Последнее испытание - Туроу Скотт
Стерн еще раз внимательно осмотрел послание.
– Пинки, это письмо было отправлено в июле.
– Ага, верно. – На лице внучки Стерна появляется выражение, которое много раз видели те, кто знает ее достаточно хорошо, оно означает что-то вроде «ну да, я напортачила». Девушка опускает красивые зеленые глаза и упирается взглядом в пол. – Но ты же знаешь, мне никогда не присылают почту в офис.
– Понимаю, – говорит Стерн. – Письмо было у тебя на столе?
– По крайней мере, так говорит Вондра. Она нашла его на днях, потому что нам пришло уведомление о просроченной оплате счета за услуги «Лабораторий Элстнера».
– Ясно. Такие тесты дорого стоят, Пинки.
– В больнице ты сказал, что я могу потратить на это тысячу.
Этот момент в памяти Стерна не сохранился – видимо, она все же восстановилась еще не полностью.
– Тысяча долларов за подобные тесты – это очень сходная цена, Пинки.
– Ага. Вообще-то они стоили дороже.
Разумеется, спрашивать, насколько дороже, не имело смысла. Дело было сделано, а прирожденная бережливость Стерна на внуков не распространялась. Что ж, в любом случае Марта, которая редко оставляла безнаказанными подобные вольности Пинки, рано или поздно покажет ему счет.
– А ты подумала, что делать дальше – после того, как получила эту информацию? – интересуется Стерн.
– Я пойду к этой женщине из полиции округа Гринвуд – пусть проверит, сколько у них зарегистрировано белых «Шевроле Малибу» 2017 года выпуска.
Стерн кивает. Он знает, что белых «Шевроле Малибу» 2017 года выпуска даже в местной базе данных найдется сотни, если не тысячи, а это означает, что любые попытки дальнейшего расследования окажутся бессмысленными. Но затеи Пинки так часто заканчиваются неудачей, что старый адвокат решает не высказывать свои соображения вслух.
– Что ж, мне будет интересно узнать, что скажут в полиции, – говорит он вместо этого.
Пинки улыбается – она явно рада, что ей удалось избежать упреков за слишком большую трату денег на анализ краски. Стерн ласково пожимает ее руку, моет тарелку, из которой ел суп, и отправляется в спальню с ноутбуком – он собирается перед сном просмотреть кое-какие материалы перед завтрашним заседанием суда.
9. День третий: эксперты
В качестве следующего свидетеля гособвинение приглашает в зал суда доктора Бониту Роджерс. Фелд задает ей необходимые вопросы, чтобы подтвердить ее квалификацию в качестве эксперта-патологоанатома. Затем она сообщает, что изучила протоколы вскрытий всех семи умерших пациентов, перечисленных в тексте обвинения, а также их истории болезни. Исходя из всего этого, доктор Роджерс пришла к мнению, что все семеро умерли в результате тяжелой аллергической реакции на «Джи-Ливиа».
Стерну и раньше приходилось встречаться в зале суда с доктором Роджерс. Ей сорок с небольшим лет. У нее хорошая фигура, ярко-рыжие, словно шерсть орангутана, волосы, большие зеленые глаза и очень белая кожа. Свидетели с яркой, приятной внешностью, как и красивые юристы, часто дают одной из сторон процесса преимущество – хотя бы потому, что они без труда завладевают вниманием присяжных и легко удерживают его. Однако за долгие годы адвокатской работы Стерн понял, что патологоанатомы, которым в их профессиональной деятельности приходится иметь дело главным образом с мертвыми людьми, нередко социально не адаптированы. Что касается доктора Роджерс, то положительное впечатление, которое она производит поначалу, обычно быстро проходит.
– Доктор Роджерс, – обращается к ней Стерн, с трудом поднимаясь со своего места, чтобы приступить к перекрестному допросу. Учитывая возраст адвоката, судья предложила ему задавать вопросы свидетелям сидя. Не обращая никакого внимания на то, что его ответ вызвал в зале смешки, Стерн совершенно искренне заявляет о своих опасениях, что сидя он будет хуже соображать.
– Мистер Стерн, – улыбается доктор Роджерс, давая понять, что узнала его и без представления. Для присяжных это своеобразный сигнал о том, что на их глазах сейчас произойдет очередной эпизод схватки, которая продолжается уже очень давно.
– Скажите, доктор Роджерс, существует ли методика лечения пациентов от острой аллергической реакции?
– Варианты такого лечения есть. Но прежде чем их применять, врач должен установить, что именно происходит с пациентом. Поскольку не было никаких должным образом сделанных предупреждений о том, что «Джи-Ливиа» может вызывать острую аллергическую реакцию, это очень усложнило процесс выяснения, в чем проблема.
Представители обвинения специально пригласили в суд лечащих врачей вчера – каждый из них заявил, что они были крайне озадачены тяжелым состоянием пациентов и не могли определить, чем оно вызвано.
Опрашивая доктора Роджерс, и обвинение, и защита ступают по очень тонкому, хрупкому мостику, проложенному над весьма опасными водами. Прокурор и его люди включили в текст обвинения всего семь случаев смерти пациентов. Между тем к моменту, когда «Джи-Ливиа» изъяли из торговой сети, набралось уже более ста человек, причиной смерти которых предположительно мог стать анафилактический шок. В обвинении Мозес перечислил лишь семь наиболее очевидных эпизодов летального исхода, происшедших в ходе клинических испытаний. В каждом из них смерть была стремительной – при том что у пациентов вырисовывались вполне ясные перспективы прожить дольше, чем предполагалось изначально. Мозес решил, что именно в этих случаях показания лечащих врачей и родственников умерших должны произвести наиболее глубокое впечатление на присяжных. (Кирила не обвиняют в убийстве за все двенадцать случаев внезапной смерти во время клинических испытаний – потому что часть из них имела неясную этиологию.) Любые показания доктора Роджерс, напрямую относящиеся к остальным смертям, случившимся после одобрения препарата, кроме тех семи, которые были отобраны прокурором и произошли в ходе клинических испытаний, будут вызывать протест со стороны защиты по поводу нарушения процессуальных норм. Другими словами, адвокаты будут протестовать против попыток судить Кирила за совершение преступлений, не включенных в текст обвинения. Это означает, что представители защиты при перекрестном допросе не должны совершать ничего такого, что могло бы сделать уместным для прокурора и его людей упоминание о множестве других смертельных случаев.
– Скажите, доктор Роджерс, вы ведь не имеете специальной подготовки как аллерголог, верно?
– Верно.
– Что ж, в таком случае, если дальше среди вопросов, задаваемых вам, окажутся такие, ответы на которые лежат вне вашей профессиональной компетенции, пожалуйста, так и скажите.
После употребления Стерном слова «компетенция» свидетельница бросает на него неприязненный взгляд. Адвокат между тем продолжает:
– Изучали ли вы как эксперт возможность того, что у умерших пациентов могли возникнуть аллергические реакции, не имеющие отношения к препарату?
– Я прочла их истории болезни.
– Но перед тем, как сделать заключение, вы не проводили никаких специальных исследований?
– Верно.
– Действительно ли некоторые пищевые продукты могут вызывать серьезные аллергические реакции, которые проявляются не сразу, а лишь через некоторое время, и притом совершенно внезапно?
– Да, такое случается.
– А вот, к примеру, аллергические реакции после употребления в пищу моллюсков – они могут развиваться таким образом, как это было в случае с пациентами, о которых идет речь?
– Я имею общее представление о таких вещах, но, как вы справедливо заметили, мистер Стерн, я не аллерголог, – говорит доктор Роджерс и позволяет себе легкую саркастическую улыбку.
– Известно ли вам, чтобы кто-либо из семи пациентов, которые, как вы утверждаете, умерли вследствие приема препарата «Джи-Ливиа», употреблял в пищу моллюсков – ну, скажем, за двадцать четыре часа до смерти?
– Сомневаюсь, – ухмыляется доктор Роджерс.
– Сомневаетесь в чем? В том, что вам что-то об этом известно, или в том, что они ели моллюсков?
