Наталья Солнцева - В храме Солнца деревья золотые

— Говорят, здесь недалеко община какая-то есть…

— О, черт! — Бахмет слишком сильно затянулся и закашлялся. — Этого еще не хватало! Какая община? Ты решил меня с ума свести?

— Да я— то тут при чем? — развел руками Борис.

— Что за община, спрашиваю?

— Какие-то чудики, — хихикнул каскадер. — Типа святые отшельники. Они тут общаются с Высшим Разумом.

Лариса засмеялась, а Бахмет бросил на нее недобрый, колючий взгляд.

— Возьми ребят и побродите вокруг, — велел он Борису. — Посмотрите, где эта община, чем занимается. И что там за люди. Пропавшего парня как зовут?

— Евгений Голдин, кажется.

У Бахмета испортилось и без того дурное настроение. Он на всех ворчал, всем делал замечания и выговоры.

— Ему сейчас лучше на глаза не попадаться, — посоветовала Глафира.

Они с Ларисой готовили в доме костюмы и инвентарь для завтрашних съемок.

— Мы завтра к туннелю пойдем? — поинтересовалась Мельникова.

— Если возьмут.

— Куда они денутся? Кто им все подавать будет? А кормить? До туннеля почти час пилить на автобусе. Вы мне скажите, Глафира, почему мы ближе не поселились?

Лариса не понимала, зачем сотрудники киностудии сами себе создают трудности? До самого туннеля ведет автомобильная трасса. Собственно, его и прокладывают для того, чтобы не объезжать гору, а сократить расстояние. Разве нельзя было поселиться рядом со строительством, отснять все, что положено, и дело с концом?

— Не лезь ко мне со своими вопросами, — огрызнулась администраторша. — Больно ты любопытная, Мельникова. Тебе больше всех надо, да?

— А мне кажется, вы сами не знаете, почему в вашем «Дебюте» царит такая неразбериха.

— Ну, допустим. И что?

— Странно все это. Руководителя вам толкового не хватает. Складывается впечатление, что куча денег выбрасывается на ветер, и всем плевать.

— Тебе зарплату платят, Мельникова? — сердито сказала Глафира. — Вот и молчи. Нам думать не положено. Что скажут, то мы и делаем. Разве плохо? Будешь много думать, голова распухнет.

С этим Лариса не могла не согласиться. Действительно, чего она возмущается? Деньги платят исправно, а за организацию съемок отвечает Бахмет.

Они с Глафирой долго возились, укладывая в ящики все необходимое, и легли позже всех. Администраторша сразу уснула, а Лариса все ворочалась и ворочалась. Вроде и притомилась за день, а сон не идет.

Она решила подышать свежим воздухом. Осторожно выбралась из-под одеяла, надела джурабы, валенки и выскользнула за дверь.

Над Памиром лежала ледяная черная ночь. Луна была скрыта туманной дымкой и давала тусклый голубоватый свет. Лариса стояла возле дома, ежась от холода, смотрела на небо. Звезды были еле видны. Ей показалось, что она слышит скрип снега. Кто-то бродит вокруг? Может, голуб-яван? Ей стало жутко. Хотелось броситься обратно, в дом, в тепло и безопасность, но ноги будто приросли к земле, налились тяжестью.

Далеко, там, где начинались горы, возникло неясное движение и сполохи. Эти сполохи создавали такую игру света, что казалось, в черном пространстве появилась огромная, колышущаяся фигура. Она медленно раскачивалась, гигантской «тенью» скользила вдоль склона горы…

Лариса закричала — громко, отчаянно. Но из горла вырывались лишь глухие хрипы. Жуткий, невыносимый страх заставил ее рвануться назад, к двери в дом… Все померкло. Как она попала внутрь дома, как опустилась на пол и потеряла сознание, Мельникова уже не помнила.

Ее обнаружила Глафира, которая почувствовала неладное, встала и, сделав несколько шагов, наткнулась на лежащую помощницу. Голос администраторши оказался почище иерихонской трубы. Она так истошно завопила, что в секунду подняла всех, даже Бориса, которого из пушки не разбудишь.

— Что случилось? — кричал Бахмет, создавая еще большую панику. — Где фонарь?

Электричество в кишлаке давали с перебоями, а из-за переполоха не сразу удалось сообразить, где фонари и свечи. Наконец, зажгли свет и увидели распростертую на полу без памяти Ларису. В группе был врач, который быстро привел пострадавшую в чувство.

— Что с вами? — опустившись возле Ларисы на корточки, спросил Бахмет. — Вам стало плохо?

— Оставьте ее в покое, — сказал врач. — Сейчас она все равно не в состоянии говорить. Утром расспросите.

Борис с доктором подняли Ларису и положили на деревянную кровать, где она спала.

— Может быть, у нее горная болезнь? — приставал режиссер к врачу.

— Здесь не так уж и высоко, — ответил тот. — Впрочем, каждый организм реагирует на высоту по-своему.

— Так что с ней все-таки?

— Ничего не знаю. Утром, все утром. Разойдитесь, пожалуйста.

До утра многие не спали, шепотом обсуждая ночное происшествие. После завтрака доктор решил поговорить с Мельниковой. Она смутно помнила, что случилось.

— Наверное, мне стало душно, и я… хотела выйти во двор. Потом… испугалась.

После подробных расспросов выяснилось, что у Ларисы был приступ горной болезни.

— Слабость, нервное расстройство, галлюцинации, — сказал врач Бахмету и Глафире. — Похоже, Мельникова пострадала из-за слишком резкого подъема в горы. У нее хрупкий организм. К счастью, это поправимо…

Запутанный, невероятно сложный и длинный путь привел меня к ним. Я начал его давно. Мне нужна была их тайна, но они не собирались раскрывать ее никому. Они так тщательно охраняли ее, что тайны как будто не существовало.

Несуществование — вот какой они изобрели способ сохранить свою тайну.

Наблюдая за ними, я не сразу сообразил, близки ли мои поиски к завершению или же я в очередной раз обманулся. И только когда я увидел «обряд эльдорадо», интуиция подсказала мне, что тайна почти у меня в руках.

Я затерялся среди них, стал таким же, как они. Но я не был одним из них, а они не подозревали об этом. Я напал на след. Я подошел так близко, что дыхание тайны опаляло меня…

Эльдорадо! Солнечный танец, пляска бессмертия! О, как сладостно было купаться в твоих лучах и знать, что развязка близка, что неисчислимые странствия мои подошли к своему пределу! Что скоро, очень скоро я смогу вернуться туда, где меня ждут! Вернуться победителем…

Глубокое темное озеро лежало на высоте, куда не долетали птицы…и небеса отражались в нем, как в огромном волшебном зеркале. Это озеро образовалось в кратере потухшего вулкана. Они говорили, что озеро соединяется с самим сердцем земли, и почитали его как живое существо.

В назначенный день, в назначенный час все племя проделывало долгий путь к покатым, похожим на чашу, берегам священного озера. Звуки ритуальной музыки, ее магические ритмы эхом отражались от окрестных скал, песнопения Жрецов достигали своей кульминации, и… все стихало. В неподвижной и какой-то сверхъестественной тишине вдруг раздавался «голос озера», — это был плеск от жертвенных даров, бросаемых неисчислимой толпой. Изумруды и золото сыпались в воду, подобно сверкающему дождю, исчезая в непроницаемых глубинах.

Затем жрецы медленно раздевали своего правителя, обмазывали его тело клейким раствором и принимались дюйм за дюймом покрывать кожу золотым песком, пока он не превращался в Эльдорадо, «золотого человека». И тут… я все понял. Я уже не смотрел, как правителя с почестями повели на пышно украшенный плот и спустили тот на воду. Когда затих дождь из жертвенных даров, «золотой человек» прыгнул следом и вынырнул из глубины озера уже без покрывавшего его золота…

Грянувшие барабаны оглушили меня, вывели из задумчивости. Я ликовал. Этот обряд сказал мне больше, чем я мог надеяться…

Марат отложил ручку и перечитал написанное. Перенесенная на бумагу история, беспокоившая его целые сутки, померкла и как бы отодвинулась вдаль. Ему действительно стало легче.

«Откуда ко мне приходят эти мысли? — спрашивал он себя. — Что со мной? Какому наваждению я поддался?»

Он искал ответов и не находил их. Вспоминая свое детство, он не мог назвать источник нахлынувших на него видений. Да, он читал, как в 1521 году Эрнан Кортес поразительно легко разделался с великой империей ацтеков, а Франсиско Писарро двенадцатью годами позже — с империей инков в Перу. В 1536 году набожный Гонсало Хименес Кесада со своим отрядом за несколько месяцев покорил страну чибча.

Марат, затаив дыхание, представлял себе, как люди Кесады прорубались сквозь непроходимые джунгли с помощью мачете[10] и переходили болота по пояс в воде, чудом спасаясь от ядовитых змей, аллигаторов и ягуаров, как… Да что говорить? Конкистадоры[11] казались ему настоящими героями. Он даже не знал, кем больше восхищается, индейцами или их завоевателями. И те и другие будоражили его воображение, будили желание самому отправиться на поиски затерянных в лесных дебрях легендарных городов. Он бредил горными кручами Анд, несметными сокровищами, которые надо искать на востоке, где укрывается озеро Гуатавита…