Лариса Светличная - Деревня мертвецов
Газету он сунул мне под нос, ткнув пальцем в стих. Моей фамилии под ним не было, там вообще было написано, что это коллективное творчество преподавателей, которые безумно рады поздравить своих бывших студентов в день встречи выпускников. Мне, если честно, стыдно было ставить свою фамилию под этим кошмаром, который меня заставил написать за пять минут декан, подловив на перемене.
«Сколько б ни было дорог, ты вернись сюдаЛьются в университет годы как вода.Льются молодость и смех, слезы и любовь,Вспомним через много лет, соберемся вновь…»
И дальше в том же духе тот же бред. Не люблю такие стихи, с рифмой «поздравляем — желаем». Ясно, что подписывать это я не собиралась. Кто же проболтался? Я никому не говорила.
— Вот слушайте! Это я вчера сочинил. Называется «Любимая».
— Слушаю, — обреченно сказала я.
— Я к любимой ехал. И не доехал. Снова я к ней ехал. Опять не доехал. И я опять к ней поехал. И опять не доехал.
Тут мне пришла в голову мысль, что «поздравляем-желаем» очень неплохая рифма. Виктор продекламировал и ждал моей реакции.
— Ты молодец, что пишешь стихи, — аккуратно начала я, продвигаясь к двери.
— Вам понравилось? — рывок, и дверь снова была перекрыта. — Хотите еще прочту?
— Я не настаиваю…
— Слушайте! Называется «Дом».
Я домой ехал. И туда не доехал. Потом я опять домой ехал. И тоже не доехал. Я еще раз домой ехал…
— Наконец доехал? — подсказала я, пытаясь добраться до двери.
— Не доехал!
— Бесподобно! — сделала я еще несколько осторожных шагов к двери. Торт манил и звал.
— Миля Николаевна! Так приятно поговорить с настоящим ценителем поэзии. Хотите, я прочту еще одно стихотворение? Называется «Магазин».
— Давай потом? — взмолилась я. — Мне надо на кафедру!
— Я с вами пойду и по дороге почитаю! — великодушно предложил Виктор Пушкин.
…В коробке остались одни крошки. Быстро съели, так я и знала, что вкусный был торт.
— Ты где была? Мы тут торт ели. Ну, пока, я побежала на занятия, — на ходу крикнула мне Марина.
— И мне пора…, - расстроилась я. Зато для фигуры сладкое вредно. Надеюсь, фигура оценила мое опоздание к чаепитию с тортом.
Так что второй кандидат на конференцию тоже теплых чувств у меня не вызывал.
Продолжал хит-парад сам Кирилл Ремизов. Тот, который не работа, а удовольствие. Сомнительное такое удовольствие. Я бы и в отпуске хорошо посидела. Ну, что можно про него сказать: заканчивает магистратуру, учится хорошо, активист, участвует во всяких студенческих мероприятиях, был в сборной университета то ли по фехтованию, то ли по плаванию. Староста группы. Все девушки у него на шее виснут, он всем улыбается, а они ждут, на которой он женится.
Я бы его и не знала, но пришлось организовывать со студентами первого курса выезд в загородный дом отдыха на выходные. От преподавателей за мероприятие отвечала я, от студентов — он.
Чтоб я еще раз поехала куда-то с сотней студентов! Ни за что! Мне и этих шестерых с внезапной конференцией не надо! А тогда было вообще нечто. Выхожу я вечером сразу после приезда на балкон своей комнаты на пятом этаже, а на соседнем балконе стоит Кирилл и на вытянутых руках держит за ноги Злату. Она висит вниз головой с пятого этажа! А внизу асфальт! Этаж пятый! Асфальт внизу! Рядом на том же балконе стоит табун громко ржущих студентов, и считают до ста. Как только балкон под их тяжестью не обвалился. Я моргала, доказывая себе, что быть такого не может. Запомнила только лица верещащей Златы, с наглой ухмылкой — Кирилла, и перекошенное — Полины, тоже первокурсницы, как и Злата.
— Сейчас сама всех с балкона скину, — страшным шепотом сказала я. — Начну с Кирилла.
И пошла в соседнюю комнату. Но пока дошла, участники действа разбежались. И я с беспощадной жестокостью устроила шмон по всем комнатам. Кирилла не нашла, он, как потом выяснилось, почти в прямом смысле спрятался за швабру. Зато нашла у несовершеннолетних первокурсников десять бутылок водки, три — коньяка, и еще большой кальян. Отобрала вместе с закуской и заперлась в своей комнате. Да пусть делают что хотят. Поставила икону, зажгла свечку и открыла коньяк. Свечку с иконой мне дала Марина, наказав обязательно взять с собой. Вот и пригодились.
— Ну, икона, свечка, помогайте, — отсалютовала я им чайной чашкой с коньяком. — Если с детьми что-то случится, то меня ректор сам с того балкона выкинет. И вообще не я придумала в этом лесу проводить спортивную эстафету для первокурсников.
Свечка с иконой со своей задачей справились превосходно. К утру все были живые, и, кроме меня, трезвые. Кирилл пришел сам.
— Полина должна была вас отвлечь, — сознался он. — Мы поспорили, что я девчонку удержу, пока они до ста считают. Я бы и дольше удержал. Вы не волнуйтесь.
— На что поспорили? — уловила я основную мысль.
— На то, что они добровольно отдадут мне все спиртное, и вообще все запрещенное, что с собой привезли. Вы так не вовремя вышли на балкон. Вот я здесь поставлю сумку, в ней еще восемь бутылок водки, три — мартини, одна — виски… И еще два ящика пива за дверью. Вы вчера не все нашли.
— У тебя самооценка завышенная? — будь я трезвая, не стала бы спрашивать, и так понятно.
— Адекватная, — не согласился Кирилл.
— Как скажешь…
Мероприятие дальше прошло без сучка, без задоринки, студенты вели себя идеально. Организатор из Кирилла вышел отличный.
Четвертым был Петюня. Петр Принцевский. Все его Петюней звали, и я про себя тоже. Он больше был похож именно на Петюню, а не на принца, хоть он и пытался себя так называть. Кроме того, что он Петюня, ничего о нем сказать не могу. Он вообще никакой. Единственная особенность — его почему-то все знали. И преподаватели и студенты. Хотя почему — неясно. Ну, вот он никакой! Тем не менее, более ярких студентов никто в лицо не знал, а Петюню знали все. Какой-то он оказался запоминающийся, хотя серость-серостью. Ни внешности, ни талантов, ни учебы, вообще ничего. Хотя один талант был — запоминали его все и сразу.
Пятая — та самая Злата Задорина. Она еще несовершеннолетняя, как гласили документы, ей восемнадцать будет в сентябре. Похожа на куклу: золотистые локоны, большие глаза, стройная фигурка. От таких девушек все приходят в бурный восторг, особенно мужчины. Женщины тоже к ним лояльно относятся, у таких девиц имидж милых глупышек. Что от такой ждать? Только дать ей конфетку и погладить по головке.
И замыкает хит-парад Полина Василина. Девица страшненькая, с плохим зрением, и влюбленная в Кирилла. Когда я впервые пришла в ее группу, то, глядя на список группы, решила, что ее зовут Василина, а фамилия Полина. Поймите меня: написано Полина Василина. Откуда я знаю, где тут имя, где фамилия? Решила, что Василина — имя. Так ее и назвала. Орала она на меня громко. Что меня еще на кафедре подговорили неправильно ее назвать, что ее всегда неправильно называют. Ну, а ко мне-то какие претензии? Никаких. Пусть с родителями своими ругается, они же ей имя с фамилией дали, не я. Мне бы со своим именем разобраться. Все считают, что я взяла себе кошачье имя. Кошка моя — Милка, а я — Миля.
Про зрение Полины отдельный рассказ. Почему она не сделала операцию по его восстановлению, или хотя бы не обзавелась очками — неясно. Вроде бы считает, что они ей не идут. Поэтому бедная девушка ходит со своей страшной близорукостью чуть ли не наощупь. Как она с таким отсутствием зрения умудрилась заметить Килилла, вопрос. Но заметила и ходила за ним по пятам весь год. Выглядит это так. Идет лекция, открывается дверь, входит Полина и начинает идти между рядами, вытянув руки, тщательно вглядываясь в каждого встречного. Кирилл в этом случае сразу прятался под парту, она его не замечала и проходила мимо. Решив, что его здесь нет, она уходила искать дальше. Университет большой, кабинетов много, искать можно долго. Студенты воспринимали ее поведение настороженно, и не связывались, видимо, решив, что она такая странная, и если с ней связаться, то она может стукнуть, и ничего ей за это не будет, если выяснится, что она где-нибудь состоит на учете.
Всю шестерку навязанных мне студентов я не могу заподозрить в любви к написанию научных статей и участию в конференциях. Кирилл еще подает надежды, Петюня — точно нет. Виктор — может быть, но навряд ли. Про Лёвушку лучше промолчать. Полина ничего не видит, кроме своей любви, а Злата вообще тупая.
— Вы студентов по какому критерию отбирали? По датам рождения? — спросила я декана, захлопнув папку. Раздражение за испорченный отпуск накатило волной, но я сдерживалась. Сообщили бы мне заранее про конференцию, я бы нашла более приличных участников, у нас на факультете есть такие. А с этими какая научная конференция? Половина из них не скажет полное название своего университета.
