Трясина - Лиза Марклунд
– И у вас, и у СЭПО есть готовые подложные документы, которые лежат на случай необходимости, не так ли? Новые фамилии и личные номера, банковские счета – бери и пользуйся, верно?
Матс бросил на него растерянный и встревоженный взгляд.
– Ты опять ездил на болото? Скажи, ездил?
Викинг сглотнул, опустил глаза на свой блокнот.
– Имена мне ничего не говорят, – продолжал он. – Если бы я увидел фотографии. Может, кто-то из них похож.
– Ты должен выбросить это из головы, Викинг.
– Велик риск, что она каким-то образом изменила внешность, сделала пластическую операцию.
– Это полнейшее безумие, – заявил Матс.
– Так кто же тогда написал письмо?
– Ты совсем сошел с рельсов?
Зима 1985 года
Тридцатью пятью годами раньше
– Парень, ты сошел с рельсов?
Викинг обернулся и увидел двух молодых мужчин своего возраста – один лучезарно улыбался, второй с сомнением поглядывал на него. Он стоял, держа за руль велосипед мамы Карин, и смотрел на карту возле въездных ворот старинной казарменной части в Сёренторпе – не то чтобы совсем заблудившись, но в легкой растерянности. От остановки, выпустив облачко дизельных газов, отъехал красный автобус – должно быть, на нем и приехали эти двое. Он кивнул на карту.
– Актовый зал, – сказал он. – Тут не помечено. Может, он еще как-то называется?
Оба встали рядом с ним, улыбчивый – широко расставив ноги. Он был с бритой головой и явно одевался исключительно в магазине по продаже армейских излишков. Серьезный чуть позади. Короткая аккуратная стрижка, джинсы со складками. Такого Викинг никогда раньше не видел. На обоих были черные куртки.
– Это тест на IQ, – сказал улыбчивый. – Тех, кто не найдет дорогу, отчислят еще до начала занятий.
Тут он громко расхохотался. Викинг почувствовал, как немного расслабился, руки уже не так сжимали руль.
Серьезный указал пальцем.
– Номер шестнадцать. Самое большое здание после спортивного зала.
Он пошел вперед, не дожидаясь остальных. Викинг двинулся следом.
Первый день семестра в Полицейской академии, набор 1985 года. В воздухе повисло предвкушение весны, хотя была всего лишь вторая неделя января. Ему трудно было описать, из чего складывалось это предвкушение: возможно, из запаха талого снега, шуршания велосипедной покрышки по прихваченным ледком лужам, шепота ветра в голых ветвях деревьев – все это появлялось в Стентрэске не раньше середины апреля.
– У тебя на велике покрышки шипованные? – спросил улыбчивый.
Получив в ноябре сообщение о зачислении, Викинг полетел в Стокгольм, чтобы подыскать квартиру и сориентироваться на местности. По правде говоря, это была его первая поездка в Стокгольм. Нашел парочку объявлений о сдаче квартиры, из которых выбрал самую большую. Находилась она в пригороде под названием Тенста. Хозяйка, пожилая дама, сдавала часть четырехкомнатной квартиры. У него были отдельная ванная и холодильник в комнате, а вот коридор и кухня – общие с хозяйкой. Знай он город немного получше, наверняка выбрал бы квартирку в Росунде или ту, что у площади Уденплан. Но он ничего не знал и оказался в самой гуще миллионной программы.
При первом посещении Стокгольма его более всего удивили улицы без снега и велосипедные дорожки, пересекавшие парк Ярвафельт в разных направлениях. В Норрботтене даже не пытались посыпать дороги солью, но здесь это, похоже, работало. Рассчитав, что будет гораздо быстрее добираться от Тенсты до Сёренторпа на велосипеде, чем пользоваться общественным транспортом, он выпросил у мамы ее велосипед.
– У меня и зимние цепи тоже есть, если понадобится, – ответил он, и улыбчивый снова расхохотался. Его имя было Франк Нильссон. Серьезного звали Матс Викандер.
Они попали в одну и ту же группу, Б6.
После вступительного слова в актовом зале, действительно располагавшемся в шестнадцатом корпусе, студенты разошлись по классам и получили списки обязательной литературы. Викинг разглядывал других, особенно девушек, стараясь делать это незаметно. Франк таким талантом не обладал.
– Посмотри на эту, – сказал он так громко, что девушка, вероятно, услышала. – Как там ее зовут?
– Анна Монссон, – тихо подсказал Матс.
– Сразу видно – отличница и задавака.
Анна Монссон бросила взгляд в их сторону и закатила глаза. Франк широко ей улыбнулся.
Группа оказалась совсем не такой однородной, как представлялось Викингу. Он опасался, что будет сильно выделяться своим норрландским выговором и университетским образованием, а все остальные будут бритые двадцатилетние парни из стокгольмского региона. Но оказалось совсем не так. Матсу было двадцать шесть, он был родом из Линчёпинга, в звании лейтенанта армии. В Полицейскую академию он поступил, чтобы получить учебный отпуск и жить со своей девушкой, которая училась на врача в Каролинском институте. Франк родился в столице и официально проживал у своей бабушки на Кунгсхольмене.
– Если я буду прописан у нее достаточно долго, то смогу впоследствии переписать на себя контракт на аренду, – заявил он, и это прозвучало так, словно он выиграл в лотерею. Это произошло еще до того, как Викинг понял, насколько запутанно и несправедливо обстоит дело на рынке жилья в Стокгольме.
Франк был по образованию журналист, с неискоренимым желанием преобразовывать мир. Отработав три года в вечерней газете, он решил сменить путь и сделать «нечто стоящее», как он сам выражался. Еще несколько студентов в группе имели похожее прошлое. Анна Монссон, например, была дипломированным социологом, ее подруга Линда – учительницей. Таким образом, то, что Викинг – инженер, закончивший Высшую техническую школу в Лулео, воспринималось скорее как норма, чем как исключение.
– А что плохого в том, чтобы быть инженером-механиком? – спросил однажды вечером Франк после долгих рассуждений об увлекательных методах работы вечерней прессы.
Они сидели и пили пиво в огромной старинной квартире его бабушки – он, Франк и Матс. У бабушки очень кстати имелся еще и домик в Марбелье, где она проводила холодную часть года.
Таких квартир, как эта, Викинг никогда раньше не видел. На потолке красовалась лепнина в виде виноградных лоз и гирлянд из цветов, в каждой комнате блестели огромные изразцовые печи. Стены были обшиты высокими деревянными панелями, а выше висели картины в толстых рамах. Окна с мелкой расстекловкой тянулись к потолку. Все это называлось «модерн».
Викинг сидел, ковыряя оторвавшийся уголок этикетки на банке с пивом.
– Я поступал туда больше потому, что так хотел мой друг Кристер, – сказал он. – Хотя после первого семестра он ушел и переехал со своей девушкой в Тебю. А я – да, я так и о стался там.
– Но почему ты пошел учиться на полицейского? – допытывался Франк.
– Папаша был полицейский. А его папаша был прокурор.
– Вау, – усмехнулся Франк. – Ты и вправду прокладываешь
