Неле Нойхаус - Живые и мертвые
С тех пор как они отъехали от комиссариата, Андреас Нефф говорил без умолку, и у Пии постепенно возникло ощущение, будто ей промывают мозги. Она не могла уловить ни одной четкой мысли, и ей было очень трудно выполнить просьбу шефа, в то время как Кристиан Крёгер даже не пытался скрывать своей антипатии к «секретному оружию».
– Совершенно обычный лист бумаги для копирования. 80 грамм, формата А4, белого цвета, – констатировал он, не обращая внимания на высказывания Неффа. – Кто к нему прикасался?
– Только коллега, который вскрывал почту, – ответил старший комиссар полиции Ротхауз.
– О’кей, его отпечатки пальцев мы можем легко проверить, чтобы исключить из списка подозреваемых. – Крёгер стал рассматривать конверт, который, как и письмо, находился в пластиковом пакете.
– Извещение выглядит довольно профессионально, – сказал Боденштайн.
– Сегодня это уже не проблема. На порталах объявлений дневных газет за пару кликов мышкой можно составить семейное извещение и сразу перейти в режим онлайн.
– Преступнику около тридцати лет, – прокомментировал Нефф, – он разбирается в Интернете, знает, как можно оставить извещение онлайн и…
– Мне сорок шесть, и я это тоже знаю, – возразил раздраженно Крёгер. – Даже мои родители знают это, а им уже за семьдесят.
– Может быть, родители могут также забраться в темноте на трансформаторную будку и при плохой видимости с расстояния в восемьдесят метров застрелить человека? – парировал саркастически Нефф.
– Вы привязываете профиль преступника к способности оставлять извещения онлайн, – напомнил ему Крёгер, на что Нефф ответил улыбкой, не обратив на этот аргумент внимания.
– Если это извещение действительно является сообщением преступника, предназначенным нам, – размышлял Боденштайн, – то Ингеборг Роледер – не случайная жертва.
– «Неоказание помощи и пособничество убийству по неосторожности», – сказала Пия. – Что бы это могло означать?
– Во всяком случае, убийца выдает нам что-то важное, – предположил Боденштайн и задумчиво наморщил лоб. – Ингеборг Роледер должна была умереть, потому что ее дочь что-то сделала или, наоборот, не сделала. И это открывает преступление с совершенно иной стороны.
– Это доказательство того, что снайпер не без разбора стреляет в своих жертв, – подтвердила Пия. – Он действует целенаправленно, считает свои действия справедливыми, а себя – судьей.
– Пойдемте, – сказал Боденштайн. – Сейчас мы поедем к Ренате Роледер и предъявим ей эти обвинения.
Он поблагодарил командира подразделения и вышел из кабинета. Крёгер, Нефф и Пия последовали за ним.
– Он психопат, – прокомментировал Нефф последнюю фразу Пии. – Однозначно. Он обижен и теперь мстит. Не самому провинившемуся, а его ближайшим родственникам. Это особенно подло.
– Однако вчера вы утверждали обратное, – сказала Пия. – Вы были твердо убеждены в том, что снайпер убивает без разбора.
– Вчера мы еще не знали того, что знаем сегодня, – вывернулся Нефф.
Пии этого было достаточно.
– За словом в карман не лезете. – Она покачала головой, скорчив презрительную гримасу. – Такому методу работы вы тоже научились в Америке, прямо по Аденауэру: «Зачем обращать внимание на мою вчерашнюю болтовню?» [16] Своим постоянно меняющимся мнением вы сами ставите под сомнение свою квалификацию, и не удивляйтесь тому, что никто из нас не принимает вас всерьез.
Крёгер довольно ухмыльнулся, так как Нефф впервые ответил на эти слова молчанием, но, к сожалению, оно продолжалось не очень долго.
– Именно в начале расследования следует принимать во внимание все возможные версии, даже если они на первый взгляд кажутся нелепыми, – защитил он свой внезапный разворот на 180 градусов.
– В таком случае в будущем ваши смелые предположения следует формулировать именно таким образом, – ответила холодно Пия. – Иначе ваши высказывания – это не что иное, как преднамеренная дезинформация.
– Я не рассчитывал на то, что такой дилетант, как вы, может следовать за ходом моих мыслей, – ответил он. – Но это неудивительно! Я еще никогда не встречал столь хаотичного и неэффективного подразделения, как К‑11.
Пия уже открыла рот, чтобы дать ему достойный отпор, но Кристиан Крёгер ее опередил.
– Как дилетант здесь ведет себя только один человек, и это вы, – сказал он в прямом смысле слова свысока, так как Нефф доставал ему до подбородка. – С вашими сырыми теориями и маниакальным желанием выделиться вы порождаете только хаос. Вам лучше всего помолчать и послушать, тогда, может быть, чему-то научитесь.
– Что вы себе воображаете? – Нефф, возмутившись, бросился в контратаку, но Крёгер не ввязался в спор.
– Ровным счетом ничего. Я в этом вовсе не нуждаюсь, – сказал он, не удостоив Неффа взглядом. – Да, Пия, мне в голову пришла еще одна идея. Надо позвонить коллегам в Оберурзеле и спросить, не получили ли и они письмо.
Вряд ли удар мог быть более точным, чем тот, который он нанес Неффу, и Пии пришлось подавить в себе смех, когда она увидела его гневную физиономию.
Боденштайн уже ждал их у арочного металлодетектора.
– Куда вы пропали? – спросил он.
– Маленький Наполеон из земельного уголовного ведомства снова ошибся в выборе слов, и нам пришлось немного об этом побеседовать, – ответил Крёгер. – Послушай, Оливер, я думаю, что коллеги в Оберурзеле могли получить такое же извещение о смерти. Я предполагаю, что убийца пока еще не знает, кто занимается расследованием, и поэтому обращается в местный полицейский участок.
– Почему именно в Оберурзеле? – спросил Боденштайн.
– Потому что там жила Маргарет Рудольф.
Боденштайн немного подумал и одобрительно кивнул.
– Сейчас мы это проверим. – Он пошел на пост, чтобы поговорить с дежурным комиссаром.
– Но в аутентичности этого объявления ты не сомневаешься? – спросила Пия своего коллегу.
– Нет, я считаю, оно настоящее, – ответил Крёгер. – В этом отношении Наполеон прав: убийца раскрывает нам свой мотив, и это – месть.
– Как вы меня назвали? – спросил Нефф с мрачным видом.
– А что плохого в Наполеоне? – улыбнулся простодушно Крёгер, и Пия была вынуждена отвернуться, потому что иначе она рассмеялась бы Неффу прямо в лицо.
– Я не собираюсь это терпеть!
– Моя коллега тоже не должна была терпеть, когда вы назвали ее дилетанткой, – осадил его Крёгер.
– А сама она не может защищаться? – ответил Нефф. – Для этого ей нужен рупор в виде вас? Или ваши хлопоты вызваны чем-то иным? – язвительно улыбнулся он.
Из комнаты дежурного комиссара вышел Боденштайн и быстрыми шагами направился к своим коллегам.
– Кристиан, ты ас! – сказал он взволнованно. – Они действительно тоже получили сегодня с почтой извещение! Мы заедем сейчас к фрау Роледер, а потом поедем в Оберурзель!
– Да, отсутствие ответа – это тоже ответ, – сказал Нефф. – Я так и думал.
– Что вы думали? – переспросил Боденштайн.
– Наполеон полагает, что у нас с Пией есть какие-то отношения, потому что я за нее вступился, когда он ее оскорбил, – ответил Крёгер, после чего Нефф покраснел.
– Что за глупости! – Голос Боденштайна был резким. – У нас два убийства, а мы тратим время на всякие сентиментальности. Я бы хотел, чтобы все сотрудники отдела занимались общим делом, а не устраивали нелепые соревнования в уровне квалификации.
– Я намеренно не стал придавать этому значения, – пожаловался Нефф, – но коллега не дал мне говорить!
– Потому что вы с утра до вечера несете всякий вздор, – сказал Крёгер и распахнул стеклянную дверь.
– Дилетанты! Все вместе! – прошипел Нефф озлобленно.
– Скандалист! – парировал Крёгер с ехидцей.
Пия, которая хотела выполнить просьбу шефа и наладить отношения с Неффом, промолчала. Она мельком взглянула на Боденштайна, у которого на переносице образовалась глубокая складка. Она знала его достаточно хорошо, чтобы понять, что он только что чуть было не потерял свою аристократическую выдержанность.
– С меня довольно! Я ухожу! – Нефф обиженно прошел мимо них, и никто не стал его удерживать.
– Автобусная остановка сразу направо! – крикнула Пия ему вслед. В этом она просто не могла себе отказать.
– Что это за детский сад? – упрекнул ее Боденштайн.
– Тебе ведь он тоже действует на нервы! – ответила Пия. – В его присутствии я вообще не могу думать.
– Теперь он ушел. – Боденштайн, похоже, об этом не сожалел. – Давайте садитесь в машину. У нас еще достаточно дел.
* * *
Ренаты Роледер не было дома, поэтому Боденштайн решил заехать к ней позже и сначала поехать в Оберурзель. В глубине души он тоже был рад, что Нефф ушел, потому что он вносил в его коллектив определенное волнение. Во время его первой беседы с психологом с глазу на глаз он, очевидно, был недостаточно убедителен. Он должен был ему объяснить, что его заносчивое поведение приведет к обратному результату.
