Ева Львова - Вердикт: невиновен!
– Можно просто Агата.
– Представляете, Агата, – грея руки над паром, срывающимся голосом начала свой рассказ Юля. – Сегодня случилось ужасное происшествие. Арестовали Вовку Мызина.
– Это я уже слышала, – мягко улыбнулась я. – Нельзя ли перейти непосредственно к делу? Вы не стесняйтесь, берите бутерброды, они только с виду не очень, зато вкусные. Никогда не умела резать колбасу, вот и получились кривобокие.
– Спасибо, что-то не хочется, – смущённо откликнулась клиентка.
– А я, с вашего позволения, съем, – извинилась я, выбирая из четырёх бутербродов наиболее корявый. Те, что поприличнее, я решила оставить посетительнице – это сейчас она отказывается, а ну как начнёт рассказывать о своих проблемах и на нервной почве захочет перекусить?
– Первой лекцией должна была быть история, – сбивчиво начала Щеглова. – Читает её наш декан, профессор Черненко, но он не пришёл. Мы сначала обрадовались, думали, пораньше сбежим. Потом у нас по расписанию физкультура, предмет необязательный, на него можно не ходить. Только мы с Вовой собрались по-тихому уйти и поехать в Коломенское, как ректор приводит строгого такого дядечку и говорит, что это следователь Седых, он выясняет обстоятельства смерти Петра Михайловича. Вроде бы профессор Черненко убит, и работники прокуратуры будут допрашивать каждого, выясняя, что нам известно по этому поводу.
Юля замолчала, рассматривая портрет Плевако, вставленный в рамку из его собственных цитат. Портрет великого российского адвоката таким оригинальным способом оформил и собственноручно прибил над стойкой секретаря хозяин нашего бюро. Ниже в стеклянном футляре висела серебряная медаль имени Плевако за вклад в дело отечественной юриспруденции. Этой награды адвокатская контора в Кривоколенном переулке удостоилась два года назад, и мы ею очень гордимся. Я перехватила рассеянный взгляд Юли, блуждающий по стенам, и решила уточнить:
– Насколько я понимаю, Владимир что-то знает об убийстве преподавателя, раз его забрали в СИЗО?
– Ну да, он знает. И я знаю, – чуть слышно пробормотала Юля, опуская глаза.
Клиентка сидела на краю стула для посетителей, подавшись вперёд и обхватив ладонями чашку с горячим напитком, и было видно, что девушка напряжена до предела.
– Я и Вова были в квартире Петра Михайловича незадолго до убийства, – сдавленным голосом продолжала Щеглова, не поднимая глаз.
– Что вы там делали? – вскинула я бровь.
Это движение мимических мышц лица я переняла у одной телеведущей и отрабатывала перед зеркалом по двадцать минут в день. Ведущую вскинутая бровь делала значительной и умной, и мне казалось, что таким нехитрым способом я тоже вырастаю в глазах клиентов.
– Прямо не знаю, как начать, – окончательно смутилась девушка, теперь уже растерянно глядя на мой лоб.
Чтобы не сбивать Юлю с мысли, я вернула лицу прежнее выражение и участливо подсказала:
– Начинайте по порядку.
Юля согласно тряхнула кудряшками и, поставив на стол чашку, из которой так и не сделала ни одного глотка, заговорила:
– Понимаете, я учусь на бюджетном отделении, поэтому для меня очень важно, чтобы не было троек. По всем предметам я успеваю нормально, только у Черненко постоянно получаю «удочки». У меня есть подруга, Лиза Исаева, она с Петром Михайловичем хорошо ладит. Вернее, теперь уже, получается, ладила. Вот. Исаева посоветовала прийти к профессору домой, вроде бы на консультацию, и затащить его в постель. Лиза говорит, что сама так делала. Ну, я и пошла. Пришла, в дверь позвонила, Пётр Михайлович меня в кабинет провёл и на диван усадил, а сам пошёл в кухню чайник ставить. Я сижу, не знаю, что мне делать. Самой раздеваться вроде неловко, но надо же Черненко как-то намекнуть, что я собираюсь ему отдаться взамен на пятёрку по истории. Я расстегнула блузку, сняла юбку, и тут в дверь позвонили. Я перепугалась, стала одеваться и вдруг услышала голоса. Даже не просто голоса, а крики.
Клиентка взяла со стола чашку и сделала большой глоток. Обожглась, поперхнулась, закашлялась и, морщась, поставила её обратно. Начало было интригующим.
– Кто же пришёл к профессору? – заинтересовалась я.
Прокашлявшись и восстановив дыхание, Юля вытерла тыльной стороной ладони набежавшие на глаза слёзы и проговорила:
– Пришёл наш однокурсник Гарик Миносян. Он принёс Черненко деньги. И очень рассердился, когда декан отказался их взять. Миносян даже кинул пачку купюр в лицо Петру Михайловичу, так, что они разлетелись по всей прихожей.
Я попыталась представить картину происшествия, и у меня тут же возник следующий вопрос:
– Юля, а вы не знаете, за что Миносян хотел заплатить профессору?
– Насколько я слышала, – быстро проговорила клиентка, – Гарик кричал, что Черненко сам не знает, чего хочет. То ему неси деньги, то не надо. Что он, Гарик, продал машину, чтобы профессор не выгонял его из института за неуспеваемость. Парень заявил, что, наверное, он Петру Михайловичу просто мало даёт, вот декан и строит из себя непонятно кого. Должно быть, другие студенты приносят взятки побольше, но ему, Гарику, негде взять ещё денег, он не позволит делать из себя дурака и найдёт способ остаться в институте. А потом он кинул деньги Черненко в лицо.
Юля замолчала, прикусила губу и остановившимся взглядом смотрела в окно, словно не зная, продолжать ей или нет.
– И что было дальше? – вкрадчиво спросила я, опасаясь спугнуть рассказчицу неосторожным вопросом.
Юля оторвалась от окна, перевела взгляд на меня и на одном дыхании выпалила:
– Потом Гарик выскочил за дверь, а профессор к деньгам даже не притронулся. Пётр Михайлович вернулся в кухню и продолжил готовить чай. Только я снова собралась раздеваться, как в квартиру ворвался Вовка Мызин и ударил профессора по лицу. Я выбежала из кабинета, взяла в прихожей плащ и поехала в общежитие.
– А Володя?
– Он остался у декана. Но вы, Агата, не подумайте ничего плохого, я его знаю, Мызин ни за что не стал бы убивать Петра Михайловича. Вовка всегда боится, как бы чего не вышло, а тут вдруг – убийство. И всё из-за меня! Господи, какая же я дура! Зачем я только Лизку послушалась!
Рассказывая о позорном эпизоде из своей жизни, Юля раскраснелась и выглядела смущённой, но это её не портило. Я невольно залюбовалась яркими серыми глазами девушки, её изящным вздёрнутым носиком, ямочками на щеках и, признаться, подумала, что нет ничего удивительного в том, что студент Мызин приревновал такую красотку к респектабельному декану факультета. Ведь студентки сплошь и рядом влюбляются в своих преподавателей, впрочем, так же как и преподаватели в студенток.
Я оставила при себе размышления на отвлечённые темы и вслух поинтересовалась:
– Как убили вашего профессора?
– Следователь Седых не говорил, – растерялась собеседница. – Он только нас расспрашивал, а сам не рассказал про убийство.
– Ну да, конечно, – спохватилась я. Действительно, что я такое говорю? Откуда девчонка может знать о деталях преступления? – Про орудие я посмотрю в материалах дела, – зарабатывая авторитет, солидно добавила я. – А что, Черненко жил один? Ни семьи, ни детей – никого? Ведь он, наверное, был уже не молод, раз он профессор…
– Лет пятьдесят ему было, – пожала плечами Юля, убирая за ухо пышную светлую прядь.
Спохватившись, что ничего не записываю, я вытащила из стола блокнот и, занеся над чистой страницей ручку, деловито осведомилась:
– У вас с Владимиром серьёзные отношения?
Для себя я уже решила, что возьмусь защищать ревнивого студента.
– Мы собираемся пожениться на Рождество, – тихо ответила Юля.
– И как вы объяснили будущему мужу своё присутствие в доме профессора в столь поздний час?
Клиентка залилась пунцовым румянцем и, окончательно смутившись, чуть слышно прошептала:
– Я сказала Вовке, что Черненко пригласил меня на консультацию как научный руководитель.
Юля помолчала, кусая губы, затем вскинула голову и, набравшись решимости, выпалила:
– Мы всю ночь выясняли отношения, и я убедила его, что не виновата и это не то, что он подумал. В общем, Володя меня простил.
– Владимир точно не мог убить профессора? – вкрадчиво спросила я, вкладывая в свой вопрос определённый подтекст.
На месте незадачливого жениха я, например, не могла бы на сто процентов поручиться, что дело обойдётся без кровопролития.
В принципе я не отличаюсь взрывным характером. Напротив, друзья и знакомые считают меня девушкой довольно уравновешенной, находя несомненное сходство как во внешности, так и по характеру с Алисой Селезнёвой из детского советского фильма «Гостья из будущего». Но время от времени я ловлю себя на мысли, что при определённых обстоятельствах вполне смогла бы убить человека. Наверное, это ужасно, но что есть, то есть.
– Да говорю же вам, точно не мог! – запальчиво выкрикнула Юля. – Стал бы Вовка полночи требовать от меня, чтобы я перевелась к другому научному руководителю, если бы знал, что Черненко мёртв? Вовка сказал, что всего лишь стукнул декана по физиономии, чтобы неповадно было использовать служебное положение в личных целях, и сразу же поехал в общагу выяснять, как я могла с ним так поступить. Правда, перед этим он остановился у магазина, купил и выпил бутылку водки.
