Кен Макклюр - Мутация

— Вы хотите сказать, что того пациента использовали в качестве подопытного животного?

Сэмсон в притворном ужасе поднял руки.

— Это совершенно не мое дело — критиковать решение моих берлинских коллег! Насколько я понимаю, та процедура была единственной в своем роде и проводилась пациенту, прогноз для которого уже был очень плохой, по другим причинам. Это было очень рискованное мероприятие, и было обусловлено, возможно, исключительно тем состоянием, в котором находился тот пациент. Процедура была далеко не стандартная — сомнительно, что это вообще когда-нибудь может стать стандартной процедурой.

— Мой сын — далеко не стандартный пациент, сэр Лоуренс.

— Разумеется, сэр.

— Важность того, чтобы в будущем он смог произвести на свет здоровых детей, нельзя переоценить.

— Да, сэр.

— Возможно ли это?

Сэмсон медлил с ответом, явно пребывая в унынии от того, что не смог увести собеседника с выбранного им направления.

— Думаю, теоретически это возможно — если бы нашелся идеальный донор. Условия, разумеется, тоже должны были бы быть идеальными… Но я вынужден подчеркнуть, что приготовления к подобной процедуре многого потребуют от самого пациента. Последствия этого предприятия могут оказаться катастрофическими…

— А разве есть альтернативы этому… катастрофическому предприятию, сэр Лоуренс?

— Согласен с вами, сэр, — признал Сэмсон.

— Тогда устройте это. Я отдаю здоровье своего сына в ваши руки. Я хочу, чтобы его вылечили, и хочу, чтобы это произошло в строжайшей секретности. Ни один человек никогда не должен узнать об этом.

Сэмсон покачал головой, собираясь с силами для последней попытки изменить решение собеседника.

— Я сказал, что это теоретически возможно, сэр, — сказал он. — Но практические трудности, возникающие при организации подобной операции, и особенно требование сохранить ее в секрете, просто слишком… — Сэмсон замолчал, не в силах найти подходящие слова.

— Я прекрасно понимаю, что вы не можете сделать это в одиночку, сэр Лоуренс. Я не идиот. С этой целью я собрал группу друзей, которым можно доверять, людей, обладающих властью и влиянием. Они обеспечат вас всеми ресурсами и помощью, которая вам понадобится. Вам нужно будет только попросить. Что скажете?

— Мне нужно время, чтобы подумать, сэр.

— Хорошо, позвоните мне завтра.

Два

Золотые дорожные часы, стоявшие на мраморной каминной полке, звякнули один раз — единственный звук в комнате, нарушивший затянувшуюся тишину серого февральского дня, если не считать почти неслышный гул машин на лондонских дорогах, приглушенный двойными стеклопакетами.

— Я считаю, мы все должны встретиться с сэром Лоуренсом, чтобы конкретно обсудить то, о чем нас просят, и удостовериться, что мы понимаем, во что ввязываемся, — сказал владелец Белгравия-хаус.[1] — Официальных санкций на наши действия не будет, как не будет и возможности обратиться за консультацией к кому бы то ни было, разделить вину, если все пойдет не так, и публичного признания в случае успеха. Кроме нас, никто не должен узнать обо всем происходящем — не считая, конечно, человека, который обратился к нам за помощью, рассчитывая на дружбу и верность.

Присутствующие согласно покивали.

— Можем ли мы быть уверенными, что все получится? — спросил, заметно нервничая, один из них, и от волнения сломал карандаш, лежавший рядом с блокнотом на столе перед ним. Как и остальные, он был одет в темный костюм — форменная одежда города, — хотя галстуки некоторых из присутствующих в различной степени предавали анонимность своих хозяев. Вопрос был адресован седовласому мужчине, на галстуке которого имелся значок — змей, обвивающий чашу, обозначая связь с медициной.

— Нет, — ответил он. — Наше с сэром Лоуренсом мнение таково: нет никаких гарантий. Главная составляющая планируемой процедуры является в лучшем случае рискованным делом — даже если не рассматривать основания для этого риска в данном случае. Однако, учитывая обстоятельства, это фактически единственная возможность… спасти ситуацию.

Человек, сидевший во главе стола — судя по галстуку, выпускник Кембриджского университета — слегка улыбнулся, услышав этот эвфемизм, и добавил:

— И единственная возможность предотвратить грандиозный скандал.

— Не слишком ли мы торопимся? — спросил нервный мужчина. — Я хочу сказать, такое впечатление, что мы собираемся пойти ва-банк, даже не обсудив альтернатив…

— Их не существует, — отрезал выпускник Кембриджа, и по выражению его лица было ясно, что именно такой реакции он и ожидал от собеседника. Хотя этих людей и связывали в данный момент дружеские отношения, в прошлом общались они мало, поскольку по характеру и мировоззрению находились на разных полюсах. Выпускник Кембриджа был оптимистом, уверенным в себе до степени высокомерия, тогда как нервный мужчина был склонен анализировать все до мельчайших подробностей и являлся воплощением осторожности.

— Конечно, все это очень серьезно, — продолжал нервный, — но риск, заключенный в процедуре, которую вы предлагаете, слишком велик, чтобы даже подумать об этом. По моему мнению, при правильной рекламе и соответствующем менеджменте бурю вполне можно пережить. История свидетельствует…

— Времена меняются, — прервал его выпускник Кембриджа, — а с ними меняются и люди. В частности, их восприятие многих вещей, которые в прошлом мы принимали как само собой разумеющееся. Находись сейчас страна в благополучной ситуации, вполне возможно, она пережила бы это известие, но мировой экономический кризис, растущая безработица, колеблющийся курс фунта стерлингов — даже проклятая погода ополчилась против нас этой зимой! Если в довершение всего страна узнает о состоянии, в котором оказался наш друг, это может вызвать полное крушение общественного доверия. Подобная информация станет последней соломинкой для многих людей, если они обнаружат: все, во что они верили, чему доверяли и чтили, обратилось в прах — именно тогда, когда они остались без работы, без сбережений, без будущего и без веры хотя бы во что-нибудь. Социологи уже рассматривают реальную перспективу того, что гнев общества в недалеком будущем может обернуться анархией.

— Вы сказали, что никто, кроме нас, не будет знать, — не унимался нервный мужчина. — Но ведь обязательно должны быть вовлечены и другие люди. То, что вы предлагаете, не под силу выполнить одному врачу в секретной лаборатории!

— Да, потребуется участие определенных специалистов, — согласился выпускник Кембриджа. — Но, насколько я понимаю, в ключевом моменте самой процедуры нет ничего необычного. Я прав, сэр Лоуренс?

Лоуренс Сэмсон кивнул.

— Это не совсем стандартная процедура, однако подобные операции проводятся почти ежедневно по всей стране, хотя и по другим показаниям. Отличие данного случая заключается, конечно, в том, кому будет проводиться операция и по какой причине. Отбор специалистов для первых ролей должен осуществляться с максимальной строгостью.

— Джеймс проследит за этим, — пообещал выпускник Кембриджа и повернулся к сидящему рядом мужчине в непримечательном галстуке. Джеймс Монк никак не отреагировал на его слова и продолжал сидеть молча, уставившись перед собой.

— Работа Джеймса заключается в том, чтобы обеспечивать абсолютную секретность на каждом этапе. Никто не должен в итоге «продать» свой рассказ, — он произнес эти слова с нескрываемым презрением, — или оживить свои мемуары, которым иначе грозит забвение, пикантными подробностями. Все это дело должно проходить в тайне и остаться в тайне навсегда. Это не подлежит обсуждению. Абсолютное молчание со стороны всех участников — непременное условие.

Лоуренс Сэмсон с подозрением взглянул на Джеймса Монка.

— Совершенно не уверен, что вы сможете гарантировать подобное, — сказал он, и его слова прозвучали как обвинение.

Монк слегка пожал плечами, но отвечать, по всей видимости, не собирался. Никто из присутствующих не проявил желания высказаться. Сэмсону явно не понравился вывод, к которому он пришел: существовали способы, о которых лучше не знать, но, к сожалению, он слишком хорошо понимал, что они из себя представляют.

— Мы не ожидаем от вас участия в… обеспечении безопасности, сэр Лоуренс, — сказал с улыбкой выпускник Кембриджа, в надежде успокоить Сэмсона. — Мы здесь именно для того, чтобы всеми силами обеспечить достижение двух целей — вылечить сына нашего друга и обеспечить, чтобы все это дело оставалось в тайне. Вы отвечаете только за первое.

Сэмсон понимающе кивнул.

— Я предлагаю, — продолжал выпускник Кембриджа, — чтобы каждый из нас просто занимался своим делом.

За столом послышались одобрительные возгласы.