Андрей Мягков - Осторожно, стекло! Сивый Мерин. Начало
— Алё, это Никитин. Заинтересованность подтверждаю. Надо расставаться.
Ответ абонента его не интересовал. Он убрал телефон в нагрудный карман и, не обращая больше ни на что внимания, помчался в сторону улицы Горького.
Поздно вечером к тому же дому № 3 по улице 2-й Боткинский проезд подъехала с иголочки новенькая белая «Волга». Водитель нагнулся к лобовому стеклу, глянул наверх: на пятом этаже светились два окна. Он вышел из машины, запер дверцы, проверил на прочность замки и, ударив носком ботинка по задним скатам, неспешно двинулся к подъезду. Оглянулся: на безукоризненно чистом номерном знаке даже в темноте можно было разглядеть буквы и цифры: М 877 НТ.
Водитель вызвал лифт. Мимо него с громким визгом промчалась небольшая лохматая собачонка, за ней с криком: «Буш, подожди, Буш, я кому говорю подожди», пытался поспеть хозяин — вихрастый парень лет четырнадцати. Вдвоём они вылетели на улицу. Лохматая собака первым делом обнюхала незнакомую машину, подняла лапу и облегчилась на заднее колесо.
— Фу, Буш, фу, нельзя, — негрозно прикрикнул хозяин.
«Буш» порыл лапами землю и пустился наутёк.
На пятом этаже все три двери, выходящие на площадку, были обиты одинаковым чёрным дерматином. Водитель «Волги», не раздумывая, подошёл к одной из них, три раза нажал кнопку звонка. Ему долго не открывали, пришлось звонить ещё и ещё, пока, наконец, за дверью не послышались шаркающие шаги:
— Кто?
— Кто-кто? Иван пихто. Ты что там, умер? Лёш, открывай, это я.
— Кто «я»?
— Я, Лёш. Ну — я, Юра. Юра Чибилин. Ты что? Открывай.
— Чибилин?
— Ну!
Алексей Гривин в махровом банном халате с мокрой головой и полотенцем через плечо долго заглядывал в «глазок», возился с многочисленными замками, приоткрыл на цепочку дверь.
— Ты, что ли? Заходи. Не узнал, извини, богатым будешь.
— Друзей надо узнавать по голосу, — упрекнул его Юрий. — Полчаса звоню.
— Редко видимся, извини, не узнал. Заходи. Дверь захлопни, — крикнул он из ванной комнаты. — Что не позвонил?
Юрий не ответил.
— Раздевайся. Я щас.
Водитель вошёл в комнату. Огляделся. Задвинул на окнах шторы. Открыл, заглянул в шкаф. Задержался у телевизора, понаблюдал за происходящим на экране групповым изнасилованием, прибавил громкость. Прошёл на кухню. И там задвинул шторы.
Гривин в ванной комнате сушил голову феном. Рядом на стуле затрещал переносной телефон.
— Алё. Алё-ё-ё! — Он крикнул. — Юр, заткни телик, не слышно. Алё, Ань, ты? Подожди секунду. Ю-ю-юр, заткни его, не слышу ни хрена.
Юра вернулся в комнату, носком ботинка выдернул вилку из розетки.
— Да, Ань. — Алексей продолжил разговор. — Привет. Тут ко мне дружок зашёл… А? Да нет, говорю — дружок. Ну ладно, не валяй. Не валяй, говорю. Я только с самолёта. Позвони завтра. Ну — не рано. Ну ладно, давай. Ну давай. Давай. — Он отключил связь, крикнул:
— Юр, выпьешь? Там в баре хороший дринк.
— Я за рулём.
— Ну смотри. Я щас.
Он склонился над ванной, и в этот момент прозвучали два негромких щелчка, напоминающих выстрелы из пистолета с глушителем.
Алексей Гривин перегнулся через бортик кафельного корыта и замер в очень неудобной позе: босые ноги его остались на полу, а голова, руки, плечи — большая часть туловища оказалась под водой. Живой человек без водолазного костюма в таком положении долго находиться не может. Но шло время, вода постепенно окрашивалась в красный цвет, и, похоже, никакого контрольного выстрела не требовалось. Но он прозвучал так же, как и предыдущие два — почти беззвучно.
Юра вышел из квартиры, захлопнул входную дверь и, не вызывая лифт, стал спускаться по лестнице.
Вазовские станции технического обслуживания «Жигулей» все на одно лицо: грязные и безалаберные. Кому-то не выехать, не развернуться. Кому-то, наоборот, не въехать. Вой клаксонов, мат, лязг железа.
Белая «Волга» Юрия Чибилина, беспомощно покачиваясь, висела на подъёмнике. Номерные знаки М 303 МК отражали солнечные лучи, и от них по стенам бегали шустрые «зайчики». Чумазый паренёк-слесарь, виртуозно орудуя инструментами, менял скаты.
Когда до блеска свежевымытый автомобиль, вместо того чтобы летать по трассам и оставлять за спиной километровые столбы, висит в воздухе готовой к разделке бычьей тушей, и под ним хозяйничает чёрный от грязи человек — картина эта не для слабонервного хозяина, души не чающего в своём четырёхколёсном любовнике. Хочется плюнуть на всё, смириться со всеми неполадками и немедленно запретить экзекуцию.
Было заметно, что Чибилин нервничает.
— Осторожно, осторожно, Лёнь, осторожно! Царапаешь!
— Да я осторожно, не боись. Я за неё отвечаю. Но ты торопишься, Юр. Зря торопишься. Резина клёвая, поверь. Пару лет ещё пробегает — не скользнёт.
Колесо отвалилось, «Лёнь» легко нацепил новое, вставил болты.
— Работай, работай, не рассуждай много. «Клё-ё-вая». Я сам знаю, когда менять. Мне моя жизнь дороже.
— Хозяин — барин, — не обиделся паренёк. Спросил, указывая на снятые колёса: — Куда их?
— Кинь в багажник.
Загудело подъёмное устройство, «Волга» величественно поползла вниз. Слесарь открыл крышку багажника и на мгновение замер, опасливо глянул по сторонам: «Оригинально».
В углу багажника валялись два грязных номерных знака М 877 НТ.
Чибилин перехватил его взгляд.
— Не клади в штаны, маленький. Глазки закрой. — Он полез в карман за кошельком. — И ротик не разевай. Доходчиво объясняю?
— Мне-то хуль? Моя хата с краю. Могила. — Парень пошире оттопырил карман куртки, подставил для подаяния.
— Ну то-то. — Чибилин пожал протянутый ему на прощание локоть, сунул в карман слесаря купюру. — Давай.
Когда он уехал, парнишка проверил содержимое кармана: зелёная бумажка с бородатым мужиком на одной стороне и цифрой 100 на другой. Не слабо.
* * *В своём рабочем кабинете руководитель отдела МУРа по особо важным делам полковник милиции Клеопатра Сильвестровна Сидорова заканчивала разговор по телефону.
— Разумеется, Степан Николаевич, иначе и быть не может. Я жду. — Она положила трубку, обратилась к Мерину: — Продолжайте, Игорь Всеволодович.
В кабинете, кроме них, на узком диванчике неудобно ютились Анатолий Филин, Александров, Бельман и Вероника.
— Так я в общем-то всё уже доложил, Клеопарта Сир… Сильвер… — Он помолчал, выговорил по слогам: — Силь-вест-ров-на. Всё сказал.
— Так уж и всё?
— Так точно.
— Ну а молодые люди почему в рот воды набрали? Что скажете?
«Молодые люди» дружно молчали. Полковница качнула головой:
— Не хотите впереди начальства бежать? Поперёк батьки? Напрасно. Иногда очень даже полезно бывает. Тому же батьке полезно. Вторые сутки пошли — она опять обратилась к Мерину, — а я в вашем докладе что-то ни одной версии не услышала. Их у вас что — нет, что ли?
— Почему «нет»? Есть, Клеопарт Сирв…
— Ну так поделитесь.
— Но они ещё не доказаны.
Полковница отодвинулась от стола вместе с креслом, высоко вскинула голову.
— Версии не доказаны? Это что-то новое. Доказанных версий, Игорь Всеволодович, в природе не существует. В противном случае это уже не версии, а факты. «Версия» в переводе на русский язык — предположение, умозаключение, неочевидная догадка… Вот и поделитесь своими неочевидными умозаключениями, если они у вас есть. Есть они у вас?.
— Есть.
— Слушаю.
— Меня шубы смущают, Клеропарт… — он замолчал.
— Ну, ну, я слушаю.
— Новые шубы с бирками, неиспользованный билет в Нью-Йорк, аппаратура дорогая… Убили и ничего не взяли…
— Ну, и…?
— Пока не знаю. У меня что-то вертится…, но… — Он опять замолчал.
Полковница низко опустила голову:
— Где у вас что вертится, Мерин?
— Здесь. — Он указал на голову. — В голове. Версия.
— Ну вот что: когда перестанет «вертеться» — придёте и доложите. А пока что, как я понимаю, никаких версий у вас нет и это очень плохо. Кто записной книжкой убитого занимается?
— Я занимаюсь, — бодро вступил в разговор Александров.
— Слушаю вас.
— Я обзвонил почти всех…
— «Почти» — это как надо понимать?
— Ну тех, кто дома был. Кто ответил. Кого застал. Их много очень… Я посчитал… — Полковница не отводила от него глаза, бодрость в голосе Александра постепенно тухла. — Буду ещё обзванивать.
— Да уж, пожалуйста, «обзвоните», сделайте одолжение, — она повернулась к Филину. — Вы кого «обзванивали»?
— Меховая база.
Сидорова молчала. Мерин сказал:
— Анатолий хочет сказать, что получил задание заняться меховой базой. Её… ею и занимался.
— И каков результат этих его «занятий»? — Она обратилась к Мерину.
— Говорит, там директор в отпуске. Да, Анатолий?
Тот кивнул головой.
