Трясина - Лиза Марклунд
Матс с Мариной жили в тесной студенческой квартирке в Сольне. Тройка редко собиралась там – Марина постоянно занималась и нуждалась в тишине. Это была серьезная женщина с темными волосами и острым взглядом. Викинга не покидало чувство, что от нее ничего не скроешь.
Ему она нравилась. Марина с Матсом дружили с первого курса гимназии[5].
– Мы заведем детей, когда она закончит интернатуру, – заявил Матс.
– Вы и трахаетесь по календарю? – спросил Франк.
По лицу Матса пробежала тень улыбки. Смеяться он не умел вовсе.
– Мне всяко перепадает чаще, чем тебе, – ответил он.
– Вопрос времени, – ответил Франк. – Я, считай, уже почти поладил с Анной Монссон.
Викинг сделал вид, что у него случился приступ кашля.
Каждый день во второй половине дня все трое ходили вместе тренироваться. Силовые упражнения, волейбол, а потом бег. Матс был бегуном на длинные дистанции, Франк спринтером. Викинг привык носиться за мячом или шайбой, но теперь научился просто бегать. Кроме того, каждый день он ездил на велосипеде из Тенсты до академии и обратно, что развивало выносливость. По вечерам он часто садился на голубую ветку метро и отправлялся к Франку на улицу Шелегатан.
Однажды, возвращаясь домой после серьезной тренировки в бассейне академии, он столкнулся в центре Тенсты с компанией подростков. Их было семеро, родители их явно были выходцами с Ближнего Востока и Северной Африки. Парни встали вокруг него, их главный подошел совсем близко.
– Послушай, парень, – негромко и с нажимом проговорил главный, – сколько времени?
Викинг посмотрел на часы.
– На моих без пяти одиннадцать, но на самом деле без десяти, – ответил он и повернул запястье к собеседнику, показывая циферблат. – Я поставил их на пять минут вперед, чтобы иметь запас времени. Если вы хотите уехать в город на поезде в 22.57, то как раз успеете.
Все пятеро уставились на него с выражением недоумения на лицах.
– К тому же поезд иногда запаздывает, – продолжал Викинг. – Железные дороги не привыкли, что выпадает снег. Странное дело, ведь здесь, на юге, тоже каждый год наступает зима.
Парни переглянулись. Викинг кивнул на киоск за спиной у лидера.
– Хотел купить себе шоколадку, – сказал он, – а киоск вот-вот закроется. Так что извините…
Лидер обернулся и с удивлением посмотрел на павильон «Пресс-бюро», словно никогда его раньше не замечал. Потом снова взглянул на Викинга и сделал шаг в сторону. Остальные, поколебавшись немного, тоже пропустили его.
– Хорошего вечера, – сказал Викинг, купил свою шоколадку и пошел в свою съемную комнатку.
Только много времени спустя до него дошло, что парни, вероятно, собирались его ограбить.
Франк, который заставил его постричься – «не можешь же ты, черт подери, ходить с хоккейным причесоном», – снабдил его черным бомбером и мартенсами. К этому моменту шайка подростков у метро привыкла к нему и с некоторыми сомнениями отвечала на его приветствие, хотя он выглядел как скинхед.
За семь недель он прочел всю обязательную литературу и попросил дать ему список на следующий курс. Администратор с удивлением уставился на него.
– Это и был весь список обязательной литературы. А ты что думал?
Иными словами, учеба, мягко говоря, не требовала чрезмерного интеллектуального напряжения. Этические дискуссии по поводу профессии полицейского, которым другие предавались со всей душой, Викинг слышал еще с детства, для него они не несли в себе ничего нового. Монополия на насилие, уголовное право, разрешение конфликтов, криминальная экспертиза, общение с потерпевшими, судебный процесс, обращение с оружием – о таком папаша, Ларс-Ивар и другие мужики обычно болтали в пятницу вечером, сидя за столом, хотя с меньшей серьезностью и увлеченностью, чем студенты в Сёренторпе. Пропустив пару-тройку кружек пива, папины коллеги из участка Стентрэска заводили леденящие душу истории про автокатастрофы, кровавые самоубийства и оружие, дававшее осечку в самый ответственный момент. Про преступников, которым удалось избежать наказания, и преступников, которых посадили невесть за что. Про отпечатки подошв в мокром цементе и отпечатки пальцев на внутренней стороне книжного переплета. Про истеричных баб, которые получили по заслугам, и перепуганных детей, которых находили под кроватью на месте убийства. Про ленивых прокуроров, безнадежно тупых начальников, коррумпированных судей и красивых секретарш.
Со временем Викинг начал узнавать эти истории – с годами они не становились хуже. Здесь они возвращались, прикрывшись академическими одеждами.
В целом ему было хорошо в Тенсте и в академии. К тому же там было несколько девушек, в которых сочетались ум и красота: подтянутые, с конскими хвостиками, водолазными часами на запястье и бутылкой воды. Франк сразу прилип к Анне Монссон, а вот Викинг никого особенно не выделял.
До того самого вечера в ресторане «Гамла Мессен» в конце марта. В Сёренторпе было много групп, вплоть до Б11, но эта девушка была не из студенток. Она работала в фирме по кейтерингу, стояла в баре, разливая пиво. В ней была какая-то сдержанность, она словно парила над оживленным гулом голосов в зале.
– Как тебя зовут? – спросил Викинг.
– Смотреть можно, но руками не трогать, – ответила она и демонстративно отвернулась.
16 Августа 2020 года, воскресенье
Во дворе дома, где жила Элин, он нашел скамейку рядом с песочницей. Розы на клумбе рядом распространяли тяжелый ночной запах. Сидя с закрытыми глазами, Викинг ощущал лицом влажную прохладу. Сладкие коктейли Матса оставили след в виде легкой головной боли и повышенного пульса. Руки и ноги затекли. Он точно не знал, связано ли это с напитками, но заметил, что двигаться ему все труднее.
«Живи вовсю, умри молодым и лежи в гробу красивым», – сказал прошлой осенью Кристер незадолго до того, как умереть от рака. Правда заключалась в том, что они уже не молоды и не особо красивы, и притом довольно давно.
Отец Викинга, Густав, ушел на пенсию в возрасте шестидесяти двух лет. Если он намерен подражать отцу, то ему предстоит закончить работу через четыре года. Трудно сказать, какие чувства вызывала у него эта мысль – предвкушение или отвращение.
– Ты что, заснул сидя?
Перед ним стояла Элин со связкой ключей в руке и маской на лице. Викинг улыбнулся и поднялся. Дочь инстинктивно попятилась. Да-да, социальная дистанция. Нормы нового времени.
– Ты был у Матса, и вы напились, – констатировала она и направилась к своему подъезду.
Временами ему становилось жутковато от того, до чего же она напоминает мать. И не тем, как держит голову, и не легкими светлыми волосами, хотя и это тоже очень похоже. Было что-то такое в ее тоне, в ее взгляде на мир. Это чуть
