Иори Фудзивара - Тьма на ладони
— Сын Фиксатора?! — ошарашенно пробормотал Санада и наконец заткнулся.
Девушки за столиком регистрации начали поглядывать в нашу сторону. С явно испуганными лицами. Похоже, уловили кое-что из этого разговора. По крайней мере, Охара точно подслушивала.
Одзаки ушел: за спиной постепенно затихли шаги. Вскоре его фигура вновь замаячила у ворот. И тут Санада заметил меня:
— А-а, Хориэ! Явился-таки? Что, уже выздоровел?
— Худо-бедно…
Санада собрался было что-то сказать, но тут же захлопнул рот. В дверях дома опять появился седой. Неторопливо обулся и так же медленно зашагал обратно к воротам. Одзаки снова отвесил ему поклон. Старик даже не повернулся. Когда он исчез, финдиректор выпрямился и шумно перевел дух.
Особо важные гости постепенно разъехались, и рядовые сотрудники выстроились в цепочку у входа. Я отошел от Санады и снова встал в очередь. Все-таки в доме по-прежнему дежурил Какисима, а в мой первый заход нам пообщаться не удалось.
— Шеф? Вы что, уже поправились?
Я обернулся. Охара стояла в очереди сразу за мной.
— Успею еще. А пока терплю.
— В живых останетесь?
— Да уж как-нибудь… Пропущу где-нибудь стаканчик да и спать завалюсь.
— Стаканчик? — Она покачала головой. — А завтра что делать будете?
— Не знаю пока. Посмотрю по самочувствию. Если с утра не выйду, отметь в расписании, что я взял выходной.
— Хорошо… Вам, кстати, сегодня в обед звонили.
— Кто?
— Какая-то женщина. Я сказала, что вы отдыхаете и я могу что-нибудь передать. Но она повесила трубку. Даже не назвалась…
— Сколько лет примерно?
— Не старушка. Но и не девочка.
— Что — женщина без возраста? Она улыбнулась уголком губ:
— Не знаю, есть ли у нее возраст. Но вроде постарше меня. Голос низкий, грудной. Никого не вспоминаете?
— Трудно сказать. У меня всяких подруг хватает.
— Не так много, чтобы нос задирать… За два года я вас еще ни разу не соединяла с женщинами по личным вопросам!
— На этом свете, поверь, тебе еще много чего не известно.
— Шеф!
— Ну, чего?
— У вас из носа течет. Будете так ходить — от вас последние подруги разбегутся!
Она достала из сумки пачку бумажных салфеток. Я вытащил парутройку и вытер нос.
Подошла моя очередь, и я опять вошел в дом. Какисима все так же стоял у входа в зал и кланялся каждому вне зависимости от возраста и положения. Я тронул его за локоть. Мы отошли в сторонку, и он с удивлением посмотрел на меня:
— Ты чего?
— Какого черта этот якудза приходил? Он нахмурился.
— Ты о Сакадзаки?
— Так ты его знаешь?
— По имени и в лицо, не больше. Но заметил сразу.
— И что он здесь забыл?
— Понятия не имею. Компания от рэкетиров давно отделалась. Сам же Исидзаки с ними порвал, и мы с тех пор придерживаемся его политики. Так что у меня и самого челюсть отвисла. А что делать? Не выгонять же…
— Хм-м, — задумался я.
Он как-то странно посмотрел на меня.
— А может, ты с ним знаком?
— Как сказать… Признаюсь только тебе: когда-то пересекался. Очень давно.
Он немного подумал.
— Ладно. Об этом позже поговорим. Оклемайся сперва. Видок у тебя ни к черту…
— Да ладно. Это как раз ерунда. Лучше скажи, что там с копией фильма.
— Сын Исидзаки сказал, что личные вещи начнут разбирать завтра, как служба закончится. А закончат через три недели, к официальным поминкам. Так что эти поиски времени займут будь здоров. Не говоря уж о том, что кассет Исидзаки наснимал целую гору. Я предложил помочь, да он очень вежливо отказался… Но тут уж ничего не поделаешь. Частная жизнь все-таки.
Он, похоже, забыл, что через три недели я уже не буду сотрудником компании.
— А секретаршу его расспрашивал? Куда он в последний день выходил и так далее…
— Конечно. Сразу после твоего звонка он отправил ее в универмаг на Нихонбаси. Попросил купить новый галстук. Мы потом с ней вместе проверили — этот галстук так и висит в шкафу.
— А потом, когда она вернулась?
— Потом ему кто-то звонил. Ни кто это был, ни о чем они говорили — она, конечно, не знает. Но после того, как она их соединила, лампочка на ее телефоне очень долго не гасла. Потом Исидзаки сказал ей, что скоро придет, и куда-то вышел. Звонили ему в три часа, а вернулся он почти в пять. Особенно ее удивило, что он не сообщил, куда и зачем уходит.
— А дальше?
— Дальше не очень понятно. Около шести Нисимура попрощалась с ним и ушла домой, а он, похоже, остался по каким-то делам.
— Ну так я скажу, по каким делам. Говорят, в семь часов он спустился к нам на этаж. Там оставалась только Мари Охара…
Что случилось в конторе, лучше не скрывать. Никогда не знаешь, кто за тобой наблюдает. Какисима вытаращил глаза:
— Зачем бы он заходил в рекламный?
— Как показалось Охаре — возможно, перед тем как покончить с собой, его пробило по ностальгии. И он решил заглянуть туда, где когда-то работал…
— Ну что ж. Тоже не исключено.
— И вот еще что… Полиция ничего не выпытывала?
— Да нет. По-моему, они уже считают дело закрытым.
— Как знать. Два копа с чугунными мордами сегодня весь вечер у дома ошивались. Да и ты говорил, что следователь из Второго отдела в ночь смерти сюда притащился. Кажется, на его счет у тебя были какие-то догадки?
Похоже, он удивился. И, понизив голос, переспросил:
— Здесь были копы?
— Ну да… Сам же рассказывал: после того как Исидзаки порвал с рэкетирами, якудза ему травлю устроила. Может, полиция опасалась каких-нибудь инцидентов?
— Возможно. Только знаешь… Наверно, нам больше не стоит во всем этом ковыряться.
Я посмотрел на него. Он задумчиво потер подбородок.
— А? Как думаешь, Хориэ?
— Ты о чем?
— Даже если мы поймем мотивы его самоубийства, это ни к чему не приведет.
— Не понимаю.
— Я вот сейчас здесь стоял… Люди прощались с ним, а я то и дело смотрел на его фотографию. Мягкая улыбка, доброе лицо… И я подумал: что бы там ни осталось после смерти — его настоящих мотивов нам все равно никогда не понять. Конечно, что-нибудь остается всегда. Но если мы будем это исследовать и анализировать — вряд ли старик обрадуется на том свете. Лучше оставить его душу в покое. Вот к чему я пришел, пока здесь стоял…
Он обернулся к алтарю. Я не стал. Красивое фото с траурной ленточкой стояло здесь для тех, кто остался в живых.
— Может быть, ты и прав, — сказал я. — Но я никогда не слыхал о самоубийцах, которые кончали с собой, чтобы сказать кому-то спасибо…
Лицо Какисимы помутнело и куда-то отъехало. Я начал терять равновесие. Какисима подхватил меня под локоть и потрепал по щеке.
— Эй, Хориэ! Ты в порядке? Да ты весь горишь! Тебе в постель надо, братец!
— Да ну, ерунда…
— Вот же упрямый, черт! Иди-ка домой да отоспись хорошенько. После поговорим!
— Ладно, — сдался я. Наверно, он прав. Все равно здесь не лучшее место для таких разговоров.
И я решил вернуться домой.
Когда я вышел за ворота, ни полицейских, ни машин уже не было. Я побрел по тихой улочке обратной дорогой, покачиваясь от слабости.
9
Ближе к станции голова перестала кружиться. Перед тем как войти в метро, я остановился и вытер нос салфетками, которые дала мне в дорогу Охара. Я поднял голову. В сторону Адзабу несся поток машин. Сегодня утром, когда я гулял здесь, улица была пуста.
От дома Исидзаки до «Розовых холмов» — всего несколько минут ходу. Даже для такого старика, как он. Что и говорить, место для съемки было просчитано идеально. Можно, конечно, опять сходить туда, раз уж я здесь, в Хироо. А вдруг снова впустую? Я достал из кармана блокнот и мобильник. Киэ Саэки по-прежнему не было дома. Не дослушав автоответчик, я отключился и вдруг подумал. А ведь у этого консьержа тоже есть телефон!
Я позвонил в справочную, узнал нужный номер и набрал его.
— Алло! «Розовые холмы Гайэн-Ниси» к вашим услугам! — услышал я уже знакомый учтивый голос. Теперь он казался мне призраком из далекого прошлого.
— Господин консьерж? Это Хориэ, который утром вас беспокоил…
Голос в трубке тут же утратил половину своей учтивости.
— А! Господин Масаюки Хориэ из «Напитков Тайкэй»?
— Ого! — поразился я. — Даже имя помните? У вас отличная память.
— Что делать, такая работа. Чем могу?..
— Я все же хотел бы поговорить с госпожой Са-эки. Она еще не вернулась?
— Не могу знать. Я же дал вам ее телефон.
— Да, но сколько я ни звоню, все на автоответчик попадаю. Может, она уже домой заходила? Видите ли, нам срочно нужна модель… Как бы еще с ней связаться?
— Вообще-то она звонила сюда разок…— Он слегка напрягся. Наверное, размышлял, не слишком ли много болтает.
— Вот как? Вам звонила? Из города?
— Ну… В общем…
— И часто у вас жильцы звонят консьержу?
Он выдержал осторожную паузу, чтобы скрыть недовольство.
— Бывает… Госпожа Саэки иногда уточняет, не приходил ли кто. Такое нередко случается.
