Оливия Дарнелл - Коллекция детективов

– Что не успела?

– Привидение убило его, я сама видела.

– Что ты видела, бедняжка?!

– Не надо разговаривать со мной как с сумасшедшей, – огрызнулась Матильда, – я своими глазами, так же ясно, как сейчас тебя, видела, как из-за холма вышел Мейнелл в обнимку с привидением, а потом появилось другое привидение, видимо, сам Кассивеллаун, и ударило Мейнелла жезлом по голове. А потом оба привидения оттащили его к раскопу и бросили вниз.

Матильда рассказывала эту фантастическую историю просто и обыденно, словно сообщала прогноз погоды.

Дорис молча смотрела на свою старшую сестру. Разумеется, та была особой несколько импульсивной, но всё же сумасшедшей её назвать было трудно, во всяком случае, до сегодняшнего дня.

– А ты рассказала об этом Марвуду?

- Нет, конечно, он решит, что у меня галлюцинации.

Дорис задумалась. Действительно, рассказывать об этом никому не следовало. В привидения, убивающие из ревности или мести, полицейские вряд ли поверят.

– Ты уверена, что это были привидения? – осторожно спросила она сестру.

– А кто же ещё? На ней была диадема, а на нём римский шлем, и жезл тоже был старинный, с колечками и наконечником в виде сердца. Светила луна, и я очень хорошо всё разглядела.

– Допустим, ты увидела, как сбросили Мейнелла вниз, а дальше, что было дальше?

– Я закричала и бросилась бежать.

– А привидения?

– Что привидения?

– Как прореагировали привидения на твой крик?

– Понятия не имею, – пожала плечами Тильда, – я не помню, как добежала до дома. А как должны были, по-твоему, они прореагировать?

Дорис ничего не смогла ответить. Поведение привидений было вне её компетенции.

– А ты точно видела, что Мейнелл обнимал эту… даму?

– Ещё как! Не только обнимал, они целовались, в общем, он её просто лапал! – в голосе Матильды прозвучала явная обида.

– Ладно, Тильда, потерпи. Я надеюсь, что скоро всё выяснится. Не рассказывай о привидениях, а я пока скажу, что у тебя нервное потрясение, и попрошу до утра не мучить расспросами.

Марвуду, который на удивление быстро согласился не допрашивать Матильду, Дорис сообщила, что не смогла ничего узнать у сестры и что та только несла какую-то чушь, что в общем-то вполне соответствовало действительности. Вопросов инспектор задавать не стал. Дорис некоторое время колебалась, сообщать ему о своём плане или нет. Но потом решила, что если расскажет, то в полиции точно решат, что помешательство Матильды на привидениях носит характер фамильного заболевания.

Дождавшись, когда совсем стемнело, Дорис вышла из дома. Путь до места, где укрывалась Тильда в ожидании привидения, был недолгим. Она быстро дошла до него и встала, укрывшись за кустом. Ждать ей почти не пришлось. Вскоре Дорис услышала шаги. Она осторожно высунула голову и увидела две фигуры – высокую и маленькую. На привидения они были мало похожи, и, судя по ругательству, вырвавшемуся у одного из идущих, когда он споткнулся об камень, это был вполне современный англосакс.

Наконец они остановились у одного из раскопов и начали быстро орудовать лопатами.

– Поторопись, Роза, – услышала она, – нам надо успеть достать всё до утра. Кто знает, может, копы о чем-то догадываются.

– Не думаю, – ответила женщина, названная Розой. – Они считают, что Мейнелла убила эта старуха Хоулден. Вот уж повезло, что её принесла нечистая той ночью!

– Действительно, повезло. – Гейнор, теперь Дорис узнала его, стал копать ещё яростнее.

Дорис попыталась отвести от лица ветку, которая мешала ей наблюдать, и тихо вскрикнула, когда наткнулась на ворсистую шерстяную ткань. Она едва не завопила, но чья-то жёсткая ладонь заткнула ей рот.

– Молчите уж, следопыт. Не мешайте работать. Надоели с вашей сестричкой до смерти.

Услышав знакомый голос инспектора Марвуда, Дорис перевела дыхание и обессиленно опустилась на землю. Марвуд погрозил ей пальцем освободившейся руки, достал фонарик и дважды просигналил в темноту. Тотчас из-за холма выскочили полицейские и побежали к раскопу.

Гейнор, когда его арестовывали, вёл себя относительно спокойно, в отличие от Розы Пирсон, которая оказала сопротивление, отчаянно отбиваясь лопатой.

– Эксцентричный поступок вашей сестры, – начал Марвуд, когда Дорис приехала в участок, – несколько сбил нас с толку. Я, разумеется, не мог подумать, что она убила Мейнелла, и результаты экспертизы подтвердили это. Ему разбили голову…

- Жезлом римского легионера? – перебила его Дорис.

– Да, Гейнор предъявил его, – удивлённо подтвердил инспектор и, не вдаваясь в расспросы, продолжил, – убить Мейнелла, конечно, мог и кто-то из посторонних, но интуиция подсказывала мне, что это один из членов экспедиции. Потом я заметил, что Гейнор и его подружка всё время следят за моими ребятами, когда те прочёсывали место убийства, и особенно внимательно, когда те находились у раскопа, где мы их сегодня поймали. Там я и установил наблюдение.

– Но почему им понадобилось убивать Мейнелла?

– Из-за жадности, дорогая Дорис, из-за жадности. Они первыми обнаружили разные древние предметы, решили не сообщать о них коллегам и продать коллекционерам. Вы даже не представляете, какие огромные деньги стоит это старьё!

- А Мейнелл каким-то образом узнал, пригрозил разоблачением, и они убили его.

– Нет, – покачал головой инспектор, – он не стал бы их разоблачать. Он не хотел, чтобы пострадала репутация его экспедиции. Гейнор рассказал, что Мейнелл предложил вернуть вещи, забыть об этом печальном инциденте и отпраздновать находки.

– И они пообещали, что всё возвратят, и, как следует подпоив Мейнелла, повели к раскопу, чтобы показать добытые предметы. И устроили из этого маленькое весёлое представление – два привидения и археолог.

– Как вы догадались?

– Тильда рассказала, что видела Мейнелла, шагающего в обнимку с призраком, а на другом был римский шлем. А так как мы знали обо всех экспедиционных находках, а о шлеме не слышали, я начала догадываться, в чём дело. И потом, – она понизила голос, – вы же понимаете, что для древнего британского вождя надеть шлем врага означает полное отсутствие уважения к себе…

– Ты совершенно права, Дорис, – с чувством продолжила услышавшая её последние слова Матильда Хоулден, входя в кабинет, – я просто не понимаю, как сама сразу не догадалась о том, что это инсценировка. Всё было ясно с самого начала.

– Вот как? – видно было, что инспектор Марвуд задет за живое.

– Ни одна уважающая себя жена вождя, а тем более британка, – твёрдо проговорила Матильда, – не позволит себя ла… – она покосилась на Марвуда, – мужчине вести себя так, как вёл себя бедный Мейнелл, не так ли?

– Как же я не подумала об этом! – с воодушевлением отозвалась Дорис.

Инспектор посмотрел на обеих сестёр Хоулден, вздохнул и не стал спорить.

Автор не указан

НЕВИДИМКА

Перевод с английского: Сергей Мануков

Наверное, в каждом городе есть своя мисс Касселс, никем не уполномоченная жительница, самовольно возложившая на себя обязанности стража городской морали и распекающая тех, у кого, по её мнению, она на низком уровне. Наша мисс Касселс — женщина из числа тех, кого называют дамами неопределённого или бальзаковского возраста. Точного её возраста не знал никто. Было известно лишь, что ей далеко за сорок, т. е. по нашим меркам она была уже старухой. Круглый год мисс Касселс ходила в строгих, наглухо закрытых платьях с накрахмаленными белоснежными воротничками и остроносых туфлях и слыла покровительницей кающихся грешников. Свои письма она чаще всего подписывала «Озабоченный друг», «Тот, кого тревожит состояние морали» или другими, похожими, насколько высокопарными, настолько и глупыми фразами.

После того как наш город лишился своей главной достопримечательности — мисс Касселс, мы стали сильно скучать. Неудивительно, потому что послужной список нашей блюстительницы морали и нравственности производил сильное впечатление. В нём значились как минимум одиннадцать разводов (включая и нас с Катериной), три самоубийства и двое священников, слёзно просивших начальство перевести их из-за мисс Касселс в другие приходы. И это, не считая сотен гневных писем во все инстанции, которые многим испортили репутацию и кровь.

Что и говорить, мисс Касселс, конечно, была первостатейной стервой — так считали, по-моему, все без исключения жители нашего города, но в нашей монотонной и бедной событиями жизни она являлась единственным лучиком света, не дававшим нам умереть от скуки.

Этого уникума не стало семь лет назад, в знаменательный для всех американцев день Четвёртого июля. Он выдался настолько жаркий и душный, что мог бы запомниться по одной этой причине. Целую неделю перед Днём независимости столбик большого термометра, висевшего на стене муниципалитета, не опускался ниже отметки тридцать пять градусов. Четвертого июля наш город, как всегда, проснулся очень рано и начал готовиться к очередному долгому знойному дню. Однако День независимости — большой праздник, и для того, чтобы отменить его, необходимо что-нибудь посильнее высокой температуры. Например, землетрясение средней силы или хотя бы мощное наводнение. Жара никак не отразилась на нас, она только ускорила темп городской жизни. В половину шестого, когда ещё царила относительная прохлада, по улицам уже носились со звонкими криками дети. Отовсюду доносился треск шутих, напоминающий потрескивание зерна на раскалённой сковороде. Как обычно, оживлённее всего было на южной окраине города. Именно там братья Травверсы, бродившие по свалке в поисках консервных банок, и нашли первый труп.