Издательство «Развлечение» - Выходец с того света
Грета, напевая песенку, также ушла из комнаты и отправилась в кухню, чтобы посмотреть за самоваром.
Внезапно весь дом огласился душу раздирающим криком.
Горничная в ужасе побежала по тому направлению, откуда он раздался.
Вдруг старик-лакей, бледный как смерть, с развевающимися седыми волосами, бросился ей на встречу.
— Убийство! Убийство! — кричал он и в изнеможении, дрожа всем телом, опустился в кресло. Вся прислуга всполошилась вследствие его крика. Все обступили испуганного старика.
— Наш барин... — лепетал он, и все, как по команде, поспешили в спальню старого хозяина.
Здесь им представилась ужасная картина: в большой луже крови, с перекошенным лицом и стеклянными глазами старый барон лежал в своей постели. Череп его был размозжен увесистым ударом топора, и кровь сочилась из страшной раны.
С криками и зовами о помощи девушки выбежали из комнаты, и только мужчины стояли у постели убитого барина, испуганно глядя друг на друга. Царила мертвая тишина. Слышно было только капанье крови, сочившейся с края кровати на пол.
— Надо позвать полицию, — раздался голос кучера Карла, и оцепенение было прервано. Второй лакей Фридрих даже осмелился приблизиться к трупу.
— С момента смерти прошло еще немного времени, труп еще не окоченел. — Он задрожал и отвернулся.
Старик-лакей и горничная тем временем, сломя шею, побежали в полицейский участок, и там рассказали о страшном преступлении, страшно волнуясь, еле переводя дыхание.
Через полчаса прибыл полицейский инспектор Вендорф вместе с отрядом полицейских, которых он расставил у виллы, отдав необходимые приказания. Несколько человек должны были охранять подъезд, несколько других — садовую калитку, причем они не должны были пропускать кого бы то ни было, ни туда, ни оттуда. Сам инспектор вместе с вахмистром Штурманом отправился на место преступления. Присутствовавшая прислуга почтительно отступила перед инспектором, молча глядевшим на покойника.
— Он убит ударом тяжелого орудия, быть может, топора, — спокойно заявил он, — череп размозжен.
Старик-лакей и Грета тем временем также подошли; у дверей стояла остальная запуганная и взволнованная прислуга, экономка и вторая горничная.
— В какое время вы нашли труп? — обратился инспектор к старику-лакею.
— Сегодня утром в начале девятого, — гласил ответ.
— Расскажите в кратких словах, как вы нашли нашего барина.
Старик рассказал все, как мог. Да и немного было раз сказывать. Когда он ударился в словоизлияния, инспектор махнул ему рукой и обратился к трем другим присутствовавшим.
— Вы также состояли на службе у покойного? — спросил он, зорко всматриваясь в каждого.
Все ответили утвердительно. Инспектор вынул записную книжку, в которую во время допроса стал заносить заметки. Прежде всего он обратился к кучеру.
— Ваше имя и занятие?
— Франц Вернер, господский кучер.
— Когда вы в последний раз выезжали с вашим барином?
— Вчера утром.
— Он всегда выезжал один?
— Да, в последнее время всегда один. Прежде его часто сопровождал его племянник, но они мало разговаривали. Мне чуялось, будто они оба не слишком дружны.
— Не могли же вы выводить такое заключение из того только, что оба молчали! Это довольно смелое предположение.
— Я часто бывал также свидетелем резких ссор: старый господин барон упрекал молодого барина в мотовстве. После одной очень крупной ссоры молодой барин долго не показывался, пока недавно...
— Недавно? Когда именно?
— Около пяти дней тому назад.
— Кто этот племянник?
— Поручик Курт фон Росла, — вмешался теперь старый лакей.
— Старый барон имел семью?
— Нет, он был холост.
— Я слышал, покойный был очень богат, верно ли это?
— Говорят, у него несколько миллионов.
— И кто является наследником всего этого?
— Вероятно молодой поручик, барон Курт фон Росла, о других родственниках мне ничего неизвестно.
Инспектор издал легкий свист, вследствие которого старый лакей обиженно и взволнованно встрепенулся:
— Барон Курт фон Росла выше всяких подозрений, я знаю его еще ребенком!
— Да чего вам нужно? — холодно прервал его инспектор. — Кто говорил о таком подозрении?
Он спокойно снял допрос еще с садовника, с лакея Фридриха и с горничных, не представлявший никакого значения.
— А теперь примитесь все за обычную работу, когда мне кто-нибудь будет нужен, я позвоню.
С этими словами он отпустил прислугу и принялся за подробный осмотр места преступления.
Персидский ковер перед кроватью был сдвинут с места, дорогое шелковое одеяло лежало на полу, куда оно упало с постели. На ночном столе лежали золотые часы убитого, а в массивной чашечке из серебра, несколько колец. Одежда покойного, лежавшая на стуле возле постели, была подвергнута подробному обыску. В карманах серых брюк инспектор нашел белый шелковый платок, кожаное мужское портмоне с 210 марками бумажками, серебром и золотом, тяжелый серебряный перочинный нож и золотую, осыпанную бриллиантами табакерку с надписью, по-видимому, подарок какого-нибудь владетельного князя.
Убийство с целью грабежа, казалось, не могло быть допускаемо.
— Каким образом убийца мог проникнуть в дом? — спросил вахмистр инспектора, молча продолжавшего свои поиски, — окно спальни закрыто.
Инспектор открыл другую, лишь приоткрытую дверь из спальни и очутился в библиотеке. Он подошел к одному из окон. Занавес был сдвинут с места, и при более близком осмотре оказалось, что и окно было только прикрыто. С довольным видом он кивнул головой.
— Вот в чем дело, — бормотал он, возвращаясь в спальню; там он к своему удивлению увидел вахмистра, лежавшего на полу у конца кровати.
— Что вы тут делаете? — крикнул он ему. Запыхавшийся вахмистр встал на ноги. Он держал что-то в руке.
— Да ведь это только пробка! — ворчал он, сердясь, что наклонился из-за такого пустяка.
Инспектор взял пробку в руку. То была пробка от винной бутылки малого размера. На ней были выжжены начальные буквы известной коньячной фирмы. Спокойно он опустил пробку в карман, и потом опять отправился в библиотеку. Было странно, что ни на ковре, ни на полу, ни на подоконнике не было никаких следов от ног. Быть может, убийца завернул ковер с тем, чтобы потом им закрыть следы, которые он вследствие грязи на улице неминуемо должен был оставить.
Инспектор поднял ковер. Ничего не было видно.
Но что это? Инспектор нагнулся и поднял что-то блестящее.
То был позолоченный портсигар с короной и выгравированными буквами К.ф.Р.
С трудом инспектор подавил возглас удивления. Затем он решительно надавил кнопку электрического звонка. Торопливо вошел старый лакей.
— Как звали покойного? — с напряженным вниманием спросил инспектор.
— Герберт Гюнтер, — ответил старик.
— А племянник?
— Насколько мне известно — Курт Вольфганг.
Довольная улыбка скользнула по лицу инспектора. Затем он продолжал допрос.
— Окно в библиотечной комнате было только прикрыто. Чем вы это объясните?
— Очень просто: покойный имел обыкновение курить у окна. Когда ему становилось прохладно, он просто захлопывал окно. Я знал эту привычку и обыкновенно перед сном закрывал окно. Вчера я забыл это.
— Пил ли барон коньяк?
— Коньяк? — удивленно спросил старик. — Никогда ни одной капли. Алкоголя он вообще не пил, только старые, крепкие вина, чай и какао. Коньяку у нас и в доме никогда не было.
— Не проводите ли вы меня в сад? — спросил Вендорф, и прибавил, обращаясь к вахмистру: — Господин вахмистр, вы будете добры пока никого сюда не впускать.
Потом он отправился в сад под окно библиотечной комнаты. Нигде ни следа.
— Есть ли еще другой вход в виллу, кроме главных ворот? — спросил он лакея.
— Есть еще садовая калитка, которая ведет к каштановой аллее парка барона Рудлова, но ею никогда никто не пользуется, — ответил старик.
— Пойдемте туда, — предложил инспектор.
Они прошли мимо нескольких старых деревьев до узкой тропинки, ответвлявшейся от главного пути.
— Посмотрите здесь! — вдруг воскликнул инспектор. В мягкой сырой почве были видны следы узкого мужского сапога, которые вели до маленькой калитки.
— Странно, — пробормотал старик.
— Прикажите запереть эту часть сада! — распорядился инспектор и стал возвращаться к дому. — Как, долго молодой барон, пробыл здесь в последнее свое посещение?
— Только очень короткое время.
— Произошла ли ссора между дядей и племянником?
— Не могу сказать. Старый барин действительно громко на что-то бранился, но это уже у него было в привычке, он был старый чудак.
Тем временем они возвратились в первый этаж. Проходя мимо кухни, они услышали шум голосов среди которых несколько раз раздались слова: «Но, Грета, ведь об этом вы должны ведь заявить!» причем горничная отвечала: «Ведь это совсем не важно, ведь это не имеет ничего общего с убийством!»
