Екатерина Островская - Мертвая жена и другие неприятности
Но оба риелтора словно не слышали его. Стакан наполнили коньяком, Артем, подвинув его к Аркадию Ильичу и обняв мужчину за плечи, скомандовал:
– Давай, дед. Хватит придуриваться. Сейчас за твой пенальти и выпьем…
Брадис попытался высвободиться и только теперь заметил Богомолова, стоящего за спиной Артема.
– О! – обрадовался Аркадий Ильич. – А то сижу тут, сижу, а никого нет…
Богомолов скинул с его плеча руку риелтора и, улыбаясь, воскликнул:
– И в самом деле, давайте выпьем! – Затем посмотрел на Артема: – Только ты первый пьешь.
– Я за рулем, – попытался отговориться парень.
Богомолов взял стакан с коньяком и протянул его другому риелтору:
– Тогда ты.
– Я тоже за рулем, – отказался Денис Михайлович. – Мужчина, мы вас не знаем, идите отсюда!
– Понятно… – кивнул Богомолов.
И тут же, схватив Артема за шею, завалив его на себя, начал вливать ему в рот коньяк. Риелтор попытался вырваться, сжать зубы, отплеваться, но не получилось – Богомолов зажал ему рот ладонью. Майор если и пролил коньяк, то немного. А потом, продолжая удерживать захлебывающегося Артема, поставил на стол пустой стакан.
– Аркаша, налей еще стаканчик.
Брадис взял бутылку коньяка и наполнил емкость до краев. Притихший Денис Михайлович внимательно следил за его действиями. Не выдержав, вдруг зачастил:
– Вы что? Я пить не буду! У меня язва… я это… подшит, мне нельзя. Позвольте мне уйти.
Но его отказ, казалось, еще больше разозлил майора:
– Еще слово, и я тебя одним пальцем разошью, а вторым почки выну вместе с печенью. Пей, сказал!
Денис Михайлович взял со стола стакан, обернулся по сторонам в поисках поддержки, а потом сделал маленький осторожный глоток. Причем удержал коньяк во рту, явно надеясь куда-нибудь сплюнуть. Протянул руку, чтобы поставить стакан на стол, но Богомолов перехватил его, зажал в кулак волосы риелтора, закинул назад голову парня и влил коньяк в открытый для крика рот.
Оставленный без поддержки Артем тут же повалился на пол вместе со стулом.
Компания за столиком у противоположной стены обернулась на шум.
– Богатенькие ребята не рассчитали силы, – объяснил им майор. – Жахнули коньяку – и с копыт. Денег полные карманы, а позаботиться о них некому…
Словно в подтверждение его слов, Денис Михайлович начал захлебываться коньяком.
От компании отделились двое, подошли к Богомолову.
– Так это, – сказал один из них негромко, – если и в самом деле некому, то мы позаботимся. Домой доставим…
– Такси вызовем, ежели что… – хриплым шепотом поддержал его приятель.
Аркадий Ильич и Богомолов не стали задерживаться, а потому не увидели, как уже вся компания в полном составе окружила поверженных риелторов, из карманов которых маргинальные личности быстренько вытащили деньги и мобильные телефоны, которые тут же отключили. А потом, к пущей радости бомжеватых типов, в портфеле была обнаружена еще и бутылка водки.
Глава 11
В этот вечер Ладейников решил никуда не ходить: сигареты он уже купил, а с вечерними пивными посиделками пора заканчивать. Кружка или две за вечер, может, и немного, но все начинается с малого. Лучше сделать это сейчас, чем дожидаться, когда появится пивное брюхо. Можно, конечно, как Саша Орешников, приходить в кафе для общения, изредка беря кружку и не всегда допивая ее до конца, но зачем? Тем более сейчас, когда есть срочная работа, уже частично оплаченная. Он вспомнил о друзьях и подумал, что все же ему будет их не хватать.
Но друзья о нем не забывали. Сначала пришел Орешников. Он протиснул в дверной проем свое огромное тело и объявил, что заглянул на минутку и по делу. Протянул Ладейникову клочок бумаги.
– Вот, Наташа нашла в рукаве шубы. Заметила, что шов разошелся, решила зашить, а там бумажка. Вдруг что-то важное?
Валерий Борисович взглянул на клочок – на нем были мелко записаны пять цифр – пожал плечами и сунул его в карман.
– Документы на выезд оформляем, – доложил Орешников. – Звонили в клинику в Германию: там готовы принять.
Он помялся, а потом сказал, что с шубами не очень ловко получилось. Они, конечно, Наташе в самый раз, тем более что у нее верхней одежды практически никакой, и к тому же лучше появиться в Германии в приличном виде, чтобы немцы не подумали, будто олимпийские чемпионки в России живут хуже самых последних нищих. Но все же знать, что и манто, и полушубок с убитой, как-то…
– Ты обратил внимание, – не дал ему договорить Ладейников, – что обе вещи ни разу не надевались? С полушубка даже магазинную бирку не срезали… Так что пусть Наташа носит. А не понравится, пусть отдаст какой-нибудь подруге, которая не в курсе, кому принадлежали вещи.
– Может быть, потом так и сделаем, – согласился Саша, – но пока о другом думаем. Я вчера зашел к приятелю на стадион – он юниоров тренирует. Посмотрел, как ребята ядро толкают, и такая тоска напала на меня от того, что все это в прошлом. Приятель предложил толкнуть. Ну, я снял плащ и толкнул. Сам удивился – на девятнадцать метров ровно. Все обалдели, и я сам больше других, двадцать лет ведь без тренировок. Если бы жизнь иначе сложилась, до сих пор мог бы выступать. Даже с этим результатом в призеры первенства страны точно бы попал. А если потренироваться, а?
– Так когда из Германии вернешься, кто тебе мешать будет?
– Думаешь, стоит? – удивился Орешников.
– Всегда делай то, что нравится, тем более если это на радость и другим людям.
Александр ушел и почти сразу явился Богомолов, который, как оказалось, узнал от Брадиса, что на улице к доценту подходили какие-то парни с бандитскими рожами.
– Сказали, что из службы безопасности, которая якобы фирму Варвары Николаевны охраняла, – объяснил Валерий Борисович. – Говорили о каких-то пропавших деньгах.
– Вряд ли о тех, что у нее в сумочке лежали, – покачал головой Богомолов. – Но уж если пришли, то теперь не отстанут, точно. Надо подумать, как их отвадить. И потом, давай съездим к ней на квартиру – посмотрим, что там у нее имеется.
– Я дважды ходил, ничего особого не нашел. По крайней мере, мешков с деньгами нет.
– Это ты смотрел, а теперь я поищу.
Ладейников спорить не стал, и друзья вышли во двор. Почему-то Ладейников подумал, что они обязательно встретят Аркадия Ильича. Так и случилось: Брадис спешил к нему, чтобы вернуть взятые в долг двести рублей.
– Вы далеко собрались? – поинтересовался старший товарищ.
– По делам, – ответил отставной майор.
– Меня возьмете?
– Если только из машины выходить не будешь.
Когда сели в салон, Ладейников вспомнил о клочке бумаги с цифрами и показал его Богомолову. Но тот тоже не мог понять, что это.
– Может, номер телефона? – задумался Валерий Борисович.
– А почему только пять цифр?
– Возможно, первые две она держала в голове, – высказал предположение Брадис, – а остальные записала, чтобы не перепутать. Звонила туда редко, если вообще звонила, а сохранять номер в мобильнике, видимо, не стала, зная, какое это ненадежное место.
– Вполне вероятно. У женщин вообще короткая память, – буркнул Богомолов.
Ладейников промолчал, уселся поудобнее и погрузился в свои мысли.
Он вернулся из Геленджика и стал ждать звонка от Лены. Но та не звонила. У него же был номер только ее рабочего телефона, но там почему-то никто не снимал трубку. Домашнего Лена ему не оставила, сказала, что живет в новом доме, который планируется телефонизировать лишь через год. Думал узнать хоть что-то через Соню и спросил Храпычева, как можно связаться с ней. Но тот лишь рассмеялся и спросил: «А кто это?» И посоветовал выбросить все из головы. Отпуск для того и существует, чтобы вывозить подальше от дома всякий хлам, который забивает голову, а возвращаться из теплых краев, не прихватив оттуда нового мусора.
Ладейников две недели не находил себе места. А потом поехал в Москву. По номеру телефона нашел офис финансовой компании, в которой работала Лена, но офис был на замке. По фамилии Лены узнал ее адрес и пришел к дому, простоял полдня у дверей квартиры, дождался, когда вернутся с работы соседи. Однако никто про Лену ничего не знал. Сказали, что девушка уехала отдыхать, и больше они ее не видели. Валера оставил записку. Ночь провел у московского приятеля и не мог заснуть. Утром снова приехал в тот микрорайон. Поднялся к квартире, увидел свою записку, по-прежнему воткнутую в дверную щель, и понял: что-то случилось.
Но что могло произойти? Он проводил ее до аэропорта. Расставаясь, Лена прижималась к его груди, шептала, что не хочет уезжать. Ладейников смотрел на летное поле, проследил, как она шла к трапу и поднималась по нему, оглядываясь на здание аэропорта, махал ей рукой. Только Лена его уже не видела. Девушка шла медленно, и ее подгоняла торопящаяся Соня. Валерий дождался, пока самолет, уносящий его любовь, взлетит, потом поплелся за Храпычевым и, только сев в машину такси, почувствовал, что рубашка на груди насквозь мокрая от слез Лены…
