Майкл Коннелли - Пуля для адвоката

— Собираешься вернуться в серфинг?

Он снова бросил взгляд в окно. По берегу бродили десятки мокрых серфингистов и готовили свои доски к новому заплыву.

— Вряд ли. По крайней мере не в профессионалы. Плечо болит.

Я хотел спросить, при чем тут плечо, но Патрик объяснил сам:

— На доске надо грести, но самое важное — вставать. Из-за плеча я потерял ловкость. К тому же я следую правилу «маленьких шагов». Вас этому учили?

— Да. Но серфинг — это как раз маленький шаг, или, скорее, маленькая волна, разве нет?

Хенсон кивнул, и я заметил, что он смотрит на меня.

— Хочешь о чем-нибудь спросить, Патрик?

— Э-э… ну да, у меня есть вопрос. Вы видели мою рыбу, которую Винсент повесил на стене?

— Да.

— Я вот думаю, может, он и одну из моих досок куда-нибудь пристроил?

Я открыл папку и поискал отчет о распродаже. Там упоминались двенадцать досок и полученные за них суммы.

— Ты отдал двенадцать досок?

— Да, все, что были.

— Ими занимался ликвидатор.

— Кто это?

— Парень, который продает имущество клиента, чтобы оплатить адвокатские услуги: драгоценности, недвижимость, машины. В отчете сказано, что ликвидатор продал все двенадцать досок, взял себе двадцать процентов и вручил Винсенту четыре тысячи восемьсот долларов.

Патрик кивнул, но промолчал. Немного поразмыслив, я опять заглянул в досье. Во время нашего первого разговора по телефону Патрик говорил, что две длинные доски стоят больше остальных. Действительно, в списке значились две доски длиной десять футов. Обе изготовлены фирмой «Один мир» в Сарасоте, штат Флорида. Одну продали коллекционеру за тысячу двести долларов, вторую — на интернет-аукционе за четыреста. Разница бросалась в глаза, и я сообразил, что на аукционе ее купило подставное лицо. Скорее всего ликвидатор продал доску самому себе. Затем он перепродаст ее втридорога и получит навар. У каждого свои маленькие хитрости. У меня тоже. Я знал, что, если он еще не продал доску, у меня есть шанс вернуть ее.

— А если я достану тебе одну из длинных досок? — спросил я.

— Это было бы здорово! Вернуть хотя бы одну.

— Ничего не обещаю, но попробую.

Я решил заняться этим делом позже, подключив к нему своего детектива. Если Циско появится у ликвидатора и начнет задавать вопросы, тот наверняка станет сговорчивее.

Оставшуюся часть поездки мы почти не разговаривали. Минут через двадцать Хенсон свернул к дому Уолтера Эллиота. Это было большое здание в мавританском стиле, с белыми стенами и коричневыми ставнями на окнах. Над фасадом, четко вырисовываясь в синем небе, поднималась высокая надстройка в виде башни. На брусчатке перед входом стоял серебристый «мерседес». Мы поставили автомобиль рядом.

— Мне подождать вас здесь? — спросил Патрик.

— Да. Думаю, я ненадолго.

— А я знаю этот дом. Сзади он весь из стекла. Пару раз я катался в бухте позади него, но там сильное течение и здорово штормит.

— Открой багажник.

Выйдя из машины, я обошел ее сзади и взял свою цифровую камеру. Включив аппарат, проверил уровень зарядки и заодно щелкнул фасад дома. Камера работала исправно — значит, можно было идти в дом.

Я поднялся на крыльцо, но дверь открылась раньше, чем я успел нажать кнопку звонка. На пороге, сияя приветливой улыбкой, стояла миссис Альбрехт.

18

Уолтер Эллиот обещал кого-нибудь прислать, но я не предполагал, что это будет секретарша.

— Как поживаете, миссис Альбрехт?

— Спасибо, очень хорошо. Я только приехала и боялась, что мы разминулись.

— Все в порядке. Я сам только приехал.

— Входите, прошу вас.

Дом начинался с двухъярусного вестибюля, расположенного прямо под башней. Задрав голову, я увидел свисавшую с потолка люстру из кованого чугуна. На ней болталась паутина — то ли домом очень редко пользовались, то ли люстра висела слишком высоко и до нее трудно было дотянуться тряпкой.

— Сюда, — пригласила миссис Альбрехт.

Я проследовал за ней в главный зал. Он занимал больше места, чем вся моя квартира. Абсолютно непрактичное помещение со стеклянной стеной, выходившей на Тихий океан, который бушевал чуть ли не внутри дома.

— Красиво, — одобрил я.

— Да. Хотите посмотреть спальню?

Я поднял камеру и сфотографировал гостиную и вид из окна.

— Кто-нибудь бывал тут, после того как уехала полиция? — спросил я.

— Практически никто. Насколько я знаю, мистер Эллиот здесь не появлялся. Один раз заглянул мистер Винсент, затем его детектив. Дважды приезжали полицейские — уже после того как дом вернули мистеру Эллиоту. У них были ордера на обыск.

Копии ордеров хранились в деле. Оба раза они искали орудие преступления. Все улики против Уолтера носили косвенный характер, включая частицы пороха на его руках. Чтобы прижать Эллиота к стенке, им требовалось орудие преступления, а его не нашли. В досье было сказано, что после убийства ныряльщики двое суток обследовали дно, но ничего не обнаружили.

— Как насчет чистильщиков? — поинтересовался я. — Кто-нибудь приходил убираться в доме?

— Нет, никого не было. Мистер Винсент попросил нас оставить все как есть, на тот случай если дом пригодится ему во время суда.

В деле Эллиота об этом не упоминалось ни слова. Любопытно, как Винсент собирался использовать дом во время процесса? Я бы не хотел, чтобы присяжные появились даже рядом с этим местом. Непомерная роскошь особняка могла лишь подчеркнуть богатство Эллиота и настроить против него присяжных. Все бы сразу смекнули, что он им не ровня, а человек из другого мира.

— А где спальня?

— Там, на верхнем этаже.

— Тогда наверх.

Пока мы поднимались по винтовой лестнице с перилами цвета морской голубизны, я спросил миссис Альбрехт, как ее зовут. Объяснил, что мне неловко обращаться к ней так формально, тем более что с ее боссом мы почти на ты.

— Можете звать меня Ниной.

— Хорошо. А вы зовите меня Микки.

Лестница привела нас к двери, за которой располагалась спальня размером с судебный зал. При таких масштабах для отопления понадобилось целых два камина, с северной и южной сторон. Внутри помещения выделялись спальная зона, нечто вроде гостиной и два туалета, мужской и женский. Нина Альбрехт нажала кнопку возле двери, шторы на западной стене поползли в стороны и открыли стеклянную стену с видом на Тихий океан.

Кровать ручной работы раза в два превосходила по размерам обычную. На ней не было ни матрасов, ни подушек, ни постельного белья — наверное, все забрали для анализов в лабораторию. В гигантском ковре зияли два квадратных выреза в шесть футов, взятых, очевидно, с той же целью.

На стене возле двери виднелись пятна крови, обведенные чертой и помеченные кодовыми значками оперативников. Никаких других следов преступления в спальне я не обнаружил.

Подойдя к стеклянной стене, я оглядел комнату со стороны окна и сделал несколько снимков под разными углами. Нина раза два попала в кадр, но это не имело большого значения. Снимки не предназначались для суда. С их помощью я хотел освежить свою память, когда стану работать над стратегией защиты.

Место преступления — нечто вроде карты. Если вы знаете, как ее читать, всегда можно найти верный путь. Ландшафт местности, поза жертвы, углы обзора, как падает свет, где нашли кровь, какова конструкция дома, как распределено пространство — все это важные элементы карты. Полицейские снимки далеко не всегда дают надежную информацию. Гораздо лучше, когда все увидишь собственными глазами. Поэтому я и приехал в этот дом — за картой. За географией убийства. Если я ее пойму, можно будет выступать в суде.

Я посмотрел на квадратный вырез, сделанный в белом ковре возле двери. Там застрелили Йохана Рилца. Мой взгляд скользнул дальше, к кровати, где лежало распростертое тело Мици Эллиот.

В материалах дела сообщалось, что обнаженные любовники, вероятно, услышали, как кто-то проник в дом. Рилц встал и открыл дверь, за которой уже стоял убийца. Рилца застрелили прямо на пороге, и преступник, перешагнув через его труп, вошел в комнату.

Мици Эллиот вскочила с кровати и оцепенела, выставив перед собой подушку. Детективы считали, что она знала убийцу. Наверное, умоляла его сохранить ей жизнь, а может, понимала, что это бесполезно. В нее два раза выстрелили через подушку с расстояния примерно трех футов, и она рухнула на кровать. Подушка, которой Мици пыталась закрыться, упала на пол. Затем убийца приблизился к кровати, прижал к голове женщины оружие и сделал контрольный выстрел.

Так звучала официальная версия. Оказавшись в спальне, я сообразил, что есть много необоснованных допущений, потом их можно будет обыграть в суде.

Я взглянул на стеклянные двери, выходившие на веранду перед океаном. В отчетах не упоминалось о том, были ли они закрыты или открыты в момент совершения преступления. Возможно, эта деталь не имела особого значения, но выяснить ее все-таки следовало.