Марина Серова - На ловца и зверь бежит
Эта картина живо напоминала мне театр абсурда, на представление которого в Париже водил меня Эрик. С одной стороны, суетящаяся толпа перепуганных богачей, с другой — чрезмерно, для такой ситуации, спокойные homo sapiens'ы, которые, казалось, с непоколебимым хладнокровием могли бы подняться на эшафот, не утратив гордого остроумия и наплевательского отношения к угрозам «курносой».
Мы благополучно приземлились в Шереметьеве-2. Моя попутчица, немного протрезвев, сосредоточенно молчала, наверное вспоминая, не сказала ли она чего лишнего. Миновав длинный застекленный коридор, мы оказались в здании аэровокзала. Светились электрические табло, человеческий муравейник сновал туда-сюда, женский голос, смазанный плохой акустикой, объявлял о прибытии и отбытии самолетов.
Гремучее эхо лавиной обрушивалось на пассажиров, дробилось о стены, отшвыривая внимание и память людей в пределы раздражающей путаницы и неразберихи. Японка, летевшая нашим рейсом, наконец встретилась с ожидавшими ее японцами. Воскрешая сумрачную и грандиозную эпоху самураев, она бухнулась на колени, приветствуя двух мужчин и одного ребенка мужского пола. Что за дурацкий обычай!
Москва встретила нас моросящим дождиком и наглухо задраенными пунктами обмена валюты. Я все-таки нашла одного неказистого на вид мужичонку, который обменял мои 50 баксов на «капусту» по курсу, утешительному для держателей долларов и убийственному для простых «рублевых» граждан.
Мы решили с Татьяной разделить поровну бремя расходов по проезду в город. Таксисты ломили несусветные цены. Столковавшись с одним на взаимовыгодных условиях, мы, бросив сумки в багажник, уселись на заднее сиденье желтой «Волги». Татьяна собиралась пробыть в Москве до конца недели, а я планировала добраться до Тарасова поездом. Черный шлейф дороги был усыпан огнями фар, которые шарили по мокрому асфальту, выбрасывая вперед и назад свои желтые, по-стариковски дрожащие руки. Татьяна попросила высадить ее у станции метро «Комсомольская». Распрощавшись друг с другом без особой теплоты и душевности и даже не обменявшись координатами, мы последовали каждая своим маршрутом.
Без труда купив купейный билет до Тарасова и некоторое время потусовавшись на Павелецком вокзале, я села в поезд, нафаршированный усталыми «челноками» и их неподъемной кладью. Одни шумно разговаривали, другие уже вынимали из пакетов и сумок провизию, дабы восстановить физические силы, лихо растраченные ими в беготне по «сказочным» рынкам столицы.
Прикинутая по последней парижской моде, с сумкой «Duty free» через плечо, я чувствовала себя заморской белой вороной. Ничего, как-нибудь перекантуюсь, всего одна ночь — и я в Тарасове.
* * *В Тарасове было чуть теплее, чем в Москве, но оцинкованное неподвижными серыми тучами небо не давало вздохнуть в полную грудь. Мне изрядно надоели услужливо-хищные таксисты, и я решила воспользоваться самым заурядным троллейбусом, который не заставил себя долго ждать. Я замерла на задней площадке и опустошенно уставилась в окно, стараясь не замечать обычной утренней толкотни. Люди покорными косяками шли на работу. Их унылые, бледные лица и плоские силуэты, минуя мое сознание, тут же соскальзывали в мертвое осеннее забвение.
* * *Толком не выспавшаяся и раздраженная, я тем не менее быстро поднялась по лестнице, нетерпеливо предвкушая отдых и горячую ванну. Но, открыв дверь, я первым делом рванулась к агонизирующему телефону. Раскаленный корпус буквально трещал по швам от разрывавших его звонков.
— Алло, — я не узнала собственного голоса.
— Алло, здравствуйте, могу я услышать Иванову Татьяну?
— Это я, слушаю вас внимательно.
Остатки сна и раздражения мгновенно улетучились.
— Меня зовут Шарков Эдуард Игоревич. У меня к вам неотложное дело. Хотелось бы встретиться, разговор не телефонный, вы меня понимаете?
Его приятный баритон излучал спокойную решимость. Голос вполне разумного человека.
— Как вы узнали мой телефон?
— От приятеля. Он весьма высокого мнения о ваших сыскных способностях.
— Хорошо. Приезжайте. Только давайте уточним время. Часа в два вас устроит?
— Нормально.
Я назвала свой адрес Шаркову Эдуарду Игоревичу и, повесив трубку, с большой неохотой принялась перекраивать в уме свой дневной распорядок. Конечно, две-три фразы мало что значат в сфере человеческого общения. С другой стороны, если бы люди, не полагаясь на свое внутреннее чутье, прежде чем вступить в контакт с человеком, пытались бы сначала собрать о нем возможно больший объем информации, они, ввиду того, что сбор интересующих сведений потребовал бы значительного времени, просто шарахались бы друг от друга, не смея довериться своему непосредственному впечатлению.
Эдуард Игоревич был загодя мне симпатичен, хотя истинность моего интуитивного расположения к нему нуждалась в проверке. Возможность такой проверки мне предоставится ровно в два часа пополудню. А что говорил мой нюх опытной ищейки? Дело наверняка серьезное. Судя по его интонациям, Эдуард Игоревич не производил впечатления суетливого человека. Скорее всего бизнесмен. А может… Да ладно, черт с ним, надо же и о себе подумать. Я сняла плащ и отнесла сумку в спальню. Переодевшись в домашнюю амуницию, я достала из шкафа чистое белье, полотенце и направилась в ванную.
Горячая вода, морская соль и сладкий абрикосовый гель вернули меня к жизни. Высушив голову феном и наложив на лицо дневной крем, я занялась приготовлением завтрака. Яичница с помидорами, пара йогуртов и чашка кофе. Потом я вернулась в гостиную и, вытянувшись на диване, решила немного вздремнуть. Но вместо того чтобы, как говорится, спать вполглаза, я провалилась в какое-то тревожное сонное оцепенение, из которого меня вывел резкий звонок в дверь. Я вскочила, взглянула на часы: четырнадцать ноль одна.
Зевнув и пригладив волосы, я кинулась открывать. Предчувствие меня не обмануло: Эдуард Игоревич был солидным мужчиной лет сорока, с лукавым взглядом близко посаженных карих глаз. Высокого роста, довольно плотный, со здоровым цветом лица, массивным подбородком и гладкой кожей, он производил впечатление уверенного в себе и знающего толк в жизни человека.
— Еще раз здравствуйте, — приветливо сказал он.
Я всегда досадовала на то, что, прежде чем приступить к делу, приходилось выполнять весь этот церемониал приветствия, приглашения, предложения кофе, сигарет и т. д. Он вошел, снял свое фетровое кепи, бежевую куртку из микрофибры и, аккуратно пристроив свои доспехи на вешалке, вежливо и благодарно внял моему приглашению пройти в гостиную и сел в предложенное кресло.
Я предупредительно принесла пепельницу, поставила ее перед ним на журнальный столик и приземлилась в кресло напротив.
— Я пришел к вам за помощью по одному щепетильному вопросу. Вот только захотите ли вы мне помочь?
Он достал пачку «Мальборо» и вынул из нее две сигареты, одну из которых предложил мне. Я вежливо отказалась.
— Утвердительно или отрицательно ответить вам я смогу только после того, как выслушаю вас. Не будем терять времени, говорить обиняками, люди мы деловые, знаем цену часам и минутам.
Прежде чем перейти к повествованию, Эдуард Игоревич закурил, и по легкой дрожи его пальцев я поняла, что под оболочкой философского спокойствия таится вполне понятная тревога. Его взгляд неопределенно устремился в потолок, потом, подобно часовой стрелке, сделал круг и уперся в поверхность стола. Глухо кашлянув и собравшись с мыслями, он наконец заговорил:
— Мне нужно найти документы, очень важные бумаги… Чтобы вы могли оценить всю их важность, я должен ввести вас в курс дела. Не знаю, слышали ли вы о торговой компании «Авторитет». В настоящее время это целая империя с сетью многочисленных магазинов. Направление деятельности — торговля всем и вся, начиная с косметики, кончая холодильниками и чем угодно еще.
Ну так вот. Когда все начиналось, нас было двое, я и нынешний генеральный директор Гарулин Аркадий Вадимович. Пай у нас был неравный, в соотношении один к двум. Идейным руководителем являлся он, но я тоже вложил немало средств и времени в наше дело. Кухня была как бы одна, но я знал, что Аркадий на свой страх и риск проводил кое-какие операции, не ставя меня в известность. Я смотрел на все сквозь пальцы, хотя от меня не укрылось, что и менеджеры, и бухгалтеры зачастую извлекали свою выгоду из нашего предприятия.
— Они обманывали вас? — спросила я прямо.
— У меня был свой фронт работы. Я, честно говоря, старался не лезть не в свои дела, ради своего спокойствия игнорировал эту грязную возню. Может, я и сам виноват… — Эдуард Игоревич выпустил струю дыма в потолок, почесал лоб и, вздохнув, продолжил: — Проработав пять лет, я решил уйти из «Авторитета» и при этом должен был получить солидную денежную сумму…
