Черный хлеб (СИ) - Жигалова Ульяна

Так, за два часа я рассказала ей практически все о себе, о муже, о работе, о семье и сломанной ноге мамы. В вагоне все холодало, я набросила на плечи зимнее пальто, Наталья легкую дубленку. Продолжая разговор, Натали на полотенце порезала яблоко на мелкие дольки, и мы потихоньку его съели.

О ней же я узнала только имя, что она москвичка, но сейчас едет из города Иркутска, к матери мужа за сыном. Сын, судя по тоскливому взгляду на Тошку, был совсем маленький, и что-то было тут не так. Как странно, мне трудно представить, чтоб внешне благополучная женщина оставила грудное дитя, пусть и у близких, но…

Катюха, стоп-стоп-стоп. Не включай тетку, мало ли что в жизни бывает, подумала я.

Про мужа Наталья не говорила, мне показалось не удобным спрашивать. Для разрядки, я рассмешила ее парочкой анекдотов, из бесконечных манипуляций и приключений любимого. Признаться, я частенько смешила друзей, иронично излагая похождения и сентенции любимого, которых у него было неимоверное количество на любую тему.

— Мой Гошик вообще считает, что женщина — это просто колба для выращивания эмбриона. А ребенок принадлежит отцу. Чушь, конечно, кто смеется, кто молчит, но он в это верит и заявляет с апломбом.

А вот тут недавно был случай. Каждую субботу мой муж с друзьями ходит в спортзал, тягают железо, играют в футбол. После спортзала — святое — баня. И конечно, баня не обходится без пива, и водки. Вот в очередной раз, когда выпито было лишнего, возвращаясь вдвоем с другом, они о чем-то спорили. Резко взмахнув рукой, Гошик стряхнул с руки любимую печатку с рубином. Шел снег, а они упорно искали кольцо. Широкая душа Гоши пообещала прохожим вознаграждение, если кольцо будет найдено. Проходящая мимо женщина нашла кольцо, и мой щедрый муж отдал ей всю свою зарплату. Но как он сам потом рассказывал, смеясь, искали они не там, где он потерял кольцо, а под фонарем. Почему там, спрашиваю — а кто его знает, наверное, потому что там было светлее. А мы потом месяц жили на то, что он заработал, таксуя по ночам.

Вагон дернулся, и понемногу поезд все же начал движение. Через минут пять включился свет, хлопнули двери где-то в конце вагона, наконец то вернулся проводник. Я выглянула в проход, тетка в черной форме железной дороги суетилась около тамбура. Похоже, сейчас затопит печку, и в вагоне станет теплее.

Завозился сынок, я прилегла его покормить, и незаметно задремала. Через полчаса, меняя подгузник, я увидела, что моей собеседницы нет, как и ее сумочки. Были ли у нее вещи, как она уходила — я ничего не заметила.

На ее полке сидели оба встревоженных похмельных командировочных. Вид их показался мне странным, но уточнять что случилось я не стала. Мало ли что приснится после возлияний, судя по амбре…

Было еще темно, я взяла полотенце и пошла в туалет. В вагоне многие не спали, что было странно. У туалета в проходе, качаясь, стоя досыпал парень. Пока ожидала свою очередь, невольно прислушалась к разговору двух бабок неподалеку.

— И главное, в лицо светит, окаянный! Напугал зараза, — я его чуть сапогом по мордам не огрела спросонья, и рожа то бандитская…

— Поди, ищут кого, небось сбег кто от них, можа в карты проигрался. Вот давеча …

Тут подошла моя очередь, и неведомые поиски по вагону и исчезновение Натали, отступили на второй план. Да, и честно говоря, меня больше волновало, что малыш там один.

Утро было занято суетой, накормить, переодеть, сложить вещи к выходу. На перроне меня ждал мой самый лучший папочка, невысокого роста, с улыбкой и его фирменным прищуром, ожидавший, когда я дам ему на руки внука.

Отец подхватил Тоху, щелкнул ему языком «Ч-ка», дождался его беззубой улыбки, я засмеялась — оба счастливы, хоть встретились в первый раз, и мы пошли к машине.

Семья моя родом откуда-то с российских просторов, прадеды приехали в Сибирь на заработки, отец Александр Петрович Тороков простой русский мужик, невысокого роста, крепкий, — за свою жизнь был всем, кем возможно — шахтером, рабочим в геологической партии, маркшейдером, трактористом, механиком.

Он умел все — изготовить нехитрую мебель — табуретки, столы, сундуки, рамы как столяр, мог отремонтировать все — от утюга до трактора, рассказать занимательную историю, заниматься детьми — играть с ними, строить с ними хоть пирамидки, хоть замки, учить их пилить, строгать. И все это он делал с шутками, весело и с душой. Дети всех возрастов, свои и чужие, в нем души не чаяли. У него всегда в кармане была конфетка для ребенка. Скорее всего- не одна. Одного не любил мой отец — лень и слабость, презирал пьющих.

Мама — Анна Ивановна, домохозяйка, занималась детьми и домом. Она не работала — то есть вставала в пять утра доить коров, и ложилась в 11, уложив детей, приготовив гору еды, перемыв и перестирав все что нужно. То есть она работала дома — по дому по хозяйству на огороде. Руки у нее болели лет уже с сорока. Семья у нас большая — пять детей, сейчас все выросли и разъехались. Но все приезжают постоянно, стараются помочь. Правда, с наступлением 90-х, проблемами с устройством нам работу — чаще помощь получаем мы. В виде продуктов, иногда заначки, которую тайком сунут в руку, та папа, то мама.

Две недели пролетели в хлопотах, хотя дел было гораздо меньше, чем я ожидала. Половину домашних дел взял на себя наш папочка, мамуля не могла ходить, но присматривать за деткой в коляске вполне могла. Моя «вахта» до приезда Лизы с годовалым Жекой была больше отдыхом, потому что у себя дома мне никто не помогал с ребенком.

Когда наступило время отъезда, мне так не хотелось домой… По Гошке, конечно, соскучилась, но радость встречи на один час, а разбор полетов дня на два.

Нет, мой Гошка, Георгий Виталич Милый, мужик не плохой. Классная смешная фамилия, и я люблю называть его именно по фамилии. Мой папа шутит, хоть немилый, но Милый.

Внешне — среднего роста, полноватый, как все бывшие спортсмены, серо-зеленые глаза, прямой нос, усы. Все обычное — но в целом весьма хорош собой. В молодости был красавчиком, и любимчиком девушек, что наложило отпечаток на характер и поведение.

С детства Гошик серьезно занимался футболом, и в свои 36 иногда пинает мяч с мужиками по выходным, в зале. Несмотря на то, что служит в милиции, не гнушается в свободное время таксовать на старой шестерке. В эти дикие времена мы выживаем в основном благодаря его калымам, а не зарплате.

Однако помощь по дому он считает не мужским делом — поэтому при грудном младенце у меня все на одних руках — ежедневная влажная уборка (требование свекрови) и глажка детской одежды с двух сторон (требование Спока — это новый бог всех мамочек!) и готовка и стирка пеленок-распашонок, и прочее.

Я же проектировщик, начинающий. Мой путь был извилист, учитывая возможности родителей, я сперва окончила техникум, потом работала и училась заочно. И вот чуть больше года назад закончила институт и получила должность инженера-проектировщика. Да, и имя у меня по документам не Екатерина, а Катерина — тетка в сельсовете по похмелью ошиблась. Но мне это даже нравилось. Как-то более по-русски звучало, как у Островского. Вообще мне нравилось имя Маруся, всегда жалела, что меня так не назвали.

Замуж я вышла «по-залету», без особой любви со стороны мужа. Сперва меня это сильно мучало, я пыталась даже отказаться, но мнение друзей и родных — тебе уже 26, мужик приличный, надо хоть раз сходить — «в замуж», пересилило. Я его любила, прощала, но не понимала.

Наверное, менее чем через полгода я поняла свою ошибку. Однако, тут бахнуло первое апреля 91 года — когда все мои сбережения превратились в пыль. Зарплата стала выглядеть насмешкой, на все декретные деньги — больничный за четыре месяца — я купила одну пару туфель.

В этот момент и захлопнулся капкан моей семейной жизни. Ни денег, ни угла. Родные и подруги перебивались кто чем. Зарплату задерживали, и тетки ехали на работу без билета, не имея ни рубля на проезд. Тогда-то и пошел анекдот — может вход на завод платным сделать? На этом фоне, занудный, но работящий муж был подарком судьбы.