Виктор Доценко - След Бешенного
- Всем в сторону! - истошно выкрикнул он.
Солдаты кинулись врассыпную, а комбат, как в замедленном кино, видел, как солдат, наступивший на злополучную мину, обернулся с искаженным от страха лицом на своего командира, удивился приказу, но не мог ослушаться и сделал шаг. Хорошо еще, что он шагнул не той ногой, что стояла на мине, и у комбата осталось несколько секунд на окончательный выбор: спастись самому или спасти тех, кто доверил ему свои жизни. И он выбрал единственное для себя решение, за которое ни ему, ни его родителям никогда не будет стыдно: изо всех сил бросился вперед, оттолкнул парня в сторону, отбросив его на несколько метров от места, где затаилась смерть, и накрыв мину своим телом...
Так невеста не дождалась своего любимого...
Родина оценила подвиг Савелия орденом Красного Знамени. Хотя, по мнению автора, он наверняка заслужил звания Героя.
Волосы бедной матери совсем побелели, и теперь седыми были оба супруга. Бедным родителям оставалось только оплакивать свою горькую долю, доживая оставшиеся годы в одиночестве в большой трехкомнатной квартире.
В советские времена, а именно до августа девяносто первого года, полковничьей пенсии Кузьмы Силантьевича, гражданской пенсии Серафимы Иннокентьевны и пособия за погибшего в Афганистане сына вполне хватало для более-менее нормальной жизни, а если и приходилось постоять в очереди, они не роптали: "Всем трудно, а мы ничем не лучше других".
Но стабильная жизнь закончилась после развала великого Союза. Правители России, во главе с ее первым Президентом Борисом Ельциным, объявили, что с этого момента страна становится демократической и с каждым годом жизнь россиян будет "все богаче, все веселее"...
Долго сказка сказывалась, да недолго дело делалось...
Первое "веселье" для граждан своей страны устроил премьер Гайдар, который лишил россиян всех и без того скудных сбережений, припасенных на черный день или на похороны. Потом и многие другие потешатся над Россией, поэкспериментируют и другие "реформаторы" и доведут страну до того, что пенсии станет хватать лишь на несколько буханок хлеба, а пособие за погибших в Афганистане сыновей превратится в жалкие копейки. Собственно говоря, даже и эти позорные гроши выплачиваются не всегда регулярно...
Никогда до этого не занимавшийся политикой Кузьма Силантьевич, глядя на экран телевизора, когда показывали пресс-конференцию членов ГКЧП, сказал:
- Смотри, мать, что творят эти сволочи со страной! А этот-то тоже мне герой: говорит, а у самого руки трясутся - то ли от страха, то ли с глубокого похмелья!
- Боже ж мой, что будет теперь с нами? - тихо прошептала Серафима Иннокентьевна, и по ее морщинистой щеке покатилась непрошеная слеза.
- Да ничего не будет, мать! - отрезал старый солдат. - Это наверняка Горбачев все устроил, а сам смотался на отдых, чтобы со стороны поглядеть, как они все разыграют!
- А если он ничего не знает?
- Ты забыла, мать, что я в разведке служил, и никогда не поверю, что Президент страны с таким мощным аппаратом госбезопасности ничего не подозревал о готовящемся путче! А коли знал, почему ничего не предпринял заранее? Вот и выходит, что он, словно та девица, что динамо крутит: и дать любому охота, и залететь боится! Страна на глазах в тартарары катится, а он отдыхать едет, мать твою...
А по поводу демократии в России Кузьма Силантьевич категорически заявил, что Россия к ней не готова и не будет готова еще много десятков, может, и сотен лет. А объявление первым Президентом России демократического строя в стране напомнило старому солдату сталинские времена, когда "отец всех народов" заявил, что "сделает всех счастливыми".
- Свобода хороша тогда, мать, - со вздохом говорил Кузьма Силантьевич, когда ты не только можешь говорить, что тебе на ум взбредет, и не только, когда ты можешь поехать в любую там заграницу, но и тогда, когда каждый человек, нормально и честно работая, будет уверен в завтрашнем дне, в том, что и он, и его дети будут нормально питаться, иметь крышу над головой и смогут жить в тепле... А еще я прочитал где-то, что при настоящей демократии твоя свобода не мешает свободе другого человека... Значит, люди сознательные и честные быть должны...
С каждым годом жить этим старикам становилось все труднее и труднее. Защитив Родину от фашистского ворога, честно отдав все силы своей стране, потеряв всех детей, двое пожилых людей перебивались с хлеба на воду и с большим трудом выходили на улицу. Раньше, когда дети были живы, их дом был полон людей и ни один праздник не обходился без веселых шумных компаний. Теперь они остались одни, и их постепенно перестали навещать друзья их детей: кому нужны одинокие старые люди? А собственные друзья - кто умер, а кто сам уже был не в силах передвигаться и по квартире, не то чтобы собраться с духом и поехать в гости. Не говоря уже о том, что в наши трудные дни мало у кого нет собственных забот, а уж на чужие ни времени, ни энергии не остается.
Единственный, кто не оставил и продолжал навещать стариков, был однополчанин Савелия по Афганистану и его друг еще со времен учебы в рязанском училище - Андрей Плешков. Каждому его появлению старики радовались, как дети, и не только потому, что он всегда приносил с собой много всяких вкусностей, которые они не в состоянии были купить на свои скудные пенсии, но и потому, что могли вдоволь наговориться со свежим человеком, узнать о том, чем живут люди молодые. Особенно они радовались разнообразным рыбным блюдам, которые иногда готовила им добрая мама Андрюши.
"Милый Андрюша", как они его называли, служил под началом Савелия, закрыл глаза их сыну и отправил на родину то, что от него осталось после взрыва противопехотной мины, - так называемый "груз двести". Провоевал Плешков в Афганистане после смерти своего друга немногим более двух месяцев: был тяжело ранен, в результате ранения потерял одну почку и был комиссован. На свое счастье, Андрей еще в училище всерьез увлекся электронно-вычислительными машинами, и его увлечение постепенно переросло в профессию. Он стал программистом экстра-класса. Вскоре с любой системой компьютерной защиты Плешков расправлялся в считанные минуты.
Однажды, смеха ради, Андрей поспорил с кем-то из приятелей, сомневавшемся в его таланте, и взломал код Пентагона, чем не только посрамил репутацию хваленых американской технологии и специалистов, но и испортил карьеру нескольких высокопоставленных американских чинов.
Читатели романов о Бешеном должны помнить Андрея Плешкова: с ним Савелия познакомил Константин Рокотов, и тогда "маэстро компьютерных дел" действительно помог ему. Однако вернемся к нашим старикам...
К тому времени, о котором пойдет речь, наши пенсионеры, доведенные до отчаяния нищетой, по совету соседа, бывшего бухгалтера, с которым отставной полковник летними вечерами нередко поигрывал во дворе в домино и распивал бутылочку пива, решили найти "порядочных людей", сдать им две комнаты, а может быть, и всю квартиру, а самим либо жить в одной комнате, либо снять жилье поскромнее, на окраине. Там цены на жилье были существенно ниже, а та разница, которая у них осталась бы от суммы, уплаченной съемщиками, могла бы резко поправить их материальное положение.
Квартиру свою они приватизировали на всякий случай несколько лет назад по совету и примеру все того же деловитого бухгалтера, который удачно продал приватизированное жилище покойной тещи, где была прописана жена.
Мысль о продаже квартиры им самим не приходила в голову - слишком бесценны были воспоминания о выросших здесь и так рано ушедших из жизни детях.
Им и сдавать-то ее не слишком улыбалось, но иного выхода уже не оставалось, а тот же сосед заверял, что его свояк сдал свою квартиру в центре и сейчас "словно сыр в масле катается и в ус не дует". Но наши старики допустили роковую оплошность: вместо того чтобы обратиться в надежную риэлтерскую контору, они решили действовать старым проверенным "совковым" способом: взять да и расклеить объявления на столбах...
IX
Кадры решают все
Артем Никитович Громыхайло, старший "Кум" в зоне, где сидел Аркан, был вызван в Москву как раз тогда, когда все его надежды работать и получить квартиру в столице угасли настолько, что он даже и мечтать перестал об этом. И вдруг раздается звонок, и из трубки слышится знакомый до боли голос, настолько знакомый, что в первый момент Артем Никитович так растерялся, что у него перехватило дыхание.
- Привет, Гром!.. Ты чего молчишь? Не узнал, что ли? - с некоторой обидой проговорил некто, кого он действительно никак не мог вспомнить.
Иногда так бывает: если давно или никогда не говорил по телефону с человеком, которого раньше близко не знал, то вроде и голос очень на чей-то похож, но память не подсказывает, кому именно он принадлежит.
- Извини...те... может, потом буду ругать себя последними словами, но... я действительно... пока... как-то не... совсем... - мямлил Артем Никитович, изо всех сил стараясь вытащить из своей памяти образ обладателя этого голоса.
