Эйлет Уолдман - Игра вслепую

– А Бетси как?

– Ужасно, конечно. Господи, я этого не вынесу, просто не вынесу, – запричитал Лоренс, пряча лицо в ладони.

– Ради бога, Лоренс, перестань плакать. Не тебе же он был мужем, лапуля. – Это сказал Джамал Уотсон, другой тренер. Я обернулась. Как всегда, он был в ярко-розовом. Короткие шорты обтягивали его загорелые мускулистые ноги, а майка заканчивалась на добрых пятнадцать сантиметров выше пупка. Он взглянул на меня и немного смущенно произнес:

– Я хотел сказать, что тоже дружил с Бобби. А Лоренс ведет себя так, будто это только его утрата, а не общее горе.

Я снова повернулась к плачущему хозяину зала.

– Лоренс, дорогой, тебе плохо. Лучше закрыть зал сегодня. – Тут другие тренеры и клиенты запротестовали. Им было грустно, конечно, но не настолько, чтобы пожертвовать утренним качанием пресса и подниманием ног.

– Нет, нет. – Лоренс вздохнул и поднялся со стула. – Шоу должно продолжаться. Все работаем. Работаем. Бобби хотел бы именно этого. – Он жестом пригласил всех в зал и повернулся ко мне. – Хочешь, я переведу тебя к другому? Кажется, у Лазетто есть свободное время.

– Нет, нет, не надо. Может быть, потом. Дашь мне телефон Бетси? Хочу узнать, не нужна ли ей помощь или дружеское плечо, чтобы поплакаться.

Мне бы и самой пригодилось плечо. Я работала с Бобби Кацем около полугода, но за это короткое время мы странным образом подружились. Хотя ничего странного, учитывая, что мы проводили вместе по три часа в неделю, большей частью ведя интимные беседы о жизни, любви и объеме моих бедер. В юности Бобби переехал из Саузенд Оукс, Вэлли, в Голливуд, за тридцать миль от дома, убежденный, что блестящие голубые глаза, льняные волосы и отбеленные лазером зубы тут же сделают его знаменитым. Но он быстро понял, что на те же роли пробуется множество других ребят с такими же внешними данными. Определенного успеха он добился. Пару раз снялся в рекламе фаст-фуда и даже получил роль в фильме Эндрю Дайс Клэя. К сожалению, вклад Бобби в работу этого гения кинематографа оценить можно было лишь при покадровом просмотре на видеомагнитофоне.

Бобби начал подрабатывать личным тренером, и вскоре это стало его профессией. И, судя по мне, он работал хорошо. Во время второй беременности я набрала около тридцати килограммов. До знакомства с Бобби я не сбросила и половины, хотя Исааку было уже больше двух лет. Бобби заставил меня сесть на безумную диету – омлеты из яичного белка, а также выполнять упражнения, которые давали поразительные результаты. Я уже могла видеть свои ступни, когда смотрела вниз. И вытягивала шею. И немного наклонялась. В любом случае это шло мне на пользу. Но я не потому ходила к нему. До этого я постоянно бросала тренировки, хотя все они что-то мне давали. Просто Бобби мне нравился. Приятный, мягкий, всегда готовый обнять и поделиться восхитительно пикантными голливудскими сплетнями. Бобби помнил все, что я ему рассказывала, и, похоже, искренне интересовался тем, как я провела выходные, и научился ли Исаак ходить на горшок. Его внимание и забота ничего общего не имели с флиртом. Я получала от него чисто платоническое и полностью сосредоточенное мужское внимание.

За несколько месяцев до этого страшного утра Бобби попросил у меня юридическую консультацию. Он излечился от наркомании, являлся активным членом Общества Анонимных Наркоманов, где познакомился со своей невестой Бетси; ей он и просил меня помочь. Она сорвалась и пыталась купить наркотики у копа, работающего под прикрытием. К счастью, наркотиков она не получила. Но, к сожалению, оказалась в окружной тюрьме. Я обрадовалась возможности помочь Бобби после всего, что он для меня сделал, и познакомила их со своей подругой из службы федеральной защиты, которая недавно открыла собственную контору. Насколько мне известно, наказание Бетси смягчили – если в течение года она не будет употреблять наркотики и продолжит посещать ОАН, то эту информацию удалят из ее дела.

Бетси и Бобби жили в Голливуде, недалеко от моей сдвоенной квартиры в Ганкок-Парке. Я с некоторым содроганием поднялась по расшатанной внешней лестнице до их квартиры. Старое здание, осыпающаяся штукатурка на гнилом металлическом каркасе. Во всех подъездах дешевые металлические двери коричневатого цвета. Напольная плитка в коридоре потрескалась, повсюду огромные выбоины. По данным агентств недвижимости Лос-Анджелеса, за проживание в этой дыре Бобби платил, наверное, не меньше полутора тысяч в месяц.

Бетси открыла дверь и бросилась в мои объятия. Получилось это весьма неуклюже, поскольку она на добрых пятнадцать сантиметров выше меня. Я провела ее в квартиру и столкнулась лицом к лицу с двумя полицейскими. Копы занимали куда больше места, чем должны, по идее. Казалось, что предметы, пристегнутые к черным кожаным поясам – пистолеты, дубинки, радио и другое снаряжение полицейской службы Лос-Анджелеса, – раздувают их до нечеловеческих размеров. Они стояли на ярко-зеленом ковре, словно два быка на тесном пастбище. Я протиснулась мимо одного из объемных полицейских и усадила Бетси на светло-бежевый кожаный диван; она свернулась на нем, словно комок смятой ткани.

Я повернулась к мужчинам.

– Меня зовут Джулиет Эпплбаум. Я подруга Бетси и Бобби.

Один из полицейских – лет тридцати, недавно стриженный, так что шея и уши сразу бросались в глаза – чуть кивнул.

– Мы должны отвезти ее в участок, чтобы она дала показания.

Я повернулась к плачущей Бетси.

– Бетси, милая, ты хочешь поехать с полицейскими?

Она мотнула головой, закрыла лицо руками и вжалась в диван.

– Думаю, что Бетси к этому не готова, – твердо сказала я.

Полицейский досадливо поморщился и, не обращая на меня внимания, наклонился к Бетси.

– Это совсем ненадолго. Детективы ждут вас.

Ему удавалось говорить вежливо и с угрозой.

Но Бетси заплакала еще сильнее и отдернула руку от протянутой ладони полицейского. Я села рядом и обняла девушку за плечи.

– Господин полицейский, может, вы передадите детективам, что Бетси сейчас плохо себя чувствует? – Тот начал было возражать, но я прервала его: – Как я понимаю, вы ее хотите арестовать? – Бетси задрожала, и я погладила ее, чтобы успокоить.

– Да нет, что вы, – заговорил другой полицейский. Он выглядел постарше, чем первый. – Просто надо, чтобы она дала показания.

– Ну, раз вы не собираетесь ее арестовывать, Бетси пока останется дома. Скажите детективам, что они могут связаться с нею здесь. Если это все, то давайте оставим ее в покое.

Полицейские переглянулись, старший пожал плечами. Они вышли за дверь, и комната сразу же показалась в четыре раза больше.

Я посидела с Бетси, гладя ее по спине, потом встала, чтобы налить чаю. Бобби познакомил меня с чудесными свойствами зеленого чая, а сейчас мне, как никогда, нужна чашечка бодрящих «Серебряных игл» с жасмином. Холодильник на маленькой кухне за гостиной оказался забит банками с протеиновым порошком и зелеными бутылками с экстрактом ростков пшеницы. Там же я нашла черную жестяную коробку с чаем. Отыскала чайник, нагрела воды, заварила чай, дала ему немного настояться. Когда я вернулась в комнату с двумя чашками, Бетси уже пришла в себя, вытирала глаза и сморкалась.

– Спасибо, – сказала она. – Ты не забыла, как быть адвокатом.

– В смысле, чай заваривать?

– Нет, – она улыбнулась сквозь слезы. – Выгонять полицейских.

– Ерунда. Избавляться от полицейских – моя специальность. Родители Бобби приедут?

Бетси покачала головой.

– Они знают?

Она кивнула и сказала:

– Им звонили из полиции сегодня утром. Я тоже пыталась звонить, но они не подходят к телефону. Все время попадаю на автоответчик.

Это меня удивило.

– Ты хочешь сказать, что вообще с ними не разговаривала?

– Мы не общались несколько месяцев. С тех пор как… с тех пор как все это случилось. Когда они об этом узнали, то пытались заставить Бобби порвать со мной. Говорили ему, что я плохо на него влияю и что потяну его вниз. Кажется, так и случилось. – Последние слова прозвучали стоном, и по ее щекам снова потекли слезы.

Я обняла ее, дала салфетку и чашку чая.

– Выпей, полегчает. – Она сделала несколько глотков и громко высморкалась.

– Ты не влияла на Бобби дурно, – сказала я. Хотя, должна признаться, когда ее арестовали, я придерживалась того же мнения, что и родители Бобби. Только высказывалась более мягко. Я просто предложила Бобби – коли он с такими усилиями поборол свою зависимость, пусть немного отдалится от Бетси, хотя бы до тех пор, пока она не разберется с этим делом. Бобби поблагодарил меня за совет и спокойно сообщил, что любит Бетси и собирается поддерживать ее. Он поставил меня на место, и я больше не лезла со своими замечаниями. Хотя они у меня все еще оставались. Бобби примерно справлялся со своей программой «12 шагов». Пять лет назад он перестал принимать метамфетамин и с тех пор не пропустил ни одного еженедельного собрания. До того как завязал, он так зависел от наркотиков, что вынужден был тратить сотни долларов в неделю, только чтобы не терять связи с реальностью. От его атлетического телосложения не осталось и следа. Сердце за эти годы он испортил себе навсегда. И хотя он сумел вернуть себе отличную физическую форму, он все еще страдал от увеличенных размеров сердца и сильной аритмии. Однажды Бобби сказал мне, что сейчас метамфетамин для него так опасен, что нельзя даже прикасаться к наркотику, потому что вещество может впитаться через кожу и вызвать сердечный приступ. Риск сорваться был очень велик. Я очень боялась, что слабость Бетси может оказаться заразной. Но в конце концов Бобби доказал, что я ошибаюсь. Он пришел в программу и никогда не оступался. По крайней мере так я считала до сегодняшнего утра.