Анна Дубчак - Куклы на чердаке
Так, переговариваясь, они снова улеглись в постель, укрылись тяжелым, набитым овечьей шерстью одеялом, обнялись и, убаюканные теплом, потрескиванием поленьев в печке, шумом дождя за окном да собственными разговорами, уснули…
16
Мюнхен, октябрь 2008 г.После экскурсии Соня вела себя, как настоящая истеричка. Даже машину вела рывками, обгоняла рискованно, можно сказать, по-хамски, подрезая добропорядочных немцев и ставя их в опасное положение. Словно куда-то спешила.
Впечатление от самой экскурсии тоже было неприятным, и все из-за Сони. Чувствовалось, что ей не до дворца, не до той красоты, которой можно было насладиться, воспользовавшись случаем. Получалось, что я словно навязалась ей, и что это я виновата в ее дурном расположении духа, в той гримасе брезгливости, которую она даже и не пыталась скрыть…
– Послушай, Соня, может, мне уехать? Я чувствую, что начинаю раздражать тебя… – сказала я ей уже в машине. Мне уже было все равно, кого и зачем пригласили, и какая роль отводилась той, за кого меня все-таки приняли. – Или, может…
– Послушай, – перебила она меня, – у каждого человека могут быть какие-то свои, личные проблемы… И мое плохое настроение не имеет ничего общего с твоим присутствием в моем доме и нашей экскурсией… Извини, если я не сдерживаюсь и веду себя так… Но я же не зря пригласила тебя… У меня нервы на пределе…
Тут она резко повернула, затем еще раз, и мы помчались по аллее, прямиком к дому. У ворот она притормозила, подождала, пока они откроются, и мы уже медленно покатили к парадному крыльцу дома.
Роза поджидала нас, утомленных экскурсией и друг другом, с ужином. Вид у нее был такой, как бывает у человека, который демонстративно хочет заявить всем: я тут ни при чем… Сплошной нейтралитет. Держалась она со мной подчеркнуто вежливо, проводила меня до моей комнаты, положила на кровать чистые полотенца.
И тут мы услышали грохот. Сильнейший. Словно где-то внизу на плиточный пол упал целый буфет…
Мы с Розой бросились вниз и застали Соню сидящей на полу с порезанными окровавленными руками, всю в осколках… На нее действительно упала кухонная полка! Но не большая, от кухонного гарнитура, а декоративная, стилизованная под старину, коричневая резная, на ней еще недавно стояли в ряд десертные тарелки…
– Вот! Вот!!! Я же говорила тебе, что все это подстроено!!! Что кто-то вынул гвоздь или что-нибудь еще, чтобы эта полка грохнулась именно на меня!!!
– Соня! – Я бросилась помочь ей подняться. – Господи, да ты же могла разбиться… Если такая полка упадет на голову…
На лбу ее тоже имелся порез, и кровь каплями сочилась прямо на бровь. С одной стороны, мне было, конечно, жаль ее, но с другой – смех разбирал меня… Я ждала, когда Соня скажет что-нибудь про макет дома, про те осколки, что она обнаружила утром внутри него… И услышала.
– Это они… – вполне серьезно, хотя и тоном шизофренички произнесла Соня, поднимаясь с пола. Под подошвами ее домашних туфель хрустел битый фарфор.
– Кто – «они»?
– Да те, кому поручено свести меня с ума! Ты же сама видела эти осколки… внутри дома, что на чердаке…
Я смотрела на нее и уже не знала, плакать мне или смеяться. Ведь то, что Соня сама уронила на себя полку, – было ясно. Думаю, что и Роза тоже о чем-то догадывалась. Мне эта комедия начинала уже действовать на нервы. Я уже была склонна предполагать, что нахожусь в гостях у психически нездоровой женщины. И что меня здесь ждет? И какая полка свалится мне на голову?
– Ты извини меня, Соня, но есть мне что-то перехотелось…
Я подошла к раковине, отмыла руки от крови, которой выпачкалась, помогая ей подняться, и решительным шагом направилась к выходу.
– Постой! Ты куда?!
– Пройдусь немного, – холодноватым тоном ответила я, даже не оглядываясь, чтобы не наговорить лишнего. – А что, нельзя?
Мне ничего не ответили. Я сначала поднялась к себе, взяла теплый свитер, поскольку вечер обещал быть холодным и ветреным, спустилась и, даже не заглядывая в кухню, где Роза продолжала хлопотать возле своей хозяйки, бросилась вон из дома…
Я почти бежала до ворот, к счастью, калитка оказалась незапертой (думаю, Роза позаботилась о том, чтобы она открылась). По аллее я шла уже обычным шагом, вдыхая в себя свежесть прошедшего дождя, мокрой земли и разбухших от влаги голых деревьев. Я понятия не имела, куда собралась. Главное – подальше от этого дома, от этой Сони. Мне надо было немного побыть одной.
Буквально через дорогу начиналась нарядная, застроенная аккуратными цветными особняками улица, заканчивающаяся ратушей. Все первые этажи этих домов занимали магазины с ярко освещенными витринами, кафе, ресторанами, закусочными… Сквозь прозрачные стекла можно было разглядеть сидящих за столиками посетителей. Я шла медленно, рассматривая, словно рыб в аквариуме, людей, и думала о том, что у всех у них есть свой дом, семья, работа и, главное, что они прочно занимают определенную социальную нишу… Я же была вырвана из моей прежней жизни с корнем, и теперь мой домик в маленькой болгарской деревушке был мне куда роднее московской квартиры. Но он был далеко, я же в очередной раз оказалась втянута в авантюру… Вернее, я сама позволила судьбе втянуть себя туда…
Голод дал все-таки о себе знать. Я набралась храбрости и, понимая, что с моим русским и отвратительным английским меня вряд ли кто разберет, все равно зашла в один из небольших ресторанчиков.
Оказалось, что почти все столики заняты. Я обратила внимание, что посетители ресторана ужинали компаниями и редко кто сидел за крохотным столиком возле узких, витражных окон в полном одиночестве.
Заняв место возле окна, я приготовилась к тому, что ко мне подойдет официантка с блокнотом и мне придется объяснять ей на пальцах, что бы я хотела заказать. Быть может, поэтому я приняла решение заказать то, что было на тарелке мужчины, сидящего неподалеку от меня, и тоже в одиночестве. Перед ним стояла прозрачная высокая кружка с пивом, а на тарелке виднелись остатки рыжей капусты и белая колбаса. Казалось, что он ест самую вкусную еду в мире – так густо и сытно пахло в ресторане, да и я была страшно голодна…
Но когда подошла официантка (в длинном зеленом фартуке, под которым были видны джинсы и тонкий светлый свитер), я не посмела уже смотреть в тарелку своего соседа. Мне положили на столик меню, и я принялась его листать… Конечно, я ничего не поняла, да и снимков блюд в меню не наблюдалось, как это было в болгарских заведениях.
Официантка отошла, я повернулась в сторону моего соседа, показала пальцем сначала на его тарелку, потом ткнула в свое меню и пожала плечами… Я понимала, что веду себя вольно, неприлично… Но мне не хотелось бы, чтобы вместо благоухающей тушеной капусты мне принесли какого-нибудь копченого угря или блины.
– Я не понимаю… – сказала я и состроила страдальческую мину. – Так есть хочется…
– Вот. – Мужчина открыл меню на нужной странице и показал блюда под номерами 1 и 2. Длинные, ни на что не похожие названия. – Капуста с белой колбасой Sauerkraut и Weisswurst…
И тут до меня дошло, что некоторые слова он произносит на русском, правда, с сильным акцентом.
– Вы что, знаете русский?
– Немного, – ответил мой сосед, и мне удалось теперь разглядеть не только его тарелку, но и его самого. Лет тридцати, худощавый брюнет, в черной курточке, надетой на серый вязаный свитер, джинсы… Лицо бледное, вытянутое, спокойное… Длинные белые пальцы вертят в руке салфетку… – Если хотите, пересаживайтесь за мой столик, и я подскажу вам, что лучше выбрать…
Жизнь улыбнулась мне, когда я, пересев за соседний столик, сразу же получила огромную порцию тушеной капусты с колбасой. Честно говоря, мне было все равно, что подумает обо мне этот немецкий господин в черной курточке, с интересом разглядывающий меня и улыбающийся моему зверскому аппетиту…
Через полчаса мы уже весело болтали о том о сем, пили пиво, грызли орешки… Мужчину звали Герман. Он жил поблизости от этого ресторана и отлично знал дом Сони.
– Это очень красивый и большой дом… И принадлежал он прежде женщине по имени Клементина… И что самое удивительное, эта женщина, когда была еще совсем молоденькой девушкой, жила и работала служанкой в доме моего отца!
– Надо же… сначала служанка, а потом – хозяйка такого огромного дома… И как же это все вышло?
Но ответа на свой вопрос я так и не получила – Герману кто-то позвонил, он сказал, что очень извиняется, что ему нужно идти… Он, как галантный кавалер, поцеловал мне руку на прощание и исчез, растворился в глубине ресторана.
Я сидела, сытая, сонная, и думала о том, что и в Германии есть, оказывается, мошенники вроде этого Германа, которые едят и пьют в ресторанах за счет женщин – я была уверена, что мне придется расплачиваться и за его ужин и выпивку… Но я не переживала, ведь у меня были деньги, и немалые. От тех пяти тысяч, что прислала мне Соня, оставалось еще довольно много. Можно было позвонить водителю фуры Николаю и договориться с ним, чтобы он забрал меня отсюда и привез обратно в Болгарию. Я бы купила еще коз, кур, подремонтировала бы дом… или купила бы подержанную машину, научилась бы водить…
