Светлана Алешина - Сладкие разборки

Мне было понятно все. Не первый год на телевидении работаю, насмотрелась всякого. И не впервой какие-нибудь солидные люди города изъявляют желание устроить на телеэкране свою протеже… Хоть и мерзко это, а делать приходится — все же мы люди. И что эта протеже, похоже, с претензиями и участвовать в эфире ее, похоже, придется уламывать — что ж, тем неприятнее вся эта история для меня, только и всего…

Маршрутка остановилась у ворот солидного особняка, контрастно высившегося среди окружавших его крохотных, в три окошка, деревенских домиков. За высоким забором из серой гофрированной стали виднелись два строения: одно (с претензией на непонятную архитектуру — сплошная эклектика!) своими узорчатыми украшениями, стрельчатыми окнами, башенками и шпилями на крыше было похоже на дворец, являясь скорее всего жилым домом; второе — простой куб из белого кирпича без оконных проемов, наверное, производственный цех. У меня было достаточно времени рассмотреть все это, пока, позвонив в электрический звонок калитки, изготовленной из такой же серой гофрированной стали, я ждала, когда мне откроют.

Наконец за забором хлопнула дверь, по бетонной дорожке застучали каблуки, с грохотом отодвинулся стальной засов калитки, и вот уже хозяйка особняка приветливо улыбается мне, приглашая войти.

Говоря по правде, совсем не такой представляла я себе протеже неведомого солидного человека нашего города. По моим понятиям, это должна была быть перезрелая красавица, всем своим видом заявляющая об уходящей бурно проведенной молодости, непременно ярко накрашенная, непременно блондинка, волосы убраны в какую-нибудь фантастическую, но безвкусную прическу — что-то в этом роде. Что ж, Наташа Горелова и впрямь оказалась блондинкой. Нежно-золотистые, мягко вьющиеся волосы обрамляли правильный овал ее лица. Столь же правильные и гармоничные черты, добрая улыбка, спокойно, светло глядящие глаза. На вид ей можно было дать лет тридцать пять, но появившиеся раньше времени морщины возле глаз и на скулах свидетельствовали о перенесенных печалях и заботах. Однако от всего ее облика исходила такая удивительная мягкость и сердечность, что я не могла не почувствовать к ней сразу же, с первого взгляда, огромной симпатии.

— Здравствуйте! — сказала Наташа. Нежный, ласковый голос гармонировал со всем ее обликом. — Я столько раз видела вас по телевизору и, знаете, рада, что в жизни вы такая же красивая, как на телеэкране!

Хотя комплиментами меня удивить трудно, я вдруг почувствовала себя очень польщенной этой нехитрой искренностью.

Наташа Горелова повела меня в дом.

Во дворе поражали удивительные чистота и порядок. Бетонная дорожка вела от калитки к двери дома, по обеим сторонам ее уже зеленел в эту раннюю, холодную весеннюю пору — стоял конец марта — газон. На посыпанном щебнем накате у ворот замерла фарами к дому зеленая «Газель» — полуфургон. Честно говоря, за воротами такого особняка ожидалось увидеть совсем другую машину, покруче, минимум иномарку.

— Это наша кормилица, — сказала Наташа, кивая на автомобиль. — Нам приходится очень много по районам ездить, закупать продукты для производства. Самый лучший жирный творог, масло, сливки, кое-какие наполнители. Без этой машины нам как без рук!

— А что вы, собственно, производите? — поинтересовалась я.

— Сейчас мы это вам покажем! — улыбнулась Наташа. — Прошу в дом!

Пройдя через прихожую, где, как и во дворе, чистота и порядок были образцовые, я оказалась в большой, просторной комнате, наверное служившей в этом доме гостиной. Весь облик ее, мягкая удобная мебель, диваны у стен, стулья, большой обеденный стол посредине, накрытый явно к чаю, наверное к моему приходу, занавески на окнах, обои, линолеум — все свидетельствовало не только о достатке, но и об определенном художественном вкусе хозяев, и одновременно об их скромности, нежелании излишне кичиться своими деньгами.

Едва я вошла, из-за стола поднялся и шагнул мне навстречу молодой, лет тридцати пяти, мужчина, среднего роста, худощавый и стройный, с черными прямыми волосами, аккуратно зачесанными на сторону, с несколько резкими чертами лица, крупным прямым носом, острым выступающим вперед подбородком. Лицо озаряла добрая, чуть смущенная улыбка.

— Вот, знакомьтесь! — сказала Наташа. — Мой муж Игорь.

Муж? У протеже солидного человека нашего города есть муж? Я изумилась третий раз за какие-то считанные минуты. Или на своем двадцать восьмом году я перестала вообще смыслить в жизни, или вся эта история с протеже была чистым бредом моей буйной головушки. Бредом, однако, основанным на странном и теперь казавшемся мне совершенно непонятным поведении шефа Кошелева, непременно желавшего видеть Наташу Горелову в нашей сегодняшней программе. Ну что ж, пути начальства, как говорится, неисповедимы, и иногда лучше вовсе не думать о них, если не хочешь впасть в меланхолию.

— Присаживайтесь, — сказал Игорь, придвигая мне стул, — сейчас чай пить будем.

Мы сели за накрытый стол, где, кроме исходящего паром фарфорового чайника с заваркой и чашками, стояли блюда со всевозможными сладостями.

— Вы сколько сахара предпочитаете? спросила Наташа, наливая мне густой чай с каким-то необычным, приятным ароматом. — Я советую класть не очень много, потому что все это, — она кивнула на блюда, — тоже очень сладкое.

Вообще-то я не любительница конфет, да и форму держать нужно: полные люди на телевидении выглядят отвратительно. Но разложенное на столе и налитый в чашки чай выглядели так аппетитно, что я махнула — Чай настоян на смородиновом и мятном листе, — пояснила Наташа. — А вот это, — она пододвинула ко мне блюдо, то, что мы производим!

На блюде горкой высились — наконец-то я догадалась, что это такое, — творожные сырки в шоколадной глазури.

— Вы это производите? — Я снова удивилась. — Но ведь я это иногда покупаю, и там на этикетке, отлично помню, какой-то московский адрес…

— Точнее, Московской области, — пояснила Наташа. — Но это юридический адрес. Оттуда нам только этикетки присылают. А все ингредиенты — очень качественный жирный творог, масло, сливки, сахар, наполнители, кокосовую стружку, например, — мы сами здесь приобретаем. Здесь же у нас и цех, где стоит станок, здесь же и холодильные камеры. Это та пристройка, что без окон, — видели, наверное…

Разумеется, я видела.

— Понимаете, — сказал Игорь, усмехаясь, — эти сырки хранятся при двух-четырех градусах тепла, перевозить их можно только в рефрижераторах. Если их из Подмосковья сюда доставлять, они позолоченные окажутся.

— Да вы угощайтесь, не стесняйтесь, — сказала Наташа, пододвигая мне блюдо. —И чай пейте.

Я последовала ее совету.

Пока я, мысленно наплевав на фигуру, диету, телевидение, свой внешний вид и все такое прочее, уплетала сырок за сырком, запивая их травяным чаем, на вкус еще более приятным, чем на вид, Наташа рассказывала мне свою историю:

— Бизнесом мы занялись лет пять назад. Тогда наш механический завод, где мы работали, окончательно обанкротился, и нас уволили по сокращению штатов. Куда мы только не обращались, где только не искали способа себе на жизнь заработать!.. Игорь тогда по многим объявлениям ходил, многое пытался освоить, но без особого успеха. И на это объявление по производству сырков мы случайно наткнулись. Ни он, ни я особенно не верили, что из этого выйдет что-то путное. Тем не менее он поехал в Москву, нашел там представительство. Надо сказать, там к нам очень хорошо отнеслись, бесплатно дали рецепты, поручились за нас в банке, чтобы нам кредит выдали закупить оборудование, снять помещение…

Сначала мы устроились в старом овощном магазине, выскоблили его, вымыли, вычистили, все своими руками. Это потом уже на его месте вот этот особняк и цех выстроили. А тогда ничего своего у нас не было, даже квартиры: прямо там, в этом цеху, мы и жили… Чиновники трепали нам нервы страшно: каких только комиссий к нам не приходило. Налоговая инспекция, электросеть, водоканал, пожарная инспекция, санэпидстанция — и всех ублажай, и всем плати! Очень трудно поначалу пришлось. Спали по три-четыре часа, не больше. То Игорь, то я ездили по районам, искали самые лучшие продукты, чтобы сырок качественный был, а потом прямо из-за руля или в цех, или шли подрабатывать где-нибудь по мелочи, чтобы оборотных средств побольше было. И как потом ни с того ни с сего санэпидстанция решила нас закрыть, сказали: не соответствуем санитарным нормам… Мы даже судились с ней, с санэпидстанцией… И неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы Сергей Маркович не помог.

— Это адвокат наш, Сергей Маркович Пацевич, — пояснил Игорь. — Он выиграл процесс и гонорар согласился ждать, пока мы ему сможем его выплатить. Если бы не он, мы прогорели бы.

— Да, — подтвердила Наташа, — весь этот дом, вся эта роскошь — это буквально за последние полтора года появилось. А до этого было очень тяжело.