Убийства в Белом Монастыре - Джон Диксон Карр
– Да, полагаю, хочу. В каком-то смысле. Я могу объяснить эту невозможную ситуацию, которая вас беспокоит. Хо-хо-хо.
– Разумеется, сэр, мы готовы вас выслушать. Вроде того. Но вот что я скажу, если вы не возражаете. Вы уверены, что находитесь в таком состоянии, в каком можно говорить важные вещи?
– Состоянии…
– Ну, не перебрали малость, как бы это сказать.
Райнгер медленно повернулся, поправляя цветастый халат. На лице его появилось такое выражение, будто он подглядывал из-за угла, потом его озарила почти пугающая улыбка.
– Да благословит Бог вашу невинность, инспектор, – с какой-то нежностью произнес он. – Перебрал, говорите? – Он то ли засмеялся, то ли закашлялся. – Ну-ну, давайте определимся. Разумеется, я перебрал. Как деликатно сказано. Строго говоря, я мертвецки пьян, инспектор, и мы оба это знаем. И что с того? В былые дни, до того как меня убедили стать респектабельным и бросить это дело, я только в таком состоянии и находился. Но я жил, двигался, и мой мозг, – он постучал себя костяшками по черепу, – мой мозг работал очень даже неплохо. Я бросил пить только потому, что видел все даже слишком ясно, и мне говорили, что это отвратительно. Вот! Хотите, докажу это, инспектор? – произнес он, тыча сигарой в собеседника. – Сказать вам, о чем вы думаете? Вы думаете: «Возможно, это признание. Возможно, мне стоит подбодрить эту мерзкую макаку и заставить ее признаться в том, в чем признаваться не следует», а? Ох уж эта ваша невинность. Да, я куда разговорчивее обычного, но я ее не убивал. Странно, но у меня есть алиби.
Он хихикнул. Мастерс лишь важно кивнул:
– Отчего же, сэр, раз вы так говорите, я правда мог подумать что-то подобное.
– А что до вас, – Райнгер вдруг показал на Беннета, – вы думали: опять этот сукин сын. Ну ведь правда же? – На миг его странный взгляд стал таким же жутким, как и улыбка, потом замутился, в нем проступили озадаченность и даже обреченность. – А почему вы так думаете? Почему все так думают? Я вот всю жизнь пытался это понять. Я – Карл Райнгер. Я начинал рабочим на железной дороге. По рукам до сих пор заметно, хотите взглянуть? Я могу получать не меньше любой кинозвезды, с которой когда-либо работал, потому что, когда закончу с этой картиной, каждый, кто в ней снимется, станет звездой. Да, я такой. И вот на что я способен. Тогда почему, – он почесал лоб и продолжил лишенным интонации голосом, – почему… Да ну их к черту… Больше мне сказать нечего. – Он казался удивленным. – Это жалкие крысы, все до единого. Уж будьте уверены. Да. А теперь о чем вы думаете, инспектор? А! Сейчас я вам покажу, на что вы не обратили внимания, и представлю вам доказательства.
– Да, сэр?
– Доказательства, что некий мистер Джон Бохун убил Марсию Тэйт.
– Боже правый! – охнул доктор Уинн.
Мастерс гневно сверкал глазами.
– Большое спасибо, доктор, – бросил старший инспектор бесстрастным голосом. – Вы очень помогли. Не смеем больше вас задерживать… Э… Томпсон, вы еще здесь? Кажется, я вам говорил – ну, значит, ошибся. Подождите снаружи.
– Я понимаю, что этот тип пьян, – резко сказал доктор, – но он хоть самую малость соображает, что говорит? Джон Бохун, значит? Хозяин дома. Ну-ну. Да, я пошел. Джон завтракает. Как раз и сообщу, что он здесь нужен.
Вспомнив, что случилось наверху, Беннет быстро предложил заглянуть тому к Луизе Кэрью, и, когда он кратко пояснил, что случилось, до Мастерса это дошло быстрее, чем до доктора.
– Вот как? – вскинул брови Мастерс и велел Беннету: – Оставайтесь тут!
Отослал Томпсона и вытолкал вон доктора Уинна. Когда отзвуки его голоса стихли в коридоре, Мастерс вернулся к Райнгеру, который достал из кармана бутылку джина и уже поднес ее к губам, сардонически окидывая взглядом старшего инспектора.
– Вы хотите обвинить Джона Бохуна в убийстве, – сказал Мастерс, жестом остановив Поттера. – Смею заметить, это весьма серьезное обвинение, даже если есть доказательства.
– Разумеется, у меня есть доказательства, друг мой, – произнес режиссер, неожиданно спокойный и сосредоточенный. – Да, вы выслушали и Бохуна, и актера по фамилии Уиллард. А теперь, друг мой, не надо смотреть на меня, как ростовщик, не желающий давать в долг. Я слышал, как вы это обсуждали, и знаю, что они сказали. Они озвучили свои версии того, что случилось ночью. А теперь – моя версия. Надеюсь, вы помните, что на снегу была лишь одна дорожка следов?
– Осторожнее, сэр. Не забывайте, это были свежие следы.
– Разумеется, это были свежие следы. – Он сдерживал учащенное дыхание. – Бохун был в Лондоне вчера вечером, на встрече с его милостью. С великим лордом Канифестом. Он вам об этом сказал?
– А?.. – Мастерс покосился на Беннета. Беннет помнил, что Мастерс беседовал с Г. М. и должен был знать большую часть этой истории. – Мистер Бохун сказал, что у него деловая встреча, вот и все. Вы имеете в виду газетного магната?
– Вам все же лучше узнать, зачем Бохун с ним встречался, если вы пока что не в курсе. – Райнгер как-то странно на него посмотрел. – Канифест собирался вложить деньги в спектакль, в котором должна была сыграть Марсия. Но вчера вечером он отказался. Бохун и Марсия этого как раз и боялись. Вот почему Бохун разнервничался и помчался к нему вчера.
– Ну, – сказал Мастерс после недолгой паузы, – а почему этот… как его… лорд Канифест должен был отказаться?
– Потому что ему кое-что рассказали. Лорд Канифест намеревался вступить в брак. Он уже предложил руку и сердце, – Райнгер сделал соответствующий жест, – нашей прелестной нимфе. Его милость, как вам, должно быть, известно, человек строгих правил и в браке рисковать уж точно не будет. И тут его милости кое-что рассказали. Бохун боялся, что от Канифеста будут дурные вести, – и Марсия тоже.
Мастерс прокашлялся:
– Вот оно что. То есть вы хотите сказать, ему сообщили что-то дурное про мисс Тэйт?
– Что? Бога ради, инспектор, – махнул рукой Райнгер, – уж эта ваша наивность! Нет! Думаете, Канифест был не в курсе всех этих слухов? Она была из приличной семьи, достаточно приличной, чтобы подобное поведение казалось простой шалостью. Ха-ха, нет. Боюсь, ему сказали другое – что Марсия слишком добродетельна.
– Слишком добродетельна?
– Что у нее уже есть муж, – хмыкнул Райнгер.
– Муж! Кто…
Райнгер позволил себе пожать плечами на французский манер. Он закрыл один глаз – пухлый, маленький Мефистофель в цветастом халате, – а другой глаз, налитый кровью, виднелся за клубами сигарного дыма. Он улыбался.
– А мне откуда знать? Признаю, это лишь предположение, но это мое предположение, причем неплохое. Ну и кто же этот муж, а?
Прежде чем Мастерс ответил, он продолжил:
