Избранник - Ксения Комал
Разглядев в его глазах признаки сочувствия, ведьма разозлилась на не в меру прозорливого родственника Ильи, сующего свой нос куда не следует, и сердито отчеканила:
– Священник ни при чём, и тебе придётся с этим смириться. А со своими врагами я и сама могу разобраться, услуги неизвестного убийцы мне без надобности.
– Так и запишем, – угрюмо кивнул Даниил. – Разобралась сама… А отца Фёдора я, уж извини, навещу. Может, представительнице местной нечисти прекрасно известно, кто людей на куски рубит, но делиться информацией она не желает, так что и мне придётся разбираться самому.
– Отец Фёдор не вернулся ещё, – успела пискнуть Марго, прежде чем калитка захлопнулась. – Варь, ну чего ты так злишься? Ему действительно нужно всё проверить…
– Психическое здоровье пусть проверяет, – процедила девушка и громче добавила: – Надеюсь, на этот раз ему хватит ума не бить стекло на глазах всего села, а заглянуть под порог, за вторую ступеньку, и найти там два ключа. Маленький – от внутренней двери.
Молодой человек ухмыльнулся и в приподнятом настроении спустился к церкви, за которой, как он смутно помнил, виднелся небольшой, но добротный дом. В том, что он принадлежит именно священнику, особой уверенности не было, но уточнить у девиц – только предоставить им лишний повод для насмешек.
На звонки никто не вышел, и Даниил предположил, что дом временно необитаем, а значит, не обследовать его было бы верхом абсурда. Ключи нашлись в указанном месте, и хотя это немного охладило его пыл (непредусмотрительно позволять кому попало вторгаться на частную территорию, если хранишь там окровавленный топор и пару рук), он всё же решил идти до конца.
За квадратной прихожей начиналась длинная комната с диваном и стеллажами, дальше – спальня, кухня и веранда. На втором этаже – чулан, в котором, видимо, было собрано всё что можно, кроме искомых улик, и маленькая уютная мансарда. Везде иконы, религиозная литература и картины в тему. Минут через сорок стало ясно, что с отцом Фёдором действительно вышла промашка: при желании он спокойно мог открыть церковную лавку, но никак не личное кладбище невинно убиенных. На его непричастность указывали и хобби – любительское цветоводство, фотография и даже резьба по дереву. По крайней мере, неплохая подборка книг по этим вопросам занимала почётное место в спальне, а картонные коробки в чулане были набиты снимками природы, животных и, конечно, монастырей. Кроме того, священник собственноручно закатывал банки с огурцами и грибами; Даниил даже хотел экспроприировать некоторые запасы в пользу голодающих, но был остановлен укоризненным взглядом изображённой на календаре Богородицы и обчищать отца Фёдора передумал, чему сам немало удивился. Ещё месяц назад никакие предрассудки его не удержали бы.
С печалью констатировав, что психопат из любителя Бога и природы никакой, молодой человек бегло просмотрел документы и фотографии, обследовал пол на предмет тайного погреба с пленными девицами, прошёлся вокруг дома, всё ещё не веря в свою неудачу, и, тщательно заперев замки, вернул ключи на место.
Либо священник невиннее младенца (особенно того, которого подбросили на Кулички), либо очень талантливо шифруется. В принципе, можно предположить и последнее, учитывая, что местонахождение ключей знают все соседи, но скорее несносная ведьма права: отец Фёдор – безобидный чудак, пусть и слегка помешанный на религии. С чего она его так защищала, интересно?
Даниил воскресил в памяти образ священника: около сорока, симпатичный, взгляд приятный, особенный. Прихожанки точно должны быть в восторге, даже не тяготеющая к труду Надежда усиленно занималась церковным огородом. Её, конечно, тётя заставляет, но в конце концов, не в рабстве же она – могла бы и у родственницы что-нибудь делать. Нет, притащилась сюда в бикини…
Неожиданное открытие о мужской привлекательности отца Фёдора оставило противный привкус сомнений, и молодой человек медленно двинулся к селу; пока в голове роились стопроцентные, но слегка надуманные доказательства вины священнослужителя, сзади что-то грохнуло и испуганно затихло. Он замер, победно улыбнулся и, так же не торопясь, повернул обратно. Вокруг поля́, вредитель всё равно не уйдёт, а если и уйдёт, опознать его будет нетрудно. Чувствуя себя хозяином положения, Даниил, особенно не скрываясь, прошествовал к двери и снова её открыл.
Конечно, за время его двухминутного отсутствия вряд ли кто-то успел проникнуть внутрь, но вот вероятность того, что ушлый священник все эти дни скрывался в каком-нибудь потайном чулане, имелась. Слишком скоропалительный отъезд и так наводил на размышления, а теперь ещё и некая активность в пустом доме…
Молодой человек заново, сантиметр за сантиметром, исследовал комнаты, несколько раз выглядывал в окно и выжидающе затихал, надеясь спровоцировать невидимого жильца на какие-то действия, однако всё было тщетно. Он уже приготовился сдирать обои, чтобы обнаружить наконец вражеское убежище, но в этот момент услышал шорох снаружи. Скорость, с которой Даниил выскочил на улицу, едва ли нашла бы место в пособиях по физике как величина ненаучная и невероятная, однако догнать, судя по всему, посвятившего спринту не один год своей жизни отца Фёдора он так и не смог.
Нелестно отозвавшись о беглом священнике, Даниил сел на землю и, прислонившись спиной к шершавой коре старой сосны, принялся размышлять. Видимых причин скрываться от паствы и только что приехавшего в село родственника Ильи у отца Фёдора нет. Тем не менее он предпочёл исчезнуть именно после их знакомства. Выходит, есть что-то, что связывает его с Ильёй, и афишировать это священник не желает. Однако стремительный спринт всё равно необъясним: на лбу отца ведь не написано, что мученическая смерть парня – его работящих рук дело. Гостя он принял вполне радушно, ничем своего волнения или вины не выдал, а потом вдруг бросился хорониться… Может, это, конечно, был и не он, но в таком случае непонятно, куда делся священник и кто хозяйничал в доме в его отсутствие.
– Что ты тут делаешь? – удивлённо прошептали над ухом.
Даниил резко вскинул голову, наградив говорившего хорошим ударом в нос, и вскочил, мгновенно обернувшись. Надежда с обидой потирала лицо и недоумённо моргала, видимо, желая услышать извинения. Над её верхней губой показалась кровь.
– Никогда ко мне не подкрадывайся, – с некоторым раскаянием буркнул молодой человек и, приблизившись, осторожно осмотрел травмированное место. – Ерунда, – с облегчением выдохнул он. —Даже синяка не будет, а кровь сейчас остановится.
– Ты врач? – прогундосила девушка.
– Часто дрался.
– Дерёшься, – въедливо поправила Надежда. – Такое впечатление, что только нападения и ждёшь.
– В общем, так и есть, – пожал плечами Даниил. – Обострённые инстинкты помогают выживать.
– Ты что, в тюрьме сидел или в горячей точке служил?
– Мои инстинкты помогают не только выживать, но и избегать всяких сомнительных мест и мероприятий, – улыбнулся молодой человек. – А ты в церковь идёшь?
Надежда кивнула, всё ещё зажимая нос рукой.
– Тётя сказала: «Пока в картошке виден хоть один сорняк, чтоб дома не было видно тебя».
– Сурово, – фыркнул Даниил. – Я бы на твоём месте выдумал с десяток отмазок, чтобы провести каникулы в городе.
– А то мне это поможет, – мрачно пожаловалась девушка. – Тётя Клава обожает меня навещать и объяснять, как надо правильно жить. Тут хоть природа и надо мной не висят с претензиями каждую минуту. Отдых, можно сказать.
– А родители что?
– Нет у меня родителей, – совсем взгрустнула Надежда. – Скорей бы замуж выйти, чтоб было кому защитить.
Последовали жалобный вздох и полный мечтательной печали взор, устремлённый на Даниила. Молодой человек, который до этого момента искренне собирался оказать помощь в прополке, смутился и даже почувствовал зависть к так талантливо и своевременно слинявшему священнику.
– Брак – не панацея, – машинально отступив на пару шагов, буркнул он. – Мужья они тоже, знаешь, разные бывают.
– Ну, я-то многого не требую…
Даниил украдкой возвёл глаза к небу и,
