Дочь за отца - Владимир Григорьевич Колычев
На перекрестке неподалеку от места стояла милицейская машина, гайцы в планы не входили, но, если вдруг, их тоже мочить. Слишком уж явное палево в машине, все пацаны с автоматами, в черных кожаных куртках, в шерстяных шапочках, которые легко превращались в маски. Заглянет мент в машину, сразу все просечет.
Впрочем, Журбан вовремя заметил ментов, свернул на перекрестке, не доезжая до них, объехал препятствие и благополучно добрался до кафе, возле которого стоял серебристый «БМВ» с глубокой вмятиной на крышке багажника. Люди мимо проходят, в кафе никто не заглядывает, как будто знают, что туда нельзя. А если можно, то по делу — телочку снять, в баньке с ней попариться, массаж, все такое.
— Ну че, пацаны, еще раз постреляем — и на дно! — Кокон на всякий случай передернул затвор.
Он знал, что автомат заряжен, но все равно проверил. Патрон вылетел, все нормально. Главное, на предохранитель случайно не поставить, а то Катафалк таким образом и лоханулся… Жаль, что в рожке вместо тридцати двадцать девять патронов осталось. Ну так у него по карманам два запасных магазина распихано.
— Ага, — оскалился Полуха.
— Потом балаболить будете! — натягивая на лицо маску, рыкнул Рвач.
— Журбан, остаешься здесь! Если что, стреляй!..
Кокон шумно выдохнул, открыл дверь, вышел из машины и едва не упал, споткнувшись о бордюр. Не очень хорошее начало, но не нужно воспринимать эту оплошность как дурной знак.
Тротуар он пересек без проблем, поднялся по ступенькам на крыльцо, дверь не заперта. Автомат он держал в левой руке, взяв его за цевье, правой открыл дверь. Входя в зал, положил указательный палец правой руки на спусковой крючок. И вовремя. Стоявший за барной стойкой здоровяк схватился за пистолет, который лежал аккурат под пивным краником. За столиком сидели двое, еще столько же стояли за бильярдным столом, все характерной для бандитов внешности, все деловые до невозможности.
Кокон сдвинулся в сторону, освобождая место для Полухи, который шел за ним, и нажал на спусковой крючок. Бармен дернулся, получив две пули в грудь, упал за стойку. Полуха ударил по бильярдистам, Рвач расстрелял сидевших за столиком.
— Уходим! — крикнул Рвач.
Но Кокон едва его услышал, так звенело в ушах.
— Рано!
Как чувствовал он, что не добил бармена. Прошел в глубь кафе, заглянул за стойку. И точно: браток тянул руку, собираясь выстрелить из пистолета. Штаны у него спущены, под стойкой на корточках сидела брюнетка в короткой юбке. Обхватив голову, она в ужасе смотрела на Кокона. Но тот выстрелил только в бармена. За шлюху ему никто не заплатит.
Бармен затих, Кокон рванул к дверям, Рвач задом сдал за дверь, быстро развернулся, а Полуха держал зал под прицелом до последнего, страховал.
На улице все спокойно, если не считать, что вскрикнула тетка в цветастом платке, увидев людей в масках и с автоматами. Она развернулась, побежала, а Кокон благополучно сел в машину, и Рвач с Полухой вместе с ним. Журбан сорвал тачку с места, в этот момент из-за поворота вырулил ментовский экипаж. Тетка, махая руками, бросилась к ментам, гайцы остановились, один вышел.
Глядя назад, Кокон видел, как тетка одной рукой указывает в одну сторону, а другой на кафе и что-то говорит. До поворота, за которым они могли скрыться, метров сто, у ментов еще полно времени, чтобы сесть на хвост, но гаишник почему-то пошел в кафе, с самым серьезным видом вынимая из кобуры пистолет.
Кокон заржал как лошадь.
— Вот ссыкло!
Видно, тетка рассказала им про автоматы, а это как минимум три ствола против двух пистолетов. Не захотели менты попадать под такой огонь, решили глянуть, что там в кафе, но не более того. А что, и труса отпраздновали, и при делах остались.
— Ссыкло не ссыкло, а у них рация в машине, — качнул головой Полуха. — И тачку они нашу видели, сейчас все дороги перекроют.
Кокон кивнул. Один мент остался в машине, возможно, он уже связался со своими. Объявят перехват, нагонят спецназ, и прощай свобода. А может, и жизнь.
— Скоро темнеть начнет, — сказал он. — А до темноты пересидим где-нибудь.
— Где?
— Не знаю, место нужно тихое, чтобы людей поменьше было.
— Во дворе можно, — сказал Журбан.
— В каком дворе?
— Да в любом, лишь бы подальше отсюда.
Журбан нашел такой двор, тихий, спокойный, машин мало, места для парковки есть. Люди ходят, а дворников не видно. Журбан поставил машину прямо напротив третьего подъезда, номерами вперед.
— Здесь и стоим, — сказал Кокон.
— Если что, валим всех, — кивнул Рвач.
Мимо с мусорным ведром в руке прошла сухонькая, сгорбленная от времени старушка, она даже не глянула в их сторону.
— Давай, начинай! — усмехнулся Полуха.
— Что начинать? Менты подъедут, и начну!
— Чур тебя!.. Нормально все будет. Ночью потихоньку уйдем.
— На машине? — спросил Журбан.
— Может, и на машине. А может, и пешком.
— Какие девочки здесь живут! — подал голос Полуха.
К подъезду подходила парочка, симпатичная девушка в приталенном пальто с меховым воротником, а с ней парень в дубленке.
— А ты в гости к ней попросись! — хмыкнул Рвач.
— А чего, пацана в расход…
— Сам напросился, — сказал Кокон, глядя, как парочка исчезает в подъезде. — Глянь, где они живут! Незаметно глянь.
— Зачем?
— Глянь, сказал!
— Ну, хорошо.
Полуха вышел из машины, глянул по сторонам, пересек дорогу и вошел в подъезд. Вернулся, закрыл за собой дверь, перевел дух.
— Третий этаж, дверь прямо!..
— Что-то я не понял прикола, — качнул головой Рвач.
— А прикол конкретный, — кивнул Кокон. — Это та самая самочка, которую Верзила похитил, а потом отпустил.
Конечно же, он знал эту историю, из Логача ее вытряс. И саму девчонку видел — у автосервиса. Краем глаза по ней скользнул, но запомнил. А вот ожившего покойника не заметил. О нем Логачев рассказал, заодно списав с Кокона лишний труп. Оказывается, не убивали они с Катафалком никакого пацанчика, менты шили им только нападение на Верзилу.
— Дочь прокурора?
— А прокурор нам нужен?
— А вдруг менты подожмут?
— Ну да, можно ее хапнуть, ну, на обмен.
— Пока не будем. Пока тупо ждем. А если прижмет…
Не собирался Кокон идти в гости к прокурорской дочке и похищать ее не собирался. Нормально все будет. Дождутся темноты и уйдут. Или на машине, или пешком, как получится, но точно уйдут. Получат у Турмана расчет и залягут на дно, где тепло, сытно и уютно.
* * *
Турман смеялся молча, но в глаза. Среднего роста, не амбал, но Сафрону он почему-то казался великаном. Может, потому, что смотрел
