Фридрих Незнанский - Отложенное убийство
— Я же занята! — оправдывалась Настя.
— Я же ресторанных разносолов не прошу у тебя! — наступал Денис. — Но вытащить котлеты из морозилки и бросить на сковородку ты в состоянии?
— Вот возьми и брось сам!
— А тебе это трудно?
— Но ты же видишь, что я…
— Нет, извини, это принципиальный вопрос! Я вижу только то, что ты не уважаешь ни меня, ни мое дело. Я целыми днями как проклятый роюсь в дерьме и крови, подставляюсь под пули, чтобы спасать жизни людей, а ты рисуешь бабские тряпки и не желаешь оторваться от них, чтобы пожарить котлеты, когда у меня кишка за кишку заскакивает.
— Но эти бабские тряпки — мое дело, и для меня оно не менее важно, чем для тебя — твое! По-моему, уважение должно быть взаимным. Я, по крайней мере, так думала, когда соглашалась жить с тобой…
— Может быть, ты совершила ошибку?
— Может быть!
И еще много чего они наговорили друг другу — прямо вспоминать не хочется. Оба провинциалы, приехавшие из одного и того же города — Барнаула, хотя в разное время и с разными намерениями, они были похожи в главных чертах — сильный характер и работоспособность, с помощью которой они рассчитывали покорить неприветливую столицу. Одноименные заряды отталкиваются… Но ведь они люди, а не заряды, и в них гораздо больше такого, что их сближает.
Но об этом Денис подумал только наутро — сейчас, когда Настя, зайдя в ванную, немой лаской прося прощения, прижалась к его спине. У ее были просто редкостные груди — маленькие, упругие, идеальной формы, и Дениса заводило их прикосновение даже к его обнаженной спине. Приподнявшийся в штанах старый дружище дал понять Денису, что долго сердиться на Настю они оба не в состоянии.
— Нового расследования у меня пока нет. — Денис обернулся и поцеловал Настю, пачкая ее пеной для бритья. — И если не наклюнется, сможем на днях куда-нибудь сходить вместе…
Ну вот, накликал неприятности на свою голову! Не успел Денис, чисто выбритый и при полном параде, повесить зимнее пальто на вешалку в своем кабинете, как секретарша доложила ему, что его уже полчаса ожидает посетительница.
— Полчаса? Рановато что-то она из дома выбралась…
— Она только что с самолета, — уточнила секретарша. — Из Сочи.
— Ой-й-й… Ну пускай заходит.
— Алена Борисовна, пожалуйста, заходите!
Денис уселся за стол и приосанился, когда в его
кабинет вплыли «меха». Эти оторачивающие, почти скрывающие драповый костюм меха — цвета осенних листьев, с благородной сединой — приковывали взгляд. Явно, что жительница города Сочи, отправляясь в охваченную февральской стылую Москву, перемудрила с утеплением. Но стоило поднять взгляд выше, чтобы понять: меха — не климатическая предосторожность, они — стиль. Собственную седину, если таковая намечалась, дама маскировала краской, которой отливали ее короткие каштановые волосы, но ее лицо, вопреки тому, что на него не пробралась еще ни одна морщинка, несло спокойствие и выдержанность, свойственные старинным портретам. Чувствовалось, что, каков бы ни был ее возраст, она останется так же хороша и через двадцать, и через тридцать лет. Настоящее вино и должно быть выдержанным.
Первая мысль, посетившая Дениса, была сугубо мужской: повезло чуваку, который отхватил такое сокровище! Вторая — сугубо профессиональной: судя по всему, с посетительницы можно стребовать по полной программе. Агентство «Глория» в материальном плане не бедствовало, но и своего упускать не собиралось.
— Добрый день, Алена Борисовна! — приветливо обратился к даме Денис. — Присаживайтесь. Расскажите, пожалуйста, что вас к нам привело.
Голос у Алены Борисовны был негромкий, спокойный. Если ее обуревали эмоции, она старалась их не выдавать. Пока что у нее это получалось.
— Я — Алена Борисовна Воронина-Сокольская, жена Валерия Семеновича Воронина, мэра города Сочи. Я прошу ваше агентство заняться охраной моего мужа и членов нашей семьи.
— У вас есть основания чего-то опасаться?
— Да. В адрес мужа неоднократно поступали анонимные письма с угрозами.
— Есть какие-либо предположения, от кого исходили эти письма?
— Не просто предположения — уверенность. — Голос Алены Борисовны впервые дрогнул. — Вместе с сочинским прокурором Липатовым Валерий Семенович противостоял мафии, которая подмяла под себя и Сочи, и весь Краснодарский край. Я говорю в прошедшем времени — «противостоял», потому что Липатов… потому что теперь они не вместе… временно… или навсегда… — Волнение жены мэра нарастало. — Поймите, дело в том, что позавчера утром в Бориса Никифоровича стрелял киллер. Липатов находится в больнице, на грани жизни и смерти. Я боюсь, что на очереди… что следующим станет Валера… или Гарик, наш сын…
— Алена Борисовна, кто вам рекомендовал наше агентство? — торопливо спросил Денис, стремясь предотвратить сползание в истерику.
— Следователь из прокуратуры Турецкий и генерал Грязнов. Вам знакомы эти фамилии?
— Да уж как нельзя лучше знакомы…
14 февраля, утро. Александр Турецкий
— Плохи наши дела, Слава, — сказал Турецкий.
Его пессимизм имел веские основания: следователю по особо важным делам только что позвонили из больницы, где, после двадцати с лишним часов борьбы со смертью, в палате реанимации скончался, не приходя в сознание, Борис Никифорович Липатов. Если раньше теплилась надежда на то, что прокурор сможет опознать киллера, то теперь она исчезла.
— Ну почему так уж плохи? — вопреки очевидности, вяло возразил Вячеслав Иванович Грязнов. — Основных фигурантов мы отловили и посадили все-таки…
— Отловили! А хвосты не зачистили. Если главные мафиози за решеткой, кто же тогда убивает? Нет, Слава, какую-то важную фигуру мы упустили. А фигура ходит у нас, может быть, под носом и улыбается.
Потому что не смогли мы вовремя ее разгадать! Тогда и Липатов был бы жив…
Это было долгое и мерзкое дело. Вести его было все равно что ходить по болоту: с виду красиво, но один неосторожный шаг — и провалишься в непроглядную топь. Трясина, в которой сплетались смертельные растения и колыхалась засасывающая жижа, прикрывалась обликом роскошной и безобидной курортной местности. Сочи, Туапсе, Геленджик, Анапа — что ни название, то песня. И лишь когда там, на московском недосягаемом верху, некое ответственное лицо получило предупреждение от тузов организованного преступного сообщества (ОПС) с центром в городе Сочи, что только они вправе решать, пустить или не пустить президента в его резиденцию «Бочаров ручей», это облеченное ответственностью лицо спохватилось: кто такие? Откуда взялись? Немедленно ликвидировать! Потрясение было таким, словно зловредные инопланетяне, прилетев на сверкающих бортовыми огнями тарелках, захватили часть территории России.
А на самом деле те, кто возглавлял ОПС, получившее в процессе расследования название «Хостинский комплекс», инопланетянами не были. Были преступники обычными российскими гражданами и набирали Силу постепенно. И встать на ноги им помогло, не в последнюю очередь, попустительство тех самых властей. Как известно, если болезнь не прервать в самом начале, при первых же симптомах, лечить ее приходится долго и упорно. Иногда — хирургическим путем…
Обозначение «Хостинский комплекс» произошло от того, что давным-давно, в конце восьмидесятых — начале девяностых, как говорится, в начале славных дел, костяк группировки составляли несколько молодых и отвязных обитателей центра сочинского курортного района, поселка городского типа Хоста, славного, помимо природных ресурсов, своим богатым рынком. На этом рынке юнцы развернули популярную среди аборигенов и приезжих игру в «наперсток», что по тем временам было новостью. Дело-то, кажется, нехитрое: следи за движениями рук и угадай, под каким из двух наперстков окажется искомый шарик. Были такие, что выигрывали; правда, этих счастливчиков, по странному совпадению, через день или два могли видеть на месте «наперсточника»… Простаки, которые не раскусили элементарной сути этой механики облатюшивания, бывало, проигрывали все отпускные. Добытые таким путем бабки наперсточное сообщество использовало на то, чтобы накачать мускулы и приобрести навыки восточных единоборств, что было необходимо для восхождения по иерархической лестнице преступного мира. Следующей ступенью этой лестницы стала «разводка» граждан, продающих машины. Многим из этого контингента, состоявшего из высокооплачиваемых в прошлом специалистов и прочих-разных докторов наук, не требовалось даже специально угрожать: они бледнели и сдавались при одном виде накачанного, словно резиновый баллон, коротко стриженного парня.
Милиция не бездействовала даже в то беспокойное для страны время. Некоторые члены преступной группировки все же попались… Но сроки получили очень небольшие. Некоторые и вовсе отделались условным приговором. Естественно, условное наказание они восприняли как отсутствие наказания — иначе говоря, как приглашение к вседозволенности. И, чувствуя себя на просторах беспредела середины девяностых как рыба в воде, с новым пылом ринулись в гущу событий, готовя расцвет «Хостинского комплекса».
