Джеффери Фарнол - Тайна Лоринг-Чейза
- Итак, вы отказались внять предостережению, сэр! - произнесла она, сдерживая гнев.
- Предостережению? О чем, сударыня?
- Не о чем, а о ком! Хоть я не понимаю, зачем ему понадобилось разыгрывать этот спектакль перед... перед таким гусем, как вы! И вообще, кто вы такой?
- Спектакль? - переспросил Дэвид несколько надменно.
- Тише! - воскликнула она шепотом. - Говорите тихо, как я!
- Но почему мы должны шептаться, мэм?
- Раз я прошу, тому должна быть веская причина! Вы мне не ответили: что заставило его устроить эту комедию? Кто вы?
- Ваши подозрения в адрес сэра Невила, безусловно, несправедливы, сударыня.
- А вы, безусловно, агнец, если не глупая овца! - сердито ответила она все тем же яростным шепотом. - Но двери не заперты, сэр, вы успеете бежать, прежде чем волк покажет свой оскал!
- Сударыня, - сказал Дэвид, отвесив второй полный достоинства поклон, я вынужден напомнить вам, что джентльмен, о котором идет речь, пригласил меня в гости.
- Вы слепец! - презрительно фыркнув, сказала она. - Говорю вам, он дьявол, который...
- Прошу вас, тише, мэм! - воскликнул Дэвид, вновь шокированный тем неистовством, с которым она говорила. - Ваша ненависть к нему слишком бросается в глаза. Как только речь заходит о сэре Невиле, вы впадаете в истерику...
- В истерику?!
- А если не в истерику, то по крайней мере проявляете излишнюю страсть... Принимая во внимание, что я являюсь его гостем, с моей стороны будет недостойно выслушивать...
- Прекрасно сказано, сэр! - прозвучал негромкий голос, и сэр Невил, собственной персоной, зашаркал, выходя к ним из тени.
- А, так вы здесь, сэр! Как всегда, подглядываете и подслушиваете? презрительно проронила Антиклея.
- Да, я здесь, дитя мое! - ответил он, печально глядя на нее грустными глазами.
- О, я не боюсь вас, сэр! - воскликнула она, гордо выпрямляясь, так что ему пришлось смотреть на нее снизу вверх. - Я никогда не боялась вас и никогда не стану бояться! Только троньте меня, сэр Невил, меня или кого-нибудь, кого я люблю, и... да поможет мне Бог - я убью вас, и вы это знаете!
- Тише, дитя мое, успокойся! - взмолился сэр Невил. - Действительно, ты становишься истеричной и говоришь, как безумная. Излишне страстно, как выразился наш юный друг!.. Не слушайте ее, сэр, прошу вас!.. Ну, ну, моя Антиклея, успокойся!
Говоря это, он внезапно поднял руку и нежно положил ладонь ей на плечо. Девушку всю так и передернуло. Дэвида снова поразило, с какой злобой и омерзением она сбросила его руку, и, выкрикнув нечто нечленораздельное, выбежала вон.
- Бедная девочка! - вздохнул расстроенный сэр Невил. - Есть ли на свете что-нибудь более беспричинное, чем женская ненависть, как по-вашему? В какую черную бездну стыда и ужаса может затянуть это непостижимое чувство!.. Пусть небо защитит тебя от самой себя, моя Антиклея!.. Прошу вас, сэр, подайте мне вашу руку. Такие сцены, сколько бы я ни старался относиться к ним философски, действуют на меня очень тягостно. Ладно, идем, обед стынет. Придется обедать вдвоем, мой племянник.
Глава XIV,
в которой происходит чудесное перевоплощение
- Поистине захватывающая история. Просто удивительная! - заключил сэр Невил, поудобнее устраиваясь в кресле. - На вашем месте я бы вечно благодарил беднягу Массона, ибо незадачливый мошенник, вне всяких сомнений, спас вам жизнь. Да, это действительно чудесная история!
- И вы верите мне, сэр?
- Каждому слову, мой племянник, каждому слову! - ответил сэр Невил, снимая кожицу с персика. - Ты избежал серьезной опасности, а все из-за своей излишней откровенности.
- Каким же доверчивым глупцом я показал себя! - сокрушенно вздохнул Дэвид, наблюдая за его ловкими длинными пальцами.
- Это послужит тебе э... уроком. Думаю, впредь ты будешь держать язык за зубами.
- Да, сэр, будьте уверены!
- Друзей я, конечно, не имею в виду. У тебя много друзей в Англии, племянник?
- Никого, сэр.
- Или просто хороших знакомых?
- Только два человека, сэр. Они живут в Лондоне.
- Вот как? Двое знакомых в Лондоне?
- Я им очень многим обязан. Это те, кто приютили меня, когда я был не в себе... кормили, поили, всячески старались помочь.
- Достойные люди! Значит, ты им благодарен?
- Не могу выразить, насколько благодарен, сэр. Уж и не знаю, что бы со мной сталось, если бы не Джаспер Шриг с капралом Диком.
Длинные ловкие пальцы неожиданно замерли. Дэвид поднял голову и наткнулся взглядом на внимательные глаза сэра Невила. Их странный блеск пробудил в молодом человеке смутное беспокойство. Но тяжелые веки тут же погасили эти огоньки, и сэр Невил опять принялся за персик.
- Невероятно! - пробормотал он. - Поразительное совпадение! Я, по случайности, знаком с Джаспером Шригом... Он ведь сыщик с Боу-стрит?
- Да, сэр, о нем я и говорю.
- И ты, естественно, хочешь разыскать его, чтобы поблагодарить?
- Конечно, сэр!
Сэр Невил негромко вздохнул.
- Это похвально!... Да, а почему ты ничего не пьешь, племянник? Это вино из Опорта - почтенный возраст и редкостный букет. Непременно отведай.
- Спасибо, сэр, но после той кошмарной ночи я больше не пью вина и, вероятно, никогда уже не буду пить. Оно вызывает у меня отвращение.
Сэр Невил совсем утонул в своем кресле, дядюшкин заостренный подбородок погрузился в жабо на груди. Снова встретившись с внимательным взглядом полуприкрытых глаз-буравчиков, Дэвид вновь почувствовал то же смутное беспокойство.
- Итак, племянник отказывается составить компанию родному дяде.
- Простите, сэр.
- Что ж, такая воздержанность достойна только подражания, - рассудил сэр Невил. - Пожалуй, я тоже не стану сегодня пить, а вместо этого попиликаю-ка лучше на скрипке! - Сэр Невил с неожиданным проворством вскочил на ноги, заковылял к большому шкафу и вскоре, прихрамывая, вернулся со скрипкой и смычком в руках. - Это очень старый инструмент, племянник! сказал он, бережно погладив скрипку тонкими пальцами. - Старый и мудрый и выдержанный, как вино. Он видел на своем веку много добра и зла, он может смеяться над глупостью, петь от радости и рыдать от скорби. Прислушайся!
И, прижав скрипку острым подбородком, сэр Невил поднял смычок и коснулся им струн. Скрипка отозвалась и запела чистым нежным голосом. Сэр Невил играл, и в искрометную, полную веселья мелодию, от которой так и подмывало пуститься в пляс, внезапным диссонансом ворвался грозный удар судьбы, который сменился мрачно-торжественным похоронным маршем и полными безнадежного горя и муки рыданиями. Потом скрипка издала горестный стон, заплакала жалобно и наконец, печально вздохнув, умолкла.
Сэр Невил с сожалением опустил смычок.
- Вот так-то, мой племянник, такова мудрость старой скрипки, познавшей тщетную суету, которую люди зовут Жизнью.
- О, сэр... - начал было Дэвид и запнулся, не находя слов. - Вы... вы настоящий маэстро!
- Ну уж и настоящий!
Бросив на него быстрый взгляд, словно желая убедиться в искренности восхищения, сэр Невил улыбнулся.
- Прошу вас, сэр, продолжайте!
Сэр Невил засмеялся.
- Ей-Богу, ты мне льстишь. Но, если ты действительно любишь музыку, я тебе сыграю еще, или лучше миссис Белинда споет для нас обоих.
И он взял со стола серебряный колокольчик. Почти в ту же секунду бесшумно вошел лакей и поклонился, ожидая приказаний.
- Попросите, пожалуйста, миссис Белинду прийти в органную.
Слуга молча удалился, а сэр Невил встал и повел гостя в тускло освещенный зал. Вскоре послышались быстрые легкие шаги, шелест платья, и перед обоими Лорингами предстала миссис Белинда.
- Что ты хочешь, Невил? - тихим, нежным голосом спросила она. - Мне что-нибудь сыграть?
- Моцарта, моя милая! Божественного Моцарта, который выразил своей музыкой больше, чем можно сказать словами.
Миссис Белинда, показавшаяся еще тоньше и девически-стройнее, чем в прошлый раз, когда ее видел Дэвид, послушно села к огромному инструменту, маленькие пальчики забегали по клавиатуре, и внезапно сверху хлынул стремительный водопад, все вокруг затопили мощные голоса труб и, поднявшись каскадом до немыслимых высот восторга, затихли. Остался только плеск струй, тихое журчание, сопровождаемое страстным и нежным плачем скрипки.
Целый час играли они сочинения покойного маэстро, и все по памяти, без всяких нот. Наконец сэр Невил остановился и перевел дух.
- Достаточно, Белинда! А теперь спой нам что-нибудь.
- Хорошо, Невил, я спою вам... песню, которую ты написал когда-то... когда мы оба были молоды.
- Нет, нет! Спой что-нибудь более достойное твоего голоса.
- Но, Невил, твоя песня - это лучшее из всего, что я пою. Вот, послушайте.
Снова заиграл орган, и под его чарующие звуки вдруг зазвучал удивительно глубокий голос. Дэвид поразился контрасту между голосом, которым Белинда говорила, и тем, которым сейчас пела:
Закат померк, и тихо ночь
Простерла бархат крыл.
И слезы всех, кому невмочь,
