Фридрих Незнанский - Живая бомба
— Вы вовремя, — сказал мужчина, впуская Поремского в квартиру. — Опоздали бы на пять минут, я бы, пожалуй, и не открыл.
— Это еще почему? — удивился Поремский.
— Опоздать — значит проявить неуважение к человеку, который вас ожидает, — назидательно сказал Криворукое. — А разве стоит ожидать уважительного отношения от человека, с которым сам так по-хамски обошелся?
— Интересная теория. Получается что-то вроде маленькой мести, так?
Криворукое не согласился:
— Нет, не так. Скорее, это воспитательная мера. Ведь правосудие, сажая преступника в тюрьму, не мстит ему за его преступление, а всего лишь дает понять, как жестоко он ошибался в оценке своих сил.
— И только в оценке?
— Разумеется. Быть неуловимым преступником — это талант. И дается он не каждому.
— Кем дается?
— Дьяволом, я полагаю. Ну что ж, Владимир Дмитриевич, давайте попьем кофе?
— Я что-то не очень хочу… — начал было Поремский и, заметив, как посуровело и осунулось лицо Криворукова, поспешно добавил: — Я сегодня уже выпил чашек десять.
— Ну что ж… Тогда чаю. Полагаю, от чая вы не откажетесь?
Криворукое пристально посмотрел на Поремского. Тот с готовностью кивнул:
— Не откажусь. Напротив — буду очень признателен.
— Ну вот и славно. Проходите в комнату и садитесь где вам удобно. А я скоро приду. — Криворукое направился на кухню, но на полпути обернулся и сурово произнес: — Только, пожалуйста, не трогайте ничего руками. Просто сядьте и ждите.
«Н-да… Личность и впрямь в высшей степени неприятная», — подумал Поремский, глядя на тощую спину удаляющегося «консультанта».
Он скинул туфли, подумав секунду, надел мягкие тапочки, которые стояли в прихожей, и потопал в комнату. Едва переступив порог, Поремский замер, открыв от удивления рот.
— Вот это да! — выдохнул он.
Комната была похожа на музей военной техники. Под потолком висели планеры, истребители и бомбардировщики времен двух мировых войн. На широких стеллажах стояли танки, бронетранспортеры, армейские джипы и зенитные установки. Все это было сделано из пластика, картона и жести.
Поремский подошел к висящему на длинной нити самолетику и с улыбкой уставился на маленького пилота, сосредоточенно глядящего прямо перед собой сквозь круглые летные очки.
— Какой ты, брат, серьезный! — усмехнувшись, сказал Поремский. — Интересно, из чего ты сделан?
Он протянул руку, чтобы потрогать голову пилота.
— Не сметь! — визгливо рявкнул у него за спиной Криворукое.
Поремский вздрогнул и поспешно отдернул руку.
— Я же сказал — ничего не трогать! — продолжал кричать Криворукое.
— Извините, пожалуйста. Я не нарочно. — Поремский придал своему взгляду виноватое выражение. — Просто все эти ваши… вещицы настолько искусно сделаны, что невозможно удержаться.
Криворукое поставил на журнальный столик поднос с чашками и сахарницей, поднял голову и, прищурившись, посмотрел на Поремского.
— «Вещицы»? — едко спросил он. — По-вашему, это просто «вещицы»?
— Ну… — Поремский пожал плечами. — Возможно, я просто не так выразился.
— «Возможно». Хотя… — Криворукое грустно усмехнулся. — Что с вас, профанов, возьмешь. Одно слово — плебс.
«А вот это уже оскорбление, — подумал Поремский, хмуря брови. — Ну, Чебурашка, надавать бы тебе за «профана» и «плебс» по твоим широким ушам… Но нельзя».
— Ладно, — милостиво сказал Криворукое. — Не будем ссориться. Садитесь к столу. Если вы не заметили — я принес вам чай и сахар.
— Премного благодарен. — Поремский сел в кресло у столика. Придвинул себе чашку с чаем. Положил сахар и стал размешивать его ложечкой.
Криворукое какое-то время смотрел на мелькающую ложечку Поремского, наконец поморщился и попросил:
— Вы не могли бы перестать делать это? У меня от этого кружится голова.
— Да, конечно. Извините.
Поремский вынул ложку из чашки и рассеянно положил ее на стол.
Криворукое нервно дернул щекой, затем протянул костлявую руку, поднял ложку с полировки стола и переложил ее на поднос.
— Извините, — вновь стушевался Поремский.
— Ничего страшного, — с усилием сказал Криворукое. — Ладно. Давайте не будем больше тянуть кота за хвост. Вы ведь хотели со мной поговорить — так говорите. Только не забывайте про свой чай, иначе получится, что я напрасно тратил на него время.
Поремский, изо всех сил стараясь оставаться вежливым, отпил немного чаю (который оказался слабым и невкусным), поставил чашку на стол (строго на поднос) и заговорил:
— Дело, собственно, вот в чем…
Пока Поремский излагал Криворукову суть дела, тот сидел с апатичным видом, поглядывая на свою чашку, но не притрагиваясь к ней. По виду «консультанта» можно было сделать вывод, что ему давно уже наскучил и этот разговор, и сам Поремский, и весь этот мир в целом.
— Ну вот, — «- закончил Поремский. — Вячеслав Иванович сказал, что вы… можете помочь мне.
— Помочь? — Криворукое криво улыбнулся. — Чем? Если бы я мог помочь каждому следователю, который обращается ко мне за советом, в Москве не осталось бы нераскрытых преступлений. Однако же, насколько вы можете судить по собственному опыту, преступлений в Москве хватает.
— Значит, вы ничем не можете мне помочь? — не скрывая сожаления, спросил Поремский.
Криворукое посмотрел на важняка из-под белесых бровей, вновь («еще гаже прежнего», — как подумал Поремский) улыбнулся и сказал:
— Ас чего вы вообще решили, что я смогу вам помочь? Я что, по-вашему, член преступного сообщества? Или якшаюсь с бандитами и киллерами?
«Вряд ли, — с усмешкой подумал Поремский. — Уж эти-то ребята давно бы тебя прихлопнули. За одну твою гадкую рожу!»
Криворукое заметил усмешку Поремского, и его тонкие губы обидчиво поджались.
— Вы находите мой вопрос смешным?
— Да нет, не нахожу. А вот ваша физиономия и впрямь кажется мне смешной. — Поремский поднялся с кресла. — Жаль, что потратил время понапрасну, — вздохнул он. — Кстати, дядя, в чай положено класть заварку. Уверен, вы об этом даже не догадывались.
Поремский обошел столик и, не глядя на «консультанта», направился в прихожую.
— Постойте! — рявкнул ему вслед Криворукое.
Однако Поремский не остановился.
В прихожей он быстро снял ненавистные тапочки и влез в свои легкие туфли, сразу почувствовав себя в своей тарелке.
Он уже повернулся у двери, чтобы открыть замок, но тут Криворукое, шаркая ногами по линолеуму, выскочил в прихожую и схватил его за руку:
— Подождите!
Поремский убрал пальцы с замка и повернулся к «консультанту». Медленно посмотрел на тощую руку Криворукова, сжимающую его запястье. Тот поспешно убрал руку и спрятал за спину.
— Молодой человек, у вас очень скверный характер! — быстро сказал Криворукое. — Я уже не говорю о том, что вы ведете себя с малознакомым человеком просто по-хамски!
— Да ну? — Поремский дернул уголком рта. — Все сказали? В таком случае я пошел.
— Подождите, — вновь остановил его «консультант». — Насчет этого вашего дела. Дельный совет я вам дать не могу, однако… Не далее как позавчера утром, гуляя по книжному развалу на Олимпийском, я наткнулся на одну любопытную книженцию.
— Какую еще книженцию? — нетерпеливо спросил Поремский (ему не терпелось распрощаться с тощим, ушастым уродом и поскорее очутиться за пределами этой мерзкой квартирки).
Криворукое задумчиво наморщил сухой лоб и ответил:
— Так… Сейчас… Кажется, она называлась «Акционер против фирмы, или Как стать богатым». Да, точно! — Криворукое уверенно кивнул. — Помню, мне еще показалось забавным это название. Я пролистал книжонку. Выяснилось, что это настоящее пособие по захвату успешной фирмы! Как раз то самое, о чем вы рассказывали.
— И что? — угрюмо спросил Поремский.
— «И что»? — с возмущением повторил за ним «консультант». — Молодой человек, вы что, и в самом деле не понимаете? Господи, и таких людей держат в Генеральной прокуратуре?!
До Поремского стало доходить.
— Вы хотите сказать, что авторы этой книги…
— Ну конечно! — кивнул Криворукое. — В работе над книгой они занимались этим вопросом вплотную. Они знают такие тонкости и так подробно все описывают, словно сами не раз прокручивали подобные махинации на практике.
— Значит, нужно найти этих авторов, — рассуждал
сам с собой Поремский. — А для начала… книгу.
Криворукое победно усмехнулся.
— Слава богу, дошло, — констатировал он. — А я уж подумал, что у нас в прокуратуре работают одни…
— Достаточно, — оборвал его Поремский. — Спасибо за помощь. Мне пора.
— Вы что, собрались ехать на Олимпийский? — иронично поинтересовался Криворукое.
