и снова обратился к дороге, я, наконец, смогла поинтересоваться нашими дальнейшими планами.
– Мы едем назад, – шепотом объяснил мне Василий.
– Как назад? Там же бандиты.
– Нет, их там уже нет. Они сейчас гонятся за нами в сторону Авиньена.
– Гениально! Ты знаешь, что ты гений? – заверещала я от восторга.
– Догадываюсь, – скромно ответил Ползунов. – Смотри.
Навстречу приближался «Рено Меган» с тремя мужиками. Когда машина проехала мимо, я спросила:
– Это, что, они?
– Ну да. Ах, да, того, что за рулем, ты не видела. Похоже, он у них главный.
– А где трое других?
В ответ он просто кивнул на дорогу. В синем «Лэнд Крузере» было четверо. За рулем сидела жертва моей сковороды. Они вихрем пронеслись вслед за «меганом».
– Но их четверо!
– Значит, их больше, чем я думал. Не исключено, что пришлют еще. На подмогу. Пойми, им нужно во что бы то ни стало меня убрать. Они знают, что я буду искать заказчика. – Счастье, что водитель ни слова не понимал из нашей милой болтовни, а то бы выкинул нас от греха подальше на дорогу.
Через двадцать минут мы снова были на знакомом вокзале.
– Что теперь делать?
– Едем в Ниццу, – приказал гений. – Оттуда поездом в Париж. Предупреждаю сразу, выходим из автобуса, садимся на поезд и все! Никаких гостиниц, магазинов, ресторанов и так далее. В поезде поешь, если нет, потерпишь до Парижа. Это приказ.
– Есть! – кратко ответила я.
Купив билет, мы, к счастью, сразу же сели в автобус, скажу больше, вскочили в него за минуту до отправления.
До Ниццы было езды примерно, как до Авиньена, может, чуть дальше. Где мы находились, мы так и не узнали. Только покинув этот славный и безмятежный город, мы вздохнули свободнее. Спрашивать у соседей, как назывался этот город, было неловко.
До Ниццы мы добрались без приключений. На одной из остановок, несмотря на протесты, я купила моему герою белые с розовым кроссовки и белые носки. Эта обувь, согласитесь, больше гармонировала с его новым имиджем.
Наконец мы загрузились в поезд. День выдался нервный и тяжелый, и посадка в экспресс была своеобразным рубежом в наших странствиях на пути в Париж.
Поезд тронулся, быстро разогнался до 300 км/ч. Места были сидячие, комфортные, бандитов не наблюдалось. И тут меня пронзила мысль – ДЕТИ! Господи боже мой! Сколько же я им не звонила, два дня, три? Мне надо срочно позвонить! Где телефон? Ах, елки-палки! Он же разряжен! Ползунов!
– Дай телефон! Скорее! Ну! Давай же! – трясла я его что было сил.
– Какой телефон? Ты что, на солнце перегрелась? Был бы у меня телефон, мы бы по кустам не бегали и булки у фермеров не воровали. Отобрали его у меня, о-то-бра-ли. Понятно?
– Понятно. Выпусти меня.
– Куда это?
– Мне позвонить надо, детям. Срочно. – Я вскочила с места, оглядываясь в поисках телефона.
Может, у кого из пассажиров попросить? Я начала цепко всматриваться в окружающие лица. Лица под моим горящим безумием взглядом смущенно отворачивались. Что же делать? Я снова плюхнулась на место. Нет, надо пробежать по поезду, может, есть где-то телефон для экстренных звонков? Я снова вскочила.
– Куда опять?
– Телефон искать. Пусти.
– Сядь и успокойся. На нас люди смотрят.
Люди и вправду смотрели кто с любопытством, кто со страхом. Думаю, теперь нас пассажиры обязательно запомнят. Но мне было плевать. Мое измотанное приключениями сознание рисовало картины одна хуже другой. Как мои великовозрастные дети, одетые в какие-то лохмотья, побирают-ся по дворам. А вот они лежат в каком-то грязном подвале, накрытые ветошью, и мечутся в горячке.
В голове стоял звон, в глазах потемнело, спазм сосудов набирал обороты. В юности я пережила парочку сильных сотрясений мозга, и недавний удар по голове здоровья мне явно не прибавил.
Чувствуя, что теряю сознание, я начала оседать на место. Кажется, кто-то меня подхватил.
– Дыши, спокойно, глубоко. Вдох, выдох, вдох, выдох. Умница. Вдох, выдох.
Кажется, стало отпускать. Голова перестала раскалываться, в глазах посветлело, звон прекратился. Я открыла глаза и осмотрелась. Моя голова уютно устроилась на плече Василия Никаноровича, он гладил меня по плечу и приговаривал:
– Все будет хорошо, ты умница, просто молодчина, главное дышать, сейчас все пройдет.
– Спасибо, мне уже легче, – сказала я с благодарностью.
– Ну вот и хорошо, – посмотрел он на меня добрыми, ласковыми глазами. – Сейчас приедем в Париж, на вокзале куча телефонов. Море народу. Никто нас там не найдет, и ты спокойно позвонишь. Ты очень хорошая мать, поэтому все будет в порядке. А сейчас надо поспать. Ты устала, перенервничала. Отдохни, а я покараулю.
Приступ и впрямь лишил меня остатков сил. Я поудобнее устроилась на плече Василия Никаноровича и уснула. Со стороны мы, наверное, смотрелись, как мать и дочь.
Глава 21
– Юль, вставай, Юля! – Будил меня кто-то, тихонько теребя за плечо.
Я с трудом разлепила глаза.
– Где я?
– В поезде. Уже Париж. Надо выходить. – Ползунов по-прежнему обнимал меня.
Я встала, хоть голова и не болела, я все равно была какой-то вялой и апатичной.
Мы вошли в здание Лионского вокзала. Добрались до автоматов. Василий набрал номер, который я продиктовала, дождался гудков и протянул мне трубку.
– Алло? – ответил Денис.
– Диничка, солнышко, это я.
– Мам, привет! Ты куда опять пропала? Мобильник, что ли, потерялся или зарядка?
Я вопросительно посмотрела на старшего.
– В горах была, связь плохая, а с обычного телефона звонить дорого, – подсказал мне Ползунов.
Я кивнула головой.
– Нет, мой хороший, мы в горы ездили. Там связь плохая, а по обычному звонить дорого, – повторила я. – Знаешь, мы, может, на днях еще поедем, так что вы не волнуйтесь, если я несколько дней звонить не буду.
– Ладно, раз так.
– А вы там как, Вероника, бабушка?
– Я нормально, у нас скоро соревнования городские, так что держи кулаки. А Вероника с бабушкой все время ругаются.
– Это почему? – заволновалась я.
– А твоя дочь совсем от рук отбилась. Со свиданок под утро является, – послышался пронзительный визг.
– Что ты врешь? Идиот!
– Сама идиотка!
Дальше последовала бурная возня.
– Мам! Привет! – победила в битве за трубку Вероника.
– Привет, солнышко!
– Мам, он все врет! Я только один раз в час ночи пришла. У Светки день рождения был. А он зато в своей комнате настоящий свинарник устроил. Грязи по уши! Мы с бабушкой заходить боимся. Там, наверное, ужи ползают!
Слава богу, думала я, дома все в порядке.
– А где бабуля?
– Она в магазин пошла. А завтра мы ее к дедушке на побывку отпускаем. Ну ладно, мам, мне бежать надо. Звони, не пропадай.
– Пока, солнышко!
– Пока!
– Я вас всех целую и очень люблю! – чуть не прослезилась я.
– Ага, и мы тебя!
И Вероника отключилась.
– Ну как? Все в порядке? – заботливо спросил Василий.
– Да, спасибо.
– А что же ты плачешь?
– Разве? – Я провела рукой по лицу. Действительно. – Соскучилась, наверное.
– Может, пойдем потихонечку? – бережно беря меня за руку, как больную, спросил он.
– Пойдем.
Настроение по-прежнему было подавленное.
Мы вышли из вокзала и сразу поймали такси. На улице шел дождь, мелкий и грустный. Уже темнело. Вышли где-то в центре на оживленной улице, перебежали на другую сторону и снова поймали такси. Проверяет нет ли хвоста, вяло подумала я.
Теперь мы ехали очень долго. И остановились в каком-то новом районе. Обычные типовые дома, детская площадка. Народу на улице почти нет. Так, отдельные прохожие вдалеке. Мы расплатились и вышли.
Василий неуверенно пошел вдоль подъездов, пока не нашел нужный. Мы поднялись в лифте на шестой этаж. Осмотрелись, повернули направо и постучали в деревянную, окрашенную дверь с номером «114».
Открыл дверь высокий стройный парень, лет тридцати с небольшим, в старых джинсах и футболке навыпуск. Хоть он был без очков, но мне почему-то показалось, что он близорук. Русые, слегка взлохмаченные волосы, как будто он только что вынул из них пятерню. Простое, милое лицо. В толпе такого и не заметишь. Серые глаза, прямой нос. Но красавцем не назовешь.
