Тонущая женщина - Робин Хардинг

– Что будем смотреть? – Джесси берет пульт.

Он наверняка догадывается, что кино – лишь предлог для того, чтобы приехать сюда. Что на уме у меня совсем другое.

– Мне все равно, – отвечаю я, приподнимая брови.

Джесси медленно раздвигает губы в понимающей улыбке, кладет пульт на журнальный столик и поворачивается ко мне. Его рука – на спинке дивана, коленом он прижимается к моему бедру. Я отпиваю пива, для храбрости.

– Как там твоя подруга? У которой муж дерется?

Обсуждение Хейзел не входило в мои планы на сегодняшний вечер, но, как ни странно, я почему-то рада поговорить о ней.

– Вообще-то мы с ней поссорились.

– Из-за чего?

Я не могу сказать ему, что Хейзел меня стыдится. Что она сунула мне деньги, словно попрошайке.

– При подругах она ведет себя со мной совсем по-другому, – говорю я. – Оскорбительно.

– А другие подруги знают, что муж ее избивает?

– Понятия не имею. Вряд ли.

– Моя мать на людях всегда держала лицо. – Он проводит пальцами по моим плечам, задевая кончики волос. – Мы с сестрой знали, что происходит за закрытыми дверями, но при подругах она всегда вела себя так, будто с мужем живет душа в душу. Меня это бесило. Таков был ее механизм выживания.

Точно. В обществе тех женщин Хейзел играла определенную роль. Им неизвестно то, что знаю я. Как это мне самой не пришло в голову?

– Но мне жаль, что тебя обидели.

– Ерунда, – отвечаю я, и вдруг понимаю, что мою обиду как рукой сняло. Джесси играет с моими волосами, прижимается коленом к моей ноге, а я уже выпила достаточно пива и готова сама сделать первый шаг. Я наклоняюсь и целую его.

Неторопливый нежный поцелуй быстро перерастает в исступленную страсть. И вот мои руки уже жадно ощупывают его крепкую грудь, мускулистые плечи, щетину на подбородке. Как и в момент нашего первого поцелуя, я желаю его до безумия. И это не только вожделение, но и жажда физического контакта. Потребность прикасаться к нему, быть рядом с ним, ощущать нашу связь. Я долго утопала в одиночестве, а Джесси для меня – кислород.

И вдруг он отстраняется.

– Ли. Остановись.

В первый момент я замираю, не могу отдышаться, не понимаю, в чем дело. Потом меня охватывает чувство унижения. Я не желанна. Надо было догадаться. Я ему не пара. Потому что я никчемная. Худшая из худших.

– Прости, – хрипло выдавливаю я. – Пойду я.

Я пытаюсь встать, но Джесси ловит меня за руку, снова усаживает на диван.

– Не уходи, – говорит он. – Я просто хочу быть уверен, что тебе это действительно нужно. Как-то у нас все развивается очень быстро.

В ответ я чуть не фыркаю, но сдерживаюсь. Я могла бы сказать Джесси, что позитивно отношусь к сексу, что не стыжусь своего тела, своих желаний, своих сексуальных устремлений. Я могла бы сказать ему, что формально это свидание у нас уже третье и не так уж «быстро» развиваются наши отношения, на мой взгляд, да и на взгляд большинства людей. Я могла бы сказать ему, что в мою бытность ресторатором у меня хватало времени и энергии только на мимолетные, случайные связи и сексуального удовлетворения я достигала быстрыми неромантичными способами, «перепихиваясь» с барменами, официантами, иногда с посетителями. Но не скажу.

– Я действительно этого хочу. – Я толкаю его на диван и усаживаюсь ему на колени. – Больше всего на свете.

Глава 17

Конечно, я слышала о пользе телесного контакта для физического и психического здоровья. Знала, что от прикосновений в организме вырабатывается окситоцин – гормон, вызывающий чувства доверия, теплоты, благополучия. Читала, что объятия, прикосновения снижают уровень стресса, повышают уровень эмпатии, укрепляют иммунитет. И все же я удивлена, как преобразовала меня эта ночь с Джесси. Понимаю, что звучит это слащаво, банально, и тем не менее… Когда он меня целовал, ласкал, обнимал… я снова почувствовала, что меня замечают. Ценят. Я вновь обрела уверенность в себе. Прониклась убежденностью, что я сильнее тех обстоятельств, в которых оказалась. Что я способна исправить совершенные ошибки.

Я приняла душ, вымыв голову шампунем Джесси, и теперь мои волосы источают аромат ванили. Одежда на мне чистая, выстиранная в его машинке. Сейчас я на работе в кафе, обслуживаю посетителей. Наливая кофе и пиво, бегая с тарелками на кухню и из кухни, я вспоминаю рассказ Джесси о его матери, терпевшей побои от мужа. Подобно ей, Хейзел напугана, ее мучит стыд, она от всех скрывает правду. По всей вероятности, она может доверять только мне. Да, перед теми расфуфыренными дамочками она изображала из себя счастливую женщину, поспешила откреститься от меня, сунув подачку. И я по-прежнему уязвлена, но готова дать ей шанс извиниться. После того, как я поступила с Терезой, не дать такой шанс было бы лицемерием.

Наконец смена моя окончена, и я еду к своему месту ночлега на берегу моря. Припарковавшись на том же укромном пятачке среди деревьев, я откидываю спинку кресла, кладу на колени нож, закрываю глаза и слушаю шум волн, разбивающихся о скалистый берег. Этот уголок, конечно, не дом родной, но мне здесь все привычно, знакомо. Я предпочла бы быть с Джесси, спать с ним на его двуспальной кровати, прижимаясь к его гладкой, теплой спине, но и здесь неплохо. Вспоминая ночь, проведенную с ним, я постепенно проваливаюсь в сон.

По стеклу кто-то легонько тарабанит. Я вздрагиваю, хотя уже почти проснулась и, можно сказать, ожидаю этого стука. Я ощупью ищу свой нож, но на коленях его нет. Должно быть, упал, валяется где-то под креслом. Лучи раннего утреннего солнца, пронизывая облака, освещают в окне красивое, но удрученное лицо Хейзел. Я вздыхаю с облегчением. Пришла. И что же… после нашей неловкой встречи у устричного бара она каждое утро прибегала сюда? С тех пор прошло несколько дней. И все же вот она, здесь, смотрит на меня с раскаянием.

– Слава богу, ты вернулась! – восклицает Хейзел, когда я открываю дверцу. – Прости меня, прости.

– Да ладно, – бурчу я, вылезая из машины и потягиваясь.

– Ли, я плохо с тобой обошлась. Но я запаниковала. Не знала, что сказать. В общем, натворила дел.

Я молчу. Наслаждаюсь ее самоуничижением, совсем чуть-чуть.

– Я принесла завтрак. И кофе. – Она показывает на знакомый мне рюкзачок за спиной. – Пойдем на наше бревно?

Мы усаживаемся рядом. Хейзел протягивает мне термос.

– Те женщины мне не подруги, – объясняет она, роясь в рюкзачке. – Это жены коллег Бенджамина. И он требует,