Жатва - Лора Кейли
Последняя радиостанция зашипела на последнем издыхании и через минуту пропала совсем.
Тишина – ледяная, гнетущая, заходящая дрожью под кожу… И рядом с ней никого. Эбигейл кинула взгляд на пустое сиденье и ощутила такую тоску, которую никогда раньше не ощущала, если только в те моменты, когда вспоминала маму. Память о ней была такой тонкой, будто прозрачной. Она плохо помнила всё, что было до катастрофы. Врачи списали это на стресс. Порой ей даже казалось, что она потеряла тогда не мать, а отца.
«Ты просто хотела, чтобы умер он, а не мама, – сказала ей как-то подруга, – это твоё подсознание».
Нет, она того не хотела. Дело было в другом. Вот только в чём?
Темнота, повсеместная и безликая, поглотившая всё вокруг, уже слегка отступала, проявляя, будто на фотоплёнке, белые призраки древесных стволов.
Сколько она так едет, около часа?
Через пару часов рассвет.
Эбигейл уже пыталась бороться со сном, когда вдали что-то блеснуло. Она прищурилась, но не могла разглядеть. Какая-то звезда или луч. Педаль газа вдавилась в пол – Эбигейл шла за звездой, мчалась за ней, крепко сжимая руль.
Звезда вскоре погасла так же быстро, как появилась.
Что это было? Она сбавила скорость. Рябящая темнота превращалась в чуть просветлевшую серость. Вдали, на горизонте красным заревом поднимался рассвет. Она всё на той же дороге, и перед ней – ничего. Ничего, кроме деревьев и знака «Въезд запрещён».
Вот только… Она уже видела этот знак. Точно! Она уже его проезжала! Эбигейл остановила машину и достала бумажную карту. Дорога на ней была совершенно другой. Неужели она ездит по кругу? Она водила пальцем по карте, смотрела в окно и опять на неё. Мэйленд должен был находиться там, за тем кукурузным полем. Она помнила это поле ещё с детства, когда над ним пролетала, тогда она ещё удивилась, что город окружали такие поля, но проходила ли там дорога…
– Ну что ж, – вздохнула она, отложив старую карту, – если для тебя нет дороги, проложи её сам.
Эбигейл въехала в высокие травы и помчала прямиком на восход.
Часть III
Глава 14
– Пожалуйста, примите таблетку, – медсестра подносит стакан.
Аманда запивает таблетку и отдаёт стакан медсестре. Та улыбается и кивает, окидывает взглядом палату, задерживается немного у двери, но всё же выходит.
– Вы проспите примерно четыре часа, я приду позже, – говорит она уже в коридоре и закрывает за собой дверь.
Туман в голове, путаность в мыслях – Аманде кажется, что всё это бред, кошмар, приправленный флёром реальности, или реальность, сдобренная кошмаром.
Шаги удаляются по коридору. Аманда подходит к зеркалу, склоняется над умывальником, засовывает два пальца в горло. Её выворачивает дважды, она споласкивает рот, вытирает его полотенцем. Берёт стул и подпирает им ручку двери.
Может быть, доктор был прав и ей только лишь показалось? Может, сумасшествие, охватившее город, передалось и ей, и скоро она так же покончит с собой? Нет, она не может этого сделать. Она должна найти Эбигейл… Ей опять вспомнилась эта девушка, теперь она уже не казалась настолько похожей. Хотя… Она уже не отвечала за свои мысли. Аманда обхватила руками пульсирующую голову и припала к стене. Если не верить себе, то кому тогда верить? Если она останется здесь, то уже никогда не узнает, где её дочь. Они и не думали её искать, они только делали вид.
Аманда открыла шкаф – одежда была на месте, как и её телефон. Странно, если бы они хотели запереть её здесь, одежду бы точно забрали. Натянув джинсы, заправив свитер за пояс, она открыла окно.
Ветер обдувал прохладной моросью её горячее лицо. Какой-то шум и разноголосье поблизости, какие-то фургоны стояли недалеко. Репортёрские – поняла она и включила телевизор. Да. Это был прямой эфир. Её доктор давал интервью, а медсестра улыбалась на камеру.
– Скажите, сколько женщин к вам поступило за последние пару дней? – обступали их репортёры. – Много ли из них тех, кто попытался покончить с собой?
– Вы считаете, это общий психоз?
Аманда взобралась на подоконник и села на край окна. Это был хоть и первый, но высокий этаж; свесив дрожащие ноги, оттолкнувшись руками о выступ, она спрыгнула с высоты на зелёный и мокрый газон. Никто её не заметил – ни репортёры, ни доктора, только женщина в одном из окон больницы стояла и смотрела на неё каким-то отрешённым взглядом. Аманда остановилась. Женщина с перемотанным запястьем приложила ладонь к стеклу, склонила растрёпанную голову и разрыдалась.
«Может, она тоже потеряла кого-то…» – всматривалась в неё Аманда.
Кто же ты, я тебя знаю?
Только убегая, она поняла, что это была Мари Хендел.
До дома несколько улиц. В автобусах камеры, такси ей тоже не взять. Аманда шла, шатаясь, пытаясь не подавать виду. Интересно, это снотворное вышло из неё всё? Как же болит голова, как же кружатся мысли.
Ей нужно было домой, ей нужно принять душ и переодеться, а после начать искать дочь. Она вернётся в тот странный дом, она сама всё обыщет.
Они обманули её, все всех обманули. Земля бежит под ногами, или она по ней, нет, у неё нет на то сил. Она еле идёт.
– Здравствуйте, мэм.
Какая-то девушка с блокнотом преградила ей путь.
– Мы проводим опрос среди женщин нашего города. Скажите, приходилось ли вам обращаться к психологу?
Аманда проходит мимо.
– Это не займёт больше пяти минут, мэм…
Она отмахивается и идёт дальше, у неё нет пяти минут. Скоро они поймут, что она сбежала, скоро они начнут её искать.
Хотя зачем она им? Даже если с ней что-то не так, даже если её предал собственный разум, в городе полно психов и без неё.
«Этот город мёртв, – звучали в голове слова Норы Одли, – этот город мёртв…»
Может, она права?
Аманда проходила мимо домов и машин, мимо опустевших скверов и сигнальных огней – казалось, они были повсюду, эти неотложные маячки, красно-синие, надрывно-больные, весь этот город был больной.
На крыльце одного дома – мужчина в брюках, подвернутых до колен, и мокрой рубашке. Она знает этого человека, она видела его раньше, но где …
Он поднимает на неё глаза, полные боли и сожаления, мистер Остин – продавец из бакалейного магазина.
Он всегда вежлив со всеми, он всегда был вежлив и с ней.
– Мистер Остин, – Аманда подходит ближе, – ваша жена? – Она уже догадалась, можно было и не подходить. Когда вы в одном кошмаре, каждый сам за себя.
– Нашёл её в ванной…
Он еле заметно кивнул и опять всмотрелся в туманную даль. Там через пару кварталов всё так же сверкали огни.
– Мне очень жаль, – сказала Аманда, – мне очень жаль, – повторила она.
Она шла, не смотря никуда, дабы не зацепиться взглядом за чужое, такое же, горе. У неё было своё.
До дома оставалось не более ста шагов…
Не более сорока. Тридцати. Вот он.
Машины нет. Она не помнит, сказал ли ей мистер Тадовски, где полиция оставила её. Нужно ему позвонить.
Нет, не нужно этого делать, – сказал внутренний голос, и мелкая дрожь прошлась по холодной спине.
– Не нужно, – повторила Аманда, медленно подходя к крыльцу дома. Волнение щекотало пальцы, скреблось где-то в сердце, что-то не так, что-то здесь было не так…
Вдруг чья-то тень легла на ступени.
Кто-то стоял в дверях.
Аманда спряталась за кустами, вслушиваясь в чужой разговор. Голоса были мужские, они доносились из дома. Их было двое. Может, и больше. Да. Трое мужчин.
– Да, сэр, – кто-то говорил по телефону в её гостиной, – её нигде нет, мы обыскали дом и прилегающую территорию.
– Я просмотрел все документы, там ничего, – сказал второй, – как там во дворе?
– Никого нет, – крикнул хозяин тени и зашёл в дом, захлопнув за собой дверь и все
