Танец со смертью - Марина Серова
– Проходите, Татьяна Александровна, – сказала Людмила Анатольевна.
Таратутина отошла в сторону, пропуская меня в квартиру. По длинному и широкому коридору я прошла в большую комнату, служившую гостиной. Здесь было уютно: кожаный диван, журнальный столик из стекла и металла, торшер дизайнерской работы и два кресла составляли зону отдыха. Чуть поодаль стояли книжный шкаф, горка для посуды и кресло-качалка. На одной из стен висел большой плазменный экран. Окна были полуприкрыты шелковыми занавесками цвета топленого молока, которые удачно сочетались со светлыми обоями.
– Прошу вас, располагайтесь, – пригласила Людмила Анатольевна.
Сама она села в кресло, а я – на диван.
– Людмила Анатольевна, по телефону вы сказали, что убита ваша дочь, – начала я разговор.
– Да, это так, – кивнула Таратутина и отвернулась в сторону.
Впрочем, женщина быстро овладела собой.
– Значит, расследованием этого преступления уже занимается полиция, – утвердительно произнесла я. – Ведь так, Людмила Анатольевна? – уточнила я и посмотрела на Таратутину.
– Ну… да, дело заведено, как мне сказали, – ответила женщина.
– Но тогда мне не совсем понятно, почему же вы обратились к частному детективу?
– Понимаете, полиция… они, наверное, будут искать. Но сколько таких дел у них в производстве? – с досадой проговорила Таратутина. – А я хочу, чтобы убийца был найден. Мне говорили, что вы специалист высочайшего класса. Вот и… решила к вам обратиться. Их начальник по фамилии Кирьянов сказал, что они сделают все возможное. Но… я когда у него в кабинете была, увидела: на столе стопки папок. Пока он со мной разговаривал, звонили постоянно, кто-то заходил, спрашивал всякое. В общем… я решила, что лучше подстраховаться и обратиться к вам.
– Ладно, Людмила Анатольевна, – кивнула я, – я вас поняла. Тогда поведуйте, как же это все произошло. Было бы очень хорошо, если бы вы рассказали все подробно.
– Видите ли, подробности мне как раз и неизвестны. Дело в том, что моя дочь жила отдельно. Поэтому, как это все происходило, мне неизвестно.
– А вам известно, как именно была убита ваша дочь? Каким оружием, я имею в виду огнестрельным или холодным? – спросила я.
– Кристину утопили, – тихо проговорила Людмила Анатольевна.
– Где это произошло? В пруду, в реке, в бассейне? Или еще в каком-то месте? – Я тут же забросала Таратутину вопросами.
– Это произошло в ее доме. Кристину утопили в ванне, – сказала женщина.
– Понятно. А чем занималась ваша дочь? – спросила я.
– Кристина в прошлом была ведущей солисткой балета нашего оперного театра. Но не так давно вышла на профессиональную пенсию – она у артистов балета ранняя, – однако продолжала работать. Кристина преподавала ритмику на подготовительных курсах при нашем колледже искусств, – сказала Людмила Анатольевна.
– Скажите, Людмила Анатольевна, а у вашей дочери были недоброжелатели? Кто-то мог желать ее смерти? – спросила я.
– Вряд ли Кристина могла настолько насолить кому-то, чтобы ее стали лишать жизни, – покачала головой Таратутина. – Она ведь не занималась бизнесом. А как правило, ведь именно у бизнесменов имеются враги-недруги из-за конкуренции. Хотя, с другой стороны, характер у моей дочери был не сахар. Так что…
– Я вас поняла, Людмила Анатольевна. Тогда ответьте вот на какой вопрос: у вашей дочери есть семья? Муж, дети? – спросила я.
– Муж Кристины умер пару лет назад. Он был главным дирижером оперного театра.
– А-а, значит, там они и познакомились, – кивнула я.
– Ну, знакомы Кристина и Василий Юрьевич были очень давно…
– Как это понимать? – Я с недоумением посмотрела на женщину.
– Дело в том, что у Кристины и Василия Юрьевича – большая разница в возрасте. Двадцать пять лет, – объяснила Таратутина.
«Вот оно что! Неужели это была такая любовь, такая любовь, что… Или стремление к материальной выгоде. Или…»
Но додумать эту мысль до конца я не успела, потому что Людмила Анатольевна продолжила:
– Да, Василий Юрьевич был зрелым мужчиной, а Кристина только что окончила колледж искусств. Хотя они и раньше пересекались в театре, ведь учащиеся колледжа регулярно выступали на театральной сцене с отчетными концертами. Нет, это не было умопомрачительным чувством. Во всяком случае, со стороны Кристины уж точно нет. И я вынуждена сознаться, что это я приложила руку к тому, чтобы этот брак состоялся. Наверное, не стоило этого делать, – с сожалением в голосе проговорила Людмила Анатольевна.
– Однако вы ведь не принудили дочь выйти замуж за нелюбимого мужчину? – Я вопросительно посмотрела на женщину.
– Нет, конечно, никто насильно Кристину в ЗАГС не тащил. Скажем так, я долго убеждала дочь подумать и сделать правильный выбор, – объяснила Таратутина.
– Между кем ваша дочь должна была сделать свой выбор? – допытывалась я.
Я почувствовала, что при таких исходных данных – неравный с точки зрения возраста брак – как раз и должен был быть конфликт, который, возможно, и привел к такой трагической развязке. Что, если Кристина была влюблена в другого мужчину, а замуж вышла за оперного дирижера? Это, конечно, статусный претендент на руку и сердце девушки, но, как знать, вдруг Кристина предала свою любовь? И вот получила такую расплату.
– Кристина была безумно влюблена в артиста балета, – ответила на мой вопрос Людмила Анатольевна. – Его звали Михаил Соболев. Фактурный, такой скульптурно вылепленный, как говорят балетные. И не без таланта, надо признать. Но… надо же так бездарно распорядиться тем, что дала ему природа!
Людмила Анатольевна покачала головой.
– Что вы имеете в виду? – спросила я.
– Да пропил Мишка свой талант, свою карьеру и свою жизнь в конечном итоге! – воскликнула женщина.
– Понятно. А не мог ли этот Михаил… – начала я, но Таратутина меня остановила.
– Вы хотите сказать, что Соболев может быть причастен к убийству Кристины? – спросила она.
– Ну да, – кивнула я. – Может быть, он захотел отомстить за то, что ваша дочь его отвергла.
– Нет и еще раз нет, – твердо ответила Таратутина. – Когда я сказала, что Кристина была безумно в него влюблена, это не означало, что и у него были к ней такие же чувства.
– А-а, теперь понятно, – сказала я.
– Более того, Соболева, кроме пьянки со своими дружками-собутыльниками, больше ничего не интересовало. В конце концов он спился, из театра его выгнали, так что в лучшем случае он где-нибудь сейчас прозябает. А вот Василий Юрьевич относился к Кристине как к хрустальной вазе. Он все для нее делал. Когда он сделал ей предложение, то сказал, что она может и не работать, что он ее всем обеспечит. Вот такой был мужчина, – с
