Виктор Попов - Наука преданности
Примерно в таких берегах текла наша беседа с Иваном Алексеевичем, когда он, освободившись от дневных забот, увез меня на берег карпового пруда.
- Не понимаю я таких людей, хоть убей, не понимаю. - Иван Алексеевич сдвинул кепку на лоб. - "Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет"... Наверняка они придумали. Только некогда нам горы обходить, перелетать их надо. Рискованно? Без риска никакое большое дело не делается. Конечно, если рискуешь не авантюрно.
А в общем-то устал я сегодня... Ночь, сам знаешь, какая была. О делах давай в воскресенье. А пока я тебе про людей расскажу. Их понять - значит меня понять.
Тут, как сейчас говорят, прямая связь: совет - жизнь.
То ли везучий я такой, но мне в жизни исключительно хорошие люди попадаются... Были, конечно, и дрянные, но таких наперечет. Я тебе уже про бабку Лену рассказывал, теперь про первого своего учителя расскажу.
Сколько лет прошло, а я его, как тебя, вижу. Дмитрий Дмитриевич Смирнов... Про слесаря дядю Сашу... про своего первого директора... Что ни человек, то веха.
И вот - воскресенье. И продолжение разговора.
...С учебой у меня не все гладко вышло. Окончил я у себя в Каменке четыре класса, неплохо окончил, послали меня в Алтайское, в ШКМ - школу крестьянской молодежи. Явился, а меня - обратно. Сказали: мест нет. Ну, нет так нет, я не очень расстроился. Дружков полно, все в колхозе работают, уж там-то место найдется. Не знаю, как бы у меня дальше с учебой пошло, не вмешайся Дмитрий Дмитриевич. Увидел меня на колхозном дворе, спрашивает: "Ты чего здесь?" - "Не приняли, - говорю, - места нет". - "А сам-то ты учиться хочешь?" Сказать по совести, к наукам меня тогда не очень чтобы тянуло. Только как учителю скажешь, что учиться неохота? Сказал, что хочу. Назавтра, чуть только зазарилось, Дмитрий Дмитриевич зашел к нам домой.
И пошагали мы с ним в Алтайское. Идем, не торопимся, он все расспрашивает, как отказали, что говорили, кто говорил. Потом сказал: "Нельзя тебе без образования, Ваня. Был бы отец твой жив, он бы сам тебе сказал".
Дошагали до школы, он зашел, я на крыльце остался.
Долго ждал. С час, может, и больше. Вышел он - туча тучей. Взял меня за руку, повел в класс - все это во время урока было- подошел к учительнице, поговорили они о чем-то, потом подвел меня Дмитрий Дмитриевич к последней парте, она в аккурат одна свободная была, говорит: "Здесь твое место. Сиди, учись". И как я сел на эту парту, так просидел на ней до окончания седьмого класса.
В те годы семь классов - уже образование. Нас таких на весь колхоз имени Карла Маркса, может, около десятка человек и было. Когда не получилось у меня сначала с ШКМ, мои домашние расстроились: четыре класса и тогда уже было маловато, а вот когда семь...
Стал Дмитрий Дмитриевич меня в техникум уговаривать, а мать, когда он ушел, говорит: "Может, пока подождешь? Годы тяжелые (мы как раз только засуху пережили), нам поможешь, да и сам сыт будешь..." И стал я заведовать хатой-лабораторией. Был тогда в колхозе такой научный центр... Да ты не улыбайся, по тогдашним возможностям и это было размахом. Главное не то, как называлось, главное, что и в самое тяжелое время люди искали, понимали, что без науки да без опыта далеко не уйдешь.
Опытничали мы над пшеницей, над махоркой, над коноплей... над всем, что колхозу могло принести доход.
Наша махорка на всю округу славилась. Даже должность такая в колхозе была - махорковед. Тихон Герасимович Ширнин этим делом заворачивал. Был при хате совет. Закладывали мы опытные деляны. На этих делянах Матвей Семенович Зырянов такие урожаи пшеницы получал, что все диву давались. При этом, заметь, никто ему никаких особых условий не создавал. Ни техники дополнительной, ни удобрений. Повертелся я тогда вокруг людей, которые не только видят, но и слышат, наверное, как хлеб растет, и понял, что грамота-то моя не только что мала, а ее и не видать вовсе. У них - опыт, жизнь за плечами, а у меня что? Семь классов?
И пошел я к Дмитрию Дмитриевичу за советом. А он спросил: "У тебя какая самая главная задача в жизни?"
Что я мог ответить? "Если бы знал, какая, не пришел бы?" Так ведь не ответишь. Начал я вертеться. "И то, дескать, мне интересно и это. А вообще-то жизнь моя только начинается. Поэтому не знаю, на чем остановиться". - "Ну, если ты сам не определил, что тебе по душе, я того и подавно не знаю. Тебе уж, слава богу, восемнадцатый. К этому времени и устояться пора. Одно могу посоветовать: учись. Парень ты сельский, так и выбирай сельскую профессию. В Алтайском есть мясо-молочный техникум, туда и иди. Кончишь техникум, в институт никогда не поздно. Станешь специалистом, а специалисту широкая дорога. Есть у тебя тяга к учебе-то?" Послушал я Дмитрия Дмитриевича. Вроде ничего особенного человек и не сказал. Самую обыкновенную вещь: "ученьесвет, неученье - тьма". Это ведь и "аппетит приходит во время еды". Я и без него знал. Но что дорого оказалось - в самое время сказал. В институт мне позже поступать пришлось. Война уже давно кончилась, позабыл все, но, веришь, нет, ни минуты не раздумывал. Эта пословица про аппетит всегда со мной. Когда буду про наши сады рассказывать, я тебе еще ее напомню.
Короче сдал я в техникум. На отделение механиков.
Кстати, и здесь без совета не обошлось. Сам-то, я думал поступать на технологическое отделение, а тут ленинградец Володька Уланов подвернулся, будущий однокашник. Узнал, что собираюсь в технологи, и просмеял на чем свет сюит. Я подумал: и правда технолог - специальность больше женская. А парень в любой момент - солдат. Механик уже сам по себе - танкист. Это тебе не пехота. Помнишь, наверное, то время. Самолеты и танки у хлопцев с языка не сходили .. Так вот и стал Иван Алексеевич Яркий студентом механического отделения Алтайского техникума мясо-молочной промышленности.
Если все по порядку рассказыва!Ь, то судьба моя тогда чуть совсем в другую сторону от сельского хозяйства не повернула. Кто захватил тридцатые годы, помни г, какие они беспокойные были. В Испании война, на нашем востоке - Хасанские события, в Монголии Халхин-Гол. . не мир, а пороховая бочка. А мы, студенты, парни все как на подбор - рослые, крепкие, все комсомольцы... тут еще военкоматовские беседу с нами провели. Одним словом: морское училище! Человек десять из нас заявления подали... И я, само собой. Но случилось так, что меня не приняли.
Техникум я окончил в тридцать девятом году, получил направление в село Горькое Омской области на должность сменного механика комбината сухого молока.
Направление есть, малого не хватает - комбината.
Строится комбинат. Хуже нет, когда между небом и землей. Сегодня слесарь, завтра монтажник, послезавтра - куда пошлют. Некоторые ребята разбаловались, филонить начали, преферансом "заболели". Насчет вина я не грешен, а преферансом, врать не стану, увлекся. А он - как зараза. Прилипнет, сразу не отобьешься.
Однажды случилось, доигрались до того, чю на работу проспали. Пришли на полчаса позже, к работе нас не допускают. А к вечеру приказ повесили. В приказе я в такой компании: главный инженер комбината, главный механик, сменный инженер... Двинулись мы к директору. Он - ни в какую. Так и покинули комбинат главный инженер, главный механик и сменный инженер. А я остался. Опять же после разговора-вехи.
С каким настроением я вернулся в общежитие - говорить не приходится. Не сладко начинать службу с увольнения. Сижу на койке, перебираю вещички, думаю, куда податься. Вдруг курьер из конторы: "Яркий, к директору". Являюсь. Павел Прокопьевич - туча тучей.
В общем, поговорил он тогда со мной "за жизнь" и приказ отменил. В отношении меня. А остальные так и уеxaли "c хвостом". О чем директор со мной говорил?
Смысл такой: биографию человеку испортить-раз плюнуть, а вот как ему потом расхлебываться, одному аллаху ведомо. Хотя закон есть закон, для всех он вроде бы одинаков, но пользоваться этим законом надо куда как осмотрительно. Те ребята, которых он все же уволил, до того по нескольку раз адреса сменили и сюда вроде бы не заехали, а залетели. К тому же они при постах. Их.
простить - повод для разговоров, а моя жизнь только начинается...
Это я сейчас так складно рассказываю, а тогда, сам понимаешь... Из директорскою кабинета я вышел будто в затмении. Одна мысль и была: не уволили, оставили...
А смысл того, что произошло, мне обьяснил слесарь дядя Саша. Был он и не такой уж пожилой, сорок с небольшим, но все его очень уважали за способность. Вот, действительно, человек все в своем деле мог. Какую бы трудную работу ни предложили, у него всегда один ответ: "Ну, это мы сделаем..." Для меня он был вроде опекуна. Когда я рассказал ему, что произошло, он вспомнил что-то из своей жизни, а к выводу пришел для меня совсем неожиданному. Это, собственно, не вывод, пожалуй, был, а азы, которыми для меня открылась наука управления.
"Директор для меня - это такой человек, чтоб я к нему со всей душой, объяснил мне дядя Саша. - А что насчет строгости, строгость тоже, конечно, нужна, без строгости человек избалуется и вообще от работы отвыкнет. Ты вот человек молодой, жизнь тебя и поднять может, и на самый низ уронить... Всякое произойти может.
