Барри Робертс - Шерлок Холмс и железнодорожный маньяк
Мы повернули назад и почти достигли основания утеса, как вдруг услышали пронзительный крик: «Мизтер 'Олмс! Мизтер 'Олмс!» Спотыкаясь и скользя, по тропинке мчался маленький мальчик. Оказалось, это один из многочисленных племянников Марты. Уже на пляже он ринулся к нам навстречу, затем упал прямо на колени, безуспешно пытаясь отдышаться и передать свое сообщение одновременно.
– Итак, Бобби, – произнес Холмс, склонившись над мальчуганом, – сначала отдышись.
Мальчик наконец перевел дух и поднялся на ноги.
– Мизтер 'Олмс, – выпалил он, – тетя велела вам идти побыстрее. В доме четыре господина – срочно хотят с вами повидаться. Они проехали весь путь из Лондона на своем собственном специальном поезде! – И глаза его расширились от удивления.
– Спасибо, Бобби, – сказал Холмс. – Теперь беги обратно к тете и скажи ей, что я сейчас же буду.
Когда мальчик убежал, Холмс повернулся ко мне и насмешливо поднял одну бровь:
– Похоже, Ватсон, ваши замечания за завтраком были пророческими, но, признаюсь, мне непонятно, кого волнует мое мнение по поводу происшествия с шотландским почтовым!
2
ПЛИМУТСКИЙ ЭКСПРЕСС
– Я Шерлок Холмс, – объявил мой друг, распахнув дверь гостиной.
Четверо посетителей все как один почтительно вытянулись в струнку. Менее чем за двадцать четыре часа я в достаточной мере превратился в сельского жителя, чтобы заметить, как нелепо смотрятся их черные костюмы и высокие шляпы в залитой солнцем деревенской комнате. Старший из них, высокий, респектабельного вида господин, поспешил представиться:
– Мистер, Холмс, я – Генри Борроукли, а это господа…
Холмс прервал его коротким жестом:
– Прошу прощения, мистер Борроукли, но мы сэкономим массу времени, если вы ответите с самого начала, почему, ради всего святого, вы с коллегами полагаете, что я смогу пролить свет на судьбу эдинбургского почтового?
Борроукли ошарашенно распахнул глаза, а один из его товарищей пробормотал: «Экстраординарно».
– Итак, приступим, – начал Холмс. – Пожалуй, довольно редко в поисках моей помощи прибывают вчетвером. Обычно это один-единственный полицейский или какой-нибудь индивид в сопровождении, а зачастую и без, близкого друга или поверенного. Группа людей, чье платье и поведение свидетельствуют о том, что это господа из Сити, наводит на мысль о комиссии или компании. Ваше прибытие на нашу крошечную станцию на специальном поезде, говорит как о чрезвычайной срочности, так и об определенном влиянии в железнодорожных сферах. Видимо, ничто сейчас так сильно не заботит железнодорожное руководство, как судьба ночного почтового в Эдинбурге. Итак, позволю себе повторить: что побудило вас обратиться именно ко мне?
Борроукли с беспокойством взглянул на меня, и Холмс перехватил этот взгляд:
– Это мой друг доктор Ватсон, без которого вы никогда бы обо мне не узнали. Пусть вас не смущает его присутствие, но смею заметить, господа, что вы не просто нарушили мое уединение – вы прервали долгожданный отпуск моего друга в самом его начале!
Борроукли выглядел смущенным:
– Мистер Холмс, мы прекрасно осознаем, что вы отошли от практики. Приносим свои извинения вам обоим за сие бесцеремонное вторжение. Тем не менее дело является настолько важным, что мы осмелились не подвергать себя риску немедленного отказа прежде, чем вы нас выслушаете. Перед вами представители двух железнодорожных компаний, и, уверяю вас, мы можем и собираемся внести любую компенсацию, какую вы только изволите назвать, за нарушение вашего уединения. Что же касается доктора Ватсона, еще раз просим прощения за то, что испортили его отпуск.
– Две компании? – тотчас уточнил Холмс.
Один из спутников Борроукли выступил вперед:
– Мистер Борроукли из Большой северной железнодорожной компании и имеет отношение к эдинбургскому почтовому. Я – Джордж Джессон из Лондонской юго-западной железнодорожной компании, а это мой коллега Рэдли. Мы объединили силы с Северной компанией, поскольку подобная катастрофа произошла с нашим экспрессом всего лишь несколько недель назад. Последствия были еще страшнее, и ни один из случаев не поддается сколь-нибудь вразумительному объяснению.
Холмс отвернулся и уставился в окно на освещенное солнцем море. Борроукли с ужасом принялся разглядывать спину моего друга.
– Не отказывайте нам, мистер Холмс, – вымолвил он тихо. – Речь идет о смерти более сорока человек.
Холмс резко обернулся и взглянул ему в лицо:
– Вы бы лучше присели, господа, я выслушаю вашу историю. Имейте, однако, в виду – я не давал согласия на помощь! Ватсон, наши гости рано выехали из Лондона. Прошу, будь добр, позвони в колокольчик и поинтересуйся, не найдется ли у Марты чего-нибудь бодрящего.
Подали чай, и Джессон начал рассказ:
– Это случилось менее трех месяцев назад, в последнюю ночь июня. У нашей компании есть почтово-пассажирский экспресс, который встречает рейсовые пароходы из Нью-Йорка.
– Таким образом, срочная почта и нетерпеливые пассажиры после выгрузки на берег могут тотчас отправиться по железной дороге в Лондон, – перебил его Холмс.
– Совершенно верно. Обычно это небольшой, легкий состав, его задача – быстро доехать до Лондона. В интересующую нас ночь в нем было всего пять вагонов – тормозной, три вагона первого класса и еще один тормозной в конце, который одновременно служил кухней. Между Плимутом и Лондоном была только одна остановка, в Тэмпл-Коумбе.
– На границе Сомерсетшира и Уилтшира?
– Примерно. Обыкновенная техническая остановка, чтобы поменять паровоз на другой, из Плимута. Паровоз под номером 421, находился в полной готовности: машинист и кочегар только заступили на вахту, когда поезд прибыл.
– Поезд пришел в Тэмпл-Коумб без опоздания?
– Да, вовремя. Если вы ездили по нашей линии, то, наверное, знаете, что он проходит по очень неровной местности, но поезд был в Тэмпл-Коумбе примерно минутой раньше положенного. Паровозы сменили без всяких осложнений, и очередной машинист отправился в путь, прямо к вокзалу Ватерлоо.
– Машинист и кочегар были достаточно опытными? Впрочем, извините – я знаю, что персонал локомотива достаточно долго обучается, – я хотел спросить, хорошо ли эти двое знали машину и маршрут?
– Безусловно. И машинист Роббинс, и кочегар Гэдд были надежны и опытны, а Роббинс прекрасно знал дорогу. Они покинули Тэмпл-Коумб на малой скорости и примерно на четыре минуты опоздали в Динтон, не доехав миль двадцать до Лондона, но затем, по всей видимости, разогнали локомотив до огромной скорости, что-то около семидесяти миль в час, и не снижали ее весь оставшийся путь вплоть до катастрофы.
– Которая произошла… где?
– В Солсбери, мистер Холмс, примерно миль через восемь после Динтона. Было как раз около двух ночи, когда они дали свисток у солсберийской сигнальной будки, а затем прямо-таки влетели в Солсбери.
– Что привело к крушению?
– Там, в Солсбери, железнодорожное полотно сильно изгибается. При подъезде и с востока, и с запада действует ограничение скорости до тридцати миль в час. Роббинс, конечно же, знал, что должен сбросить скорость перед западным изгибом.
Джессон прервал свой рассказ, словно не решаясь продолжить.
– Что же случилось? – спросил Холмс.
– Рэдли прибыл туда на следующий день. Думаю, он лучше опишет исход событий.
Рэдли мучительно наклонился в своем кресле и сжал кулаки:
– Несмотря на чудовищную скорость при въезде на западный изгиб, они каким-то чудом смогли удержаться на рельсах и дотянуть до самой станции, но восточный изгиб миновать не удалось. Поезд слетел с рельсов и врезался в цистерны с молоком, которые двигались к Лондону по другому пути. Состав перевернулся – все вагоны и пять молочных цистерн были полностью искорежены. Сорок ярдов железнодорожных путей вырвало из грунта. Кое-где на земле остались отметины в несколько футов глубиной.
Он содрогнулся и сделал глоток чаю.
– И сколько погибло? – сочувственно поинтересовался Холмс.
– Двадцать восемь, мистер Холмс, – ответил Джессон. – Машинист и кочегар, само собой, двадцать четыре из сорока восьми пассажиров, охранник поезда с молочными цистернами и кочегар паровоза, стоявшего неподалеку. Всего двадцать восемь.
На несколько минут воцарилось гробовое молчание, мой друг сидел с видом человека, полностью погруженного в свои мысли. Затем он поднял голову:
– Я понял, что паровоз был очень сильно поврежден?
– Не так сильно, как можно было ожидать, – откликнулся Рэдли. – Удалось отправить его на ремонт своим ходом. Почему вы спрашиваете?
– Нельзя ли было определить, предпринимал ли злосчастный Роббинс какие-либо попытки затормозить или остановить поезд на подходе к Солсбери?
– Это часть загадки, мистер Холмс. Тормозной рычаг был выжат до предела, но вакуумный тормоз почему-то не сработал.
