Алексей Макеев - Девушка из низшего общества

Меня уже ждали, поскольку не успел я протянуть руку к звонку, как дверь открылась и на пороге возникла невысокая, с хорошо сохранившейся фигурой женщина лет пятидесяти. У нее был длинный с горбинкой нос, сухие плотно сжатые губы, острый подбородок, бледно-голубые глаза, неширокий лоб и длинные, крашенные в каштановый цвет волосы, собранные на затылке в пучок. В мочках ушей золотые сережки в виде кленовых листьев. Одета в спортивный костюм красно-синего цвета, обута в домашние тапочки.

– Входите, – пригласила она и, когда я ступил в квартиру, прикрыла за мною дверь.

Я снял куртку и повесил ее в шкаф. В квартире вкусно пахло, явно домработница стряпала на кухне, и мой приход прервал ее занятие.

– Идемте, я вас провожу, – на этот раз без длительных вопросов сказала она и двинулась по длинному коридору.

Судя по большому количеству комнат, квартира была сдвоенной, иными словами, Алексей Михайлович купил на одном этаже две квартиры и объединил их в одну. И это тоже говорило о том, что мой будущий клиент человек состоятельный. А это значит, мне можно надеяться на приличный гонорар за работу сыщика. Впрочем, еще нужно посмотреть, что за дело мне хочет предложить Шереметьев. И если оно с криминальный уклоном, то я за него не возьмусь. У меня нет абсолютно никакого желания садиться за решетку, так что в пассив от моего визита к Алексею Михайловичу мне придется записать потраченное зря время да израсходованный на поездку бензин.

Мы прошли в дальний конец коридора, и сопровождавшая меня женщина распахнула расположенную там дверь:

– Входите, пожалуйста.

Я переступил порог и оказался в отделанном в старинном стиле кабинете: массивный стол, множество стеллажей с книгами, кожаный диван, два кресла из одного с ним гарнитура, несколько стульев с гнутыми ножками. Из современных деталей интерьера был большой плазменный телевизор, небольшой сейф в углу и стоявший на столе ноутбук.

За столом восседал худощавый, стриженный под бобрик мужчина лет шестидесяти, с прямым носом, выдающимся вперед подбородком, тонкими губами и серыми глазами с тяжелым взглядом. Брови у него были густые, нависшие, отчего мужчина казался хмурым. При моем появлении Алексей Михайлович поднялся из-за стола и двинулся ко мне навстречу. У него была осанка гордого человека, высокий, как и у меня – за метр восемьдесят, рост. Одет по-домашнему – в коричневую фланелевую рубашку навыпуск, потертые джинсы и мокасины синего цвета.

– Добрый вечер, Игорь Степанович! – с достоинством лорда на великосветском приеме проговорил хозяин квартиры, крепко пожимая мне руку. – Спасибо, что пришли.

Я молча пожал в ответ сухую крепкую ладонь хозяина дома и степенно, в знак того, что мне приятно познакомиться с Шереметьевым, кивнул.

Мы разъединили руки, и Алексей Михайлович поинтересовался:

– Что будете пить? Кофе, чай или, может быть, предпочтете напиток покрепче?

Я отрицательно покачал головой:

– Спасибо, спиртное не употребляю – за рулем. А вот кофе, пожалуй, я бы выпил.

– Нина Николаевна! – Глядя через мое плечо на все еще стоявшую в дверях домработницу, дожидавшуюся распоряжений, хозяин квартиры сказал: – Приготовьте нам, пожалуйста, кофе. Ну и бутербродов. Игорь Степанович после работы, наверняка проголодался.

Женщина ушла, прикрыв за собою двери, и Шереметьев, сделав приглашающий жест в сторону письменного стола, предложил:

– Проходите, располагайтесь.

Он быстрым легким шагом прошел за стол, уселся за него, я же расположился по другую сторону стола на мягком стуле, прямо напротив хозяина квартиры.

– Итак, Игорь Степанович, – соединяя в замок руки и складывая их на столе, начал Алексей Михайлович, – как я вам уже говорил по телефону, я человек занятой, время мое дорого, поэтому надолго своей беседой я вас не задержу. Вас мне рекомендовали как человека неглупого, умеющего держать язык за зубами, способного быстро раскрывать порученные вам дела.

Шереметьев пристально посмотрел мне в лицо своим тяжелым взглядом, словно желая найти в нем признаки, подтверждающие, что все то, что он сейчас говорил обо мне, является правдой. По-видимому, решив, что я действительно соответствую тем отзывам, которые он обо мне слышал, Шереметьев продолжил:

– Дело, которое я собираюсь поручить вам, весьма деликатное, касающееся моих домочадцев, а потому я и хотел бы, чтобы слухи о нем не вышли за пределы моей квартиры.

Конечно, излишне было предупреждать о том, чтобы я держал язык за зубами, какой же это частный сыщик, если выдает секреты нанявших его для раскрытия дела людей? Но тем не менее я твердо проговорил:

– На сей счет можете быть спокойны.

Алексей Михайлович пошевелил сцепленными кистями рук, словно разминая их перед дракой, и продолжил:

– В таком случае суть дела вкратце такова. Вчера из моей квартиры пропали восемьсот тысяч рублей. Никто, кроме моих домочадцев, взять их из квартиры не мог. На мои расспросы никто в краже денег не признался. Поручать дело полиции, заявляя на своих близких, я, как вы понимаете, не мог, потому вынужден прибегнуть к услугам частного сыщика, а именно вашим. Вот я и хочу, чтобы вы выяснили, кто именно из обитателей моей квартиры взял эти деньги.

Шереметьев замолчал и уставился на меня, выжидая, соглашусь я или нет взяться за предлагаемое мне дело. В принципе я был согласен. Никакой криминальной подоплеки в предлагаемой мне работе не было, требовалось просто частным образом изобличить в богатеньком доме воришку. Но если бы я знал, чем это дело обернется, я бы, разумеется, никогда за него не брался. Однако не будем забегать вперед.

– Какова сумма моего гонорара? – спросил я, давая таким образом согласие расследовать предложенное мне дело.

– Я рассчитываю заплатить вам тысяч пятьдесят, – признался Шереметьев, откидываясь на спинку кресла с видимым облегчением, что я не прочь взвалить на себя кое-какие проблемы в его семействе.

Сумма была приличной, и я согласился:

– Идет. Но дополнительные расходы, которые мне, вероятно, придется сделать, вы тоже оплатите.

– Само собой, – не стал возражать Алексей Михайлович, выдвинул ящик стола и, вытащив из него пачку денег, положил ее на стол. – Здесь двадцать пять тысяч задатка. Тратьте пока на расследование деньги из этой суммы, потраченное я вам оплачу.

Я сгреб деньги со стола и сунул их в карман брюк.

В этот момент раздался предупредительный стук в дверь, которая сразу же открылась, и в кабинет, держа в одной руке поднос, вошла Нина Николаевна. Немолодая женщина довольно проворно постелила на стол салфетку, поставила на нее чашки с кофе и две тарелки с бутербродами, молча, прихватив поднос, двинулась к выходу.

– Алексей Михайлович, – сказал я, когда дверь за домработницей закрылась, – а почему вы держали восемьсот тысяч рублей, столь солидную сумму, в своей квартире, а не в банке?

Хозяин кабинета усмехнулся и снисходительно сказал:

– Видите ли, Игорь Степанович, я владею довольно крупной сетью магазинов в Москве, из этого следует, что я человек не бедный, а потому восемьсот тысяч не такая уж для меня крупная сумма денег. Обычно я держу деньги в сейфе, – он кивнул в сторону угла, где стоял небольшой сейф, – но позавчера, в среду, один из моих подчиненных привез мне домой эти деньги, и я во время беседы с ним положил эти восемьсот тысяч не в сейф, а в ящик стола, рассчитывая после беседы с подчиненным переложить их в сейф, но, к сожалению, забыл, и вот деньги пропали. Я подозреваю, что и раньше у меня пропадали относительно небольшие суммы денег, ибо иной раз их недосчитывался, но такая крупная пропажа случилась впервые.

Когда Алексей Михайлович предположил, что я голоден, он не ошибся, я действительно проголодался, ибо последний раз ел в обед, а сейчас был уже ужин, и в животе у меня урчало. При виде бутербродов с красной икрой, колбасой и бужениной у меня потекли слюнки, и я, взявшись за один из бутербродов, проговорил:

– С вашего разрешения! – Откусив от бутерброда, с полным ртом поинтересовался: – В котором часу пропали деньги?

Хозяин квартиры взял чашечку с кофе, сделал небольшой глоток и ответил:

– Понятия не имею. Деньги мне принесли часов в восемь вечера, все домочадцы были дома.

– А когда вы обнаружили пропажу? – Я тоже взял чашку с кофе и отхлебнул из нее.

– Вчера вечером после работы, – ставя чашечку с кофе на стол, изрек Шереметьев, – я вспомнил о деньгах, решил переложить их из ящика стола в сейф, тут и увидел, что денег нет. Я сразу же собрал всех членов семьи и домработницу в кабинете, объявил об исчезновении денег и потребовал вернуть их. Однако никто не признался. В этой ситуации меня больше волнует не то, что я лишился восьмисот тысяч, а то, что в моем доме завелась крыса, которая крадет деньги. Вот мне и хотелось бы, Игорь Степанович, чтобы вы выяснили, кому и зачем потребовалась такая сумма денег.