Ирвин Уоллес - Семь минут
— Замечательно, — кивнул Фремонт. — Если бы вы назвали свою фамилию, я, несомненно…
— Нет, нет. Она просто изредка заглядывает к вам. Да… Я не позволяю ей тратить много денег. Вы же знаете женщин.
— Конечно, конечно.
— Я пришел сюда по ее просьбе. Сама она не может. У нее был камень в почках. Сейчас он вышел, и с ней все в порядке, но она по-прежнему лежит в больнице Святого Иоанна и хочет что-нибудь почитать. Телевизор временами ужасно надоедает.
— Сейчас многие стали больше читать именно благодаря телевидению, — с серьезным видом согласился Фремонт. — Ничто не может сравниться с хорошей книгой, и ваша жена, несомненно, знает это.
— С хорошей книгой, — повторил Отто Келлог. — Именно это я и хочу ей купить.
— Ну что же, у нас книги на любой вкус. Если бы вы дали мне хоть какую-то подсказку…
Келлог сделал шаг к стойке.
— Старушка читает все, даже по истории, но, по-моему, больше всего она любит беллетристику. Не думаю, что для чтения в больнице годится что-нибудь серьезное или печальное. Ей бы подошла книга, которую можно быстро и легко прочитать, книга с эдакой изюминкой. И что-то новое, действительно новое, что она наверняка еще не читала. Вчера вечером я спросил, что именно она хочет, но она ответила: «Отто, ты должен преподнести мне приятный сюрприз. Если хочешь достать что-то действительно хорошее, пойди к Бену Фремонту и спроси, что он предложит». И вот поэтому я здесь.
— Уверен, что мы сможем найти…
— Я тоже не сомневаюсь, — прервал его Келлог и, наклонившись над стойкой, понизил голос: — Мне кажется, она не станет возражать, если в книге будет немного натурализма. Ну, знаете, чего-нибудь этакого…
— Конечно, конечно, я понимаю.
— Только не поймите меня превратно. Она читает и серьезную, умную литературу, но ей ужасно понравилась «Леди Чаттерлей». В этой книге есть настоящая изюминка. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду? Книга должна относиться к классике, но и не быть скучной, поскольку моя жена в больнице. И если у вас есть что-нибудь хотя бы немного похожее и совершенно новое…
— Что-нибудь хотя бы немного похожее? — Бен Фремонт словно пробудился к жизни. — Как только вы начали описывать свою жену, я сразу понял, что вам предложить. Послушайте, у меня есть совсем новая книга, официально еще даже не поступившая в продажу. Она в десять раз лучше «Чаттерлей» и тому подобной классики, может, даже в сто раз лучше. Я говорю это каждой женщине, которая заходит в магазин, а я никогда не рекламирую плохие книги. Готов поспорить, что через пару недель глаза каждой жительницы Оуквуда, — да что там Оуквуда, всего Лос-Анджелеса! — будут прикованы к этой книге. — Фремонт схватил книгу из стопки, колонной стоящей рядом с кассой. — Вот. Ваша жена в больнице. Ни один врач не сможет выписать лучшего лекарства.
Келлог начал сдвигать очки на лоб.
— Что тут написано на обложке?
Указательный палец Фремонта уткнулся в заголовок.
— «Семь минут», автор Дж Дж Джадвей. Эту книгу не забудет ни одна женщина. Ваша жена… «Семь минут» встряхнут ее и страшно возбудят… И все же это настоящая литература.
— Литература… Я не уверен…
— Простите, я неточно выразился. Я хотел сказать, для искушенного читателя в ней нет ничего постыдного. Большинство же — не искушенные читатели, а болваны и тупицы. Прочитав ее, они могут оскорбиться, но, если вы знаете жизнь, вы по достоинству оцените потрясающую откровенность этой книги. Возьмите самых больших писателей этого направления: Клеланда, Лоуренса, Фрэнка Харриса, Генри Миллера. После Дж Дж Джадвея они покажутся вам детскими писателями. Они ничего не знают о сексе. В сексе никто не разбирался, пока не появился Джадвей и не придумал настоящий секс. Он придумал его для своих «Семи минут», только у него секс реальный, самый реальный, какой я когда-либо встречал.
— А вы сами-то ее читали?
— Дважды. Первый раз в Париже, издание «Этуаль». Французы запретили ее издавать на своем языке. Соединенные Штаты и Великобритания — на английском. Поэтому ее издали в Париже крошечным тиражом для туристов. Потом я прочитал, это, первое массовое издание. Разве вы не видели рекламное объявление в воскресной газете? «Самая запретная книга в истории».
— Почему «Семь минут» запрещали? — захотел узнать Отто Келлог. — Потому что она непристойная?
— Книга была запрещена… — Фремонт нахмурился. — Да, по-моему, можно сказать, что ее повсюду запрещали, поскольку считали непристойной. До тех пор пока один крупный издатель из Нью-Йорка не набрался смелости и не сказал: может, мир немного повзрослел и созрел, чтобы воспринять эту книгу, потому что, как бы она ни называлась — непристойной или еще как-нибудь, — все равно это шедевр.
— Как книга может быть одновременно и непристойной, и шедевром?
— «Семь минут» может. Она и то, и другое.
— А по-вашему, мистер Фремонт, эта книга непристойна?
— Кто я такой, чтобы судить? К тому же что такое «непристойность»? Есть слово из трех букв, которое одни считают грязным и непристойным, а другие — прекрасным. Так и с этой книгой. Некоторые, возможно даже большинство, назовут ее непристойной, но немало читателей будут считать ее достойной.
— Вы имеете в виду тех самых «искушенных» читателей?
— Им плевать на непристойности, если при этом они получат замечательное чтиво, которое помогает по-новому взглянуть на мир, на природу человека.
— И «Семь минут» помогут? — полюбопытствовал Келлог.
— Еще как!
— Несмотря на все запреты? О чем она?
— Она проста, как все гениальное, — ответил Фремонт. — Девушка, молодая женщина, лежит в постели и думает о любви. Такова основная сюжетная линия.
— Так весь сыр-бор из-за такой ерунды? — удивился Отто Келлог. — Вы уже почти уговорили меня, но когда сказали, о чем она… Это же скучно.
— Скучно? Подождите минуту, послушайте меня. Я сказал, что она лежит в постели, но она не просто лежит, а занимается любовью. И все это время думает, а Джадвей показывает, какие мысли у нее в голове относительно того, что происходит ниже пояса. Он описывает, что она думает о других мужчинах, с которыми спала, или о тех, с которыми хотела бы переспать. И то, как автор все это описывает, может свести с ума.
— Вот сейчас звучит немного лучше. — Келлог улыбнулся. — Несомненно, лучше. Думаете, моей жене понравится?
— Можете быть уверены, она забудет о своем камне, — улыбнулся в ответ Фремонт.
— Сколько?
— Шесть долларов девяносто пять центов.
— Чертовски дорого для такой маленькой книжечки.
— Динамит всегда используется в маленьких дозах, — парировал Фремонт. — Можете мне поверить, это настоящий динамит. Официально книга появится в продаже только на следующей неделе, а я продаю ее просто потому, что сюда раньше прислали. После рекламы в газете на «Семь минут» возник такой спрос, что пришлось начать продажу. Джадвей у меня уже расходится лучше всех.
— Уговорили. — Келлог достал бумажник. — С десятки сдача будет?
— Конечно.
Отто Келлог подождал, пока Фремонт выбьет чек, потом взял сдачу и книгу, которую продавец положил в полосатый бумажный пакет.
— Простите, что я оказался таким трудным покупателем, — извинился Келлог.
— Мне нравятся такие покупатели, — улыбнулся Бен Фремонт. — Я всегда рад возможности поспорить. Помогает поддерживать форму. И не беспокойтесь. Книга поможет вашей жене быстрее встать на ноги, поверьте мне. Всего хорошего.
Выйдя на улицу, Келлог сунул руку в пиджак и нажал рычажок на коробочке под мышкой. Потом торопливо направился к «форду», подняв над головой полосатый пакет. Из машины вылез Айк Иверсон с таким же пакетом и двинулся навстречу. Они встретились у ювелирного магазина.
— Как дела у Эубанка? — спросил Келлог.
— Громкая и чистая запись. Послушай, что-то ты там долго торчал.
— Беседы на литературные темы всегда занимают много времени. — Отто Келлог подмигнул и потряс пакетом. — Книга в пакете. Дункан будет доволен. Ладно, давай сравнивать.
Келлог достал «Семь минут», вытащил ручку и написал на первой странице свои инициалы и дату. Когда он закончил, Иверсон уже открыл свой экземпляр «Семи минут».
— Готов? Давай побыстрее покончим с этим делом, — сказал Иверсон. — Обложка и название те же, так?
— Так.
— Издательство, дата выхода в свет, знак охраны авторских прав — все совпадает, правильно?
— Правильно.
— Столько же страниц, да?
— Да.
— Давай сравним подчеркнутые отрывки в моем экземпляре с теми же в твоем.
— Давай, — кивнул Келлог.
Они быстро сравнили с полдюжины страниц.
— Все то же самое, — сделал вывод Иверсон. — Книги идентичны, Отто, согласен?
— Согласен.
— А сейчас нам придется нанести еще один визит мистеру Фремонту.