Елена Арсеньева - Камень богини любви
«Что такое любовь против похмелья? – грустно размышляла Алёна. – Да и не любовь это, а так… бесов тешили вместе, вот и все. Тешили, а теперь не станем. Впрочем, чего я так переживаю? Какая мне, собственно, разница, кем работает Дракончег? Да хоть ассенизатором и водовозом, революцией мобилизованным и призванным! Он что, моя собственность? Нет. Это пускай его жена переживает, что он выставляет себя голым напоказ и тискает всех, кто под руку попадется! А может, она даже и не переживает. Может, для него это сублимация. Может, он дает таким образом выход всем своим сексуальным переборам. И потом с женой безукоризненно нежный, не мужчина, а облако в штанах… Просто нехорошо, что он мне наврал… в смысле, не сказал, где работает… А что в этом нехорошего? Я бы спятила от ревности, и не было бы противоядия в виде этой кошмарной, но целебной в духовном отношении тошноты… И вообще, почему он должен мне о таких вещах говорить? Кто я ему? Да так, по сути – никто!»
Вернувшись на круги своя этих невеселых размышлений, Алёна наконец-то заснула… тошнота отступила, и сны ей являлись довольно приятные, даже, можно сказать, красивые: зеленые поляны, окаймленные белыми березами, костры, через которые прыгали парни и девушки в белых одеждах… словно кадр из фильма про жизнь каких-нибудь там русичей… потом вдруг чей-то голос произнес с кинематографическим акцентом: «Гор-рячие финские парни!» – и Алёна погрузилась в некие белые метельные вихри, из которых почему-то то и дело выступали изможденные, с фанатично горящими глазами лица чернобородых и черноволосых мужчин и некрасивых, с поджатыми губами, гладко прилизанных женщин. Причем лица возникали неторопливо, словно давали Алёне время рассмотреть себя и опознать… и во сне она развлекалась тем, что кого-то узнавала, а кого-то нет. То есть узнала она, строго говоря, одного только Якова Мойше… то есть, пардон, Михайловича Свердлова, а на остальные физиономии только махала рукой – отстаньте, мол, мы с вами незнакомы! – они и отставали покорно. Но некто – носатый, с чрезмерно светлыми, беспощадными, выпуклыми глазами (может, базедовой болезнью страдал, а не только типичной революционной чахоткой?), с твердым подбородком, большим ртом, высоченным лбом и низко нависшими дугами бровей, что придавало его лицу, обрамленному разлетевшимися волосами, не то футуристическое, не то дегенеративное выражение, задержался. Маячил и маячил, глядя на Алёну Дмитриеву так, словно размышлял, подписать ей ордер на арест или сразу, у ближайшей стенки, отправить в штаб Духонина без всякого ордера.
Потом гордо провозгласил:
– Валериан Львович!
И исчез.
Похоже было, что мажордом представляет нового гостя, однако на смену Валериану Львовичу в Алёнин сон решительно никто не пришел, потому она сочла, что Валериан Львович представил сам себя. Ну и зачем он ей? Кто он вообще такой? Этого Алёна решительно не понимала, а потому никого больше в свой сон не пустила и заснула очень крепко – до той минуты, пока ее не разбудил оглушительный трезвон, в котором она не без труда опознала сигнал своего мобильного телефона. С зажмуренными глазами поднесла его к уху:
– Алло?
– Привет, – раздался знакомый голос. – Добрый день.
Дракончег? Или это все еще сон?
Алёна открыла один глаз. В комнате царил приятный полумрак.
– Ты имеешь в виду, доброе утро?
– Ну, это как посмотреть, – ухмыльнулся Дракончег. – Вообще-то, полдень – это половина дня…
– Как полдень?!
– Молча.
Ну да, у нее очень плотные шторы…
– Ты все еще спишь, что ли? – удивился Дракончег. – Ничего себе! Вот так жаворонки и превращаются в сов. Похоже, вечеринка удалась!
– Более чем, – прохрипела Алёна. – «Зергут» мне очень понравился.
– Дорогая, проснись. Ты вчера была в «Визарде».
– Я перепутала, мы были в «Зергуте». Там замечательный мужской стриптиз!
– Да-а?.. – протянул Дракончег со странными интонациями.
– Именно так, – ответила Алёна, у которой сон словно рукой сняло от того, как повернулся разговор. – Красивейший, отлично сложенный парень, очень похожий на тебя, между прочим.
– Хм, – произнес Дракончег с теми же странными интонациями.
– Вот тебе и хм! Даже зовут так же, как тебя: Дракон… то есть это… Саша.
– Кто тебе открыл имя стриптизера? – насмешливо спросил Дракончег. – Ведь это профессиональная тайна, насколько мне известно.
– А откуда тебе известно? – насторожилась Алёна.
– Во времена оны понравилась мне одна девчонка из стриптиз-шоу… даже пытался подкупить секьюрити, чтобы узнать ее телефон, адрес, имя… Зря старался, так ничего и не узнал!
– Странно, – вздохнула Алёна. – Наверное, темпора и правда мутантор. Я спросила – мне ответили. Правда, это был не секьюрити, а гардеробщик, но какая разница?
– Да никакой, – ответил Дракончег. – И… что теперь?
– В каком смысле?
– Ну, теперь… когда ты узнала, как зовут этого твоего стриптизера?
– Почему моего? Он совсем даже не мой, – уточнила Алёна. – Я просто так поинтересовалась… безотносительно…
– Слушай, а как бы ты отреагировала, если бы это и вправду был я? – осторожно спросил Дракончег.
Алёна подумала.
Еще вчера ответ был бы один, а сегодня утром – совсем другой. То ли похмелье ее отрезвило, то ли что…
– Да никак, – ответила она, дивясь равнодушию своего голоса. – Честно – мне все равно, чем ты занимаешься, лишь бы…
Еще вчера Алёна сказала бы: «Лишь бы это не мешало нашим встречам!» – а сегодня утром она сказала:
– Лишь бы ты дал мне поспать!
И выключила телефон.
Упала на подушку, закрыла глаза… лежала, лежала… потом посмотрела на электронные часы, увидела, что прошло пять минут. Заставила себя пролежать еще пять, еще… Не выдержала, включила телефон. Посмотрела на засветившийся дисплей, еще подождала… никакой эсэмэски, никакого сообщения, мол, абонент с такого-то номера звонил вам миллион, или хотя бы десять, или хотя бы один раз…
– Ну и ладно, померла так померла, – пробормотала Алёна, отбивая на дисплее пальцами что-то вроде чечетки, тупо глядя на появляющиеся строки меню и презирая себя за то, что ждет звонка.
Звонка не было.
Не было.
Не было звонка!
Надо думать, больше и не будет.
В самом деле, померла так померла.
Надо чем-то заняться. Надо как-то отвлечься…
Пальцы между тем безотчетно нащупали «Галерею», и перед Алёной открылось огроменное множество снимков, которые она делала в последнее время. Больше всего тут было парижских фотографий, особенно прекрасной деревни Мулян, где наша героиня проводила большую часть летнего времени и которую заслуженно называла криминальной деревней из-за того, что там с ней вечно случались всякие немыслимые и даже порой опасные приключения[7].
Вот это – не Мулян и даже не Париж, а какой-то торговый центр… Стоп, да это же фото, которое она сделала вчера в «Шоколаде»! Менеджер Константин и его собеседница, странная дама в коричневой куртке, которая носит такой же браслет, как у Алёны, однако и бровью не ведет, увидав его подобие…
Алёна выползла из постели, накинула халат и включила компьютер. Пока электронный друг, товарищ и брат нагревался, она сбегала в туалет, потом побрызгала в лицо водой из распылителя (как известно, чем меньше к коже лица прикасаешься, тем лучше она сохраняется от морщинок, и лилейное – все еще! – личико нашей героини – тому реальное доказательство!), нанесла любимую медовую маску фирмы «Гарнье», сварила кофе и вернулась в комнату, неся на подносике дымящуюся чашку, мисочку с размоченным черносливом (а куда денешься от прозы бытия?!) и блюдце с бананом и киви. И, потихоньку поглощая весь этот суперздоровый завтрак, Алёна подключила мобильный к компьютеру, перевела на него снимок и рассмотрела в увеличенном виде.
Нет, эту женщину она не знала. Но фотка – уже путь, вернее, тропинка к разрешению загадки, которая мучила ее которую неделю.
Алёна сохранила фото на флешку, выключила компьютер и пошла в душ. Старательно моя голову (наша героиня обожала это делать, только она одна знала, насколько эта ежедневная процедура улучшала ее самочувствие!), она гнала от себя мысль о том, что, по сути, история с браслетом ее не так уж интересует, что она думает о ней лишь для того, чтобы не думать о Дракончеге в золотом бандаже и аналогичной маске…
– Вот вам и Валериан Львович Куйбышев, – вздохнула она, выключая душ, и засмеялась.
Ну конечно! Причуды памяти. Этот, приснившийся, с внешностью Футуриста и с признаками базедовой болезни… ну да ведь это пламенный революционер Валериан Львович Куйбышев, в честь коего некоторое время называлась Самара, а теперь, может, его имя стерто с лица земли… хотя нет, ювелир, царство ему небесное, говорил, что его брат, стало быть, Данила, и его приятели-язычники тусуются на какой-то Куйбышевской водокачке. Интересно, что это такое?
