На один удар больше - Анна и Сергей Литвиновы
Даже проконсультировалась с отчимом — Валерий Петрович, отставной разведчик, полковник в отставке, нюхом чуял сомнительные истории. Но в этот раз Ходасевич падчерицу заверил: у Дениса — никаких тайных планов. Просто порадовать хочет. И ее, и Митю.
В июне они подали на визы. Денис увлеченно разрабатывал и совершенствовал свою идею. Согласовывали отели, обсуждали — не сделать ли дополнительный крюк, чтобы в Грецию заехать. Таня тоже вовлеклась в планирование — на крюк соглашалась, но звала в другую сторону. Предлагала посетить Чехию, показать Мите зоопарк в Брно и Музей пыток в старинном замке Локет.
Хотя мальчика предупреждали — не болтать пока языком, он не удержался, анонсировал грядущее путешествие приятелям. Теперь принимал заказы — один просил из Венгрии какую-то особенную сырокопченую колбасу, другой — футболку из Италии обязательно с логотипом «Ювентуса».
Но в начале июля Тане стало казаться: Денис вроде как теряет к их экспедиции интерес. Раньше любой предлог искал, чтобы к ним в гости нагрянуть для внесения новых штрихов в маршрут. А сейчас даже на свое воскресенье (его они с Митей обязательно вместе проводили) отпросился.
— У тебя, что ли, работа появилась? — пытала Садовникова.
Богатов свою профессию именовал красивым словом «мастер авантюр» и слегка бравировал, что жизнь у него — во всех смыслах ненормированная. Интересного дела можно долгими месяцами ждать, а когда оно наконец найдется — пахать без продыху.
Денис рассеянно отвечал:
— Нет-нет… Выполняю одно обязательство небольшое. Нужно человеку помочь. На общественных началах.
— Благотворительный проект, что ли?
— Типа того.
— Давай, я тоже поучаствую! — искренне предлагала она.
— Да там ничего интересного, — отмахивался. — Нервно и очень бюрократично.
Но в детали — хотя пыталась расколоть — не вдавался.
Когда Богатов действительно занимался делом, Таня знала, он и выглядел по-иному: собранный, жесткий, глаза сияют. А сейчас, когда все-таки навещал их иногда, больше на офисный планктон походил — уставший, угасший.
Митя тоже заметил: с Богатовым что-то не так — и забеспокоился:
— Дядя Денис, ты смотри, только не слейся.
Но тот уверял: благотворительный его проект завершится самое позднее в конце июля, так что отпуску ничего помешать не сможет.
Вылет в Стамбул был запланирован на первое августа. Двадцать второго июля Тане позвонили из туристического агентства, позвали забирать паспорта. Она попробовала хоть этот — исключительно технический момент — скинуть на курьера, но фирмачи стали ныть, что у них остались подлинники документов на ее собственность и стороннему человеку их отдавать они боятся. Садовникова плюнула — и снова поехала сама.
Июльская Москва выглядела ничуть не хуже июньской — только народу на улицах поубавилось, школьники разъехались на каникулы, труженики — в отпуска. Таня забрала документы и решила пройтись. Любимый когда-то маршрут от родного факультета по Большой Никитской, мимо Консерватории, у театра Маяковского свернуть в Малый Кисловский переулок, миновать дом, где жил Лев Толстой, и обязательно злорадно поулыбаться у Центральной музыкальной школы — в давние времена мама прилагала героические усилия, чтобы заточить туда свою своенравную дочку.
Таня шла, против обыкновения, не спеша. Умилялась интеллигентным «центровым» старушкам в шляпках и с ухоженными собачками. Примечала интересные вывески — указатель, например, что совсем рядом, в начале Тверского бульвара расположился ресторан «Палаццо Дукале». Ну кто вот им нейминг делал!
Машин в переулочках совсем мало — только очень упертые готовы часами искать, где встать всего-то за шестьсот рублей в час. Тане доводилось попадать на штрафы в пять тысяч, поэтому только радовалась, что своего Росинанта оставила дома. Кстати, раз она без машины — может, позволить себе мохито в честь грядущего отпуска? Кафешки дружно выставили на улицы столики, а одинокая дама с коктейлем в центре столицы, к счастью, давно не объект осуждения или охоты, но вполне обыденное явление.
В «Палаццо Дукале», конечно, не пошла, а вот «Есть хинкали & пить вино» — звучало, на ее взгляд, весьма вдохновляюще. Можно и хачапури угоститься, и капусткой по-гурийски (ее Таня ставила почти вровень с любимым своим блюдом — морковкой по-корейски).
Столиков на улице, правда, здесь нет, но пышноусый грузин-официант усадил ее у распахнутого, ввиду знойной погоды, окошка. Садовникова обсудила с ним заказ, согласилась, что запивать хачапури коктейлем — надругательство над национальной кухней, и попросила «Саперави».
По видеосвязи позвонил Митя. Таня продемонстрировала ему интерьер, себя и бокал с рубиново-красным вином. Спросила:
— Не осуждаешь?
Галантно отозвался:
— Теть-Тань, такая милфа, как ты, имеет право на любые капризы!
Когда в первый раз ее подобным словечком аттестовал, обиделась. Но Денис провел целый лингвистический экскурс и убедительно доказал: слово «милфа», то есть мама друга, которая очень еще ничего, имеет в детско-подростковой среде исключительно положительную окраску.
— Ладно. Спасибо, что разрешил. Буду пить вино. А ты ешь суп, — сказала строго.
— Можно с чипсами вместо гренок?
— Хреновый ты конспиратор. Будто я открытый пакет с чипсами не увидела. Так что мог бы не спрашивать.
Положила трубку. Смаковала «Саперави», поглядывала на улицу.
И вдруг — захлопала глазами, чудится ей, что ли? — совсем близко увидела Дениса. Тот шел мимо, по Малой Бронной. Но с кем! Рядом — юная девушка, да такая, что все прохожие шеи сворачивали. Бесконечные ноги. Золото длинных волос. Ярко-голубые глаза обрамляют чернющие — и по виду натуральные — ресницы.
Богатов идет широким, решительным шагом. Спутница старательно к его поступи подлаживается, семенит. Он — уставший, чуть раздраженный. А она — все время ему в глаза заглянуть пытается, что-то пищит восторженно (слов Садовникова в разношумье улицы не разобрала).
Кто это? Коллега? Знакомая? Родственница?
Остановились. Девица что-то горячо говорит, лапки к груди прижимает. А Богатов… Богатов вдруг хватает ее — и начинает кружить. Пешеходы добродушно расступаются, юное создание заливисто хохочет.
— Ваш хачапури! — торжественно провозгласил официант.
Блюдо дурманяще пахло горячим сыром, аппетитно дымилось. Но тщетно подавальщик ждал от посетительницы похвалы — Таня глаз не сводила с улицы.
Денис наконец опустил свою спутницу на землю. Она щебечет, подпрыгивает от нетерпения. А он — достает из внутреннего кармана светлого льняного пиджака (Танин, между прочим, подарок!) бархатную коробочку. Встает — это посреди улицы! — на одно колено. Торжественно вручает девице.
Та открывает (что внутри — не видать). Визжит от восторга. Бросается ему на шею.
А Таня отстраненно думает: «Вот и съездили мы в идеальный отпуск».
* * *
Меньше всего она сейчас ожидала увидеть в собственной квартире Дениса.
