Аллергия на ложь - Рина Осинкина
Молодец Влада, что надоумила его взять с собой в дорогу воды. А ты, Ванька, олух, что взял так мало.
И олух, что так и не предупредил ее про чела, который вокруг нее крутится. Тебя пацаны предупредили, а ты ее – нет.
Иван, как только обустроился в Антоновом особняке и подключил свой ноут к вайфаю, принялся шарить в соцсетях, чтобы через общих друзей выйти на приятелей из Тимофеевки.
Потратил полдня и сразу на пятерых наткнулся. Нормальные пацаны, фейсбучные, а кто-то из «ВКонтакте». По возрасту – сверстники или постарше Вани. Был один дядька взрослый, под пятьдесят, но в интернете все ровня. Сконнектились, зафрендились, начали общаться. Не обязательно для этого гурьбой мотаться по поселку.
Они бы в качалке встречались, но в Тимофеевке качалки не было, даже уличной спортплощадки не имелось. Пацаны писали, что «богатенький буратино» собрался расчистить кинозал от кресел и расставить тренажеры. Может, и расставит.
Заодно про Владиного соседа инфой поделились, чисто чтобы Иван был в теме. Похоже, двойную жизнь ведет чувак, и главное, непонятно зачем. Если, конечно, ты не агент вражеской спецслужбы.
А вот Влада без двойного дна. По возрасту в мамки Ивану годится, а по характеру – настоящая старшая сестра. По крайней мере, именно так он представлял себе старшую сестру. Интересно, волнуется ли она о нем? Пробует ли разыскать?
Мама бы искала. Если бы мама была жива, она бы его со дна моря достала, а уж отсюда точно бы выручила.
Если бы она была жива, Ваня здесь не очутился бы.
Очень хотелось увидеть ее во сне.
Слезы подкатили, и, чтобы не заплакать в голос, он с силой прикусил правое запястье. Помогло, оттянуло.
«В морге решат, что меня пытали», – мрачно пошутил Иван.
От идиотской шутки стало не по себе. Придурок. Накличешь.
Антона не вспоминал. Не желал о нем думать.
Влада любила поесть. Но не в смысле облопаться до отвала или деликатесом полакомиться.
Процесс поедания пищи всегда был для нее маленьким праздником, приятной отдушиной в ходе нудного дня, особенно если уже не нужно никуда спешить и никто над душой не маячит.
Она могла радоваться даже зожевской овсянке на воде, при условии что «правильный» завтрак увенчается чашечкой крепкого, сладкого, горячего кофе, а по левую руку на столе будет лежать ридер с хорошей книгой. На обед полагалось не читать книгу, а слушать – из соображений удобства. На ужин предусматривался просмотр незамысловатого фильма, без мозгов, но и без грязи. Мозги она напитывала произведениями литераторов, не ограничивая себя жанрами и эпохами.
Посему Влада смело могла рассчитывать, что пельмени, приправленные сливочным маслом и сметанкой, присыпанные молотым черным перчиком, красиво уложенные на плоскую тарелку – белую, с позолоченным волнистым ободком, – примирят ее с отдельными неприятностями сегодняшнего дня, отвлекут, успокоят, порадуют.
Не тут-то было. Произошла неожиданная осечка. Пельмени были проглочены безвкусно и неуважительно, а про чай она забыла вовсе.
Ей стало обидно.
Отчего это такое произошло? Зачем и почему, Влада, ты испортила себе праздник? Отчего и почему даже не потрудилась выбрать, какую книжку будешь слушать в качестве основной приправы к блюду?
С какой стати сейчас ты, не помыв посуду, тупым маятником мотаешься по двум своим комнатам, и, проходя мимо окон, таращишься наружу? Чего тебе не достает, крыска моя дорогая?
Напомни мне, пожалуйста, детка, какая мечта была у тебя в конце мая, когда ты присматривала себе жилище в Подмосковье? Вспомнила? Ты хотела, нет, ты просто жаждала одиночества. Распоряжаться своими днями, делами, отдыхом, бездельем, сном до двух дня, если заблагорассудится.
Ты это имеешь. Чего еще тебе надо? Про Ивана не ври, он ни при чем.
Влада расстроенно призналась: ей надо к человеческой душе. Какой-нибудь. Хотелось ощутить участие к себе и самой поучаствовать в чьих-то, нет, не проблемах, это слишком серьезно, хотя можно и в проблемах. В чьих-то интересах. Чтобы поведала некая человеческая душа, чем живет, какие новости она, душа эта чужая, узнала, как на них отреагировала.
«Вот врушка! – изумилась себе Влада. – Что значит – “некая”»?! Что значит это вранье, я тебя спрашиваю?!»
К малолетнему хаму она не пойдет ни за что. Если только он в содеянном не раскается. Что вряд ли.
Тогда хоть к тете Тане зайти, что ли. Чайку с ней попить, о проблеме тонконогих свинушек поговорить, которых, оказывается, в пищу потреблять нельзя категорически, а они с тетей Таней и не знали. И употребили их на прошлой неделе в варено-жареном виде с лучком, под сырком и майонезом.
Выйдя во двор и проникнув на территорию квартирной хозяйки узким лазом в штакетнике – да-да, еще и штакетник имелся, разделявший пространство перед тети-Таниным домом на две половины, – Влада поднялась на крыльцо и постучала в оконце веранды.
Пока ждала, когда отворят, пожалела о своем порыве. Если Гущина не торопится, то может и в подпитии пребывать. В той стадии, когда торопиться уже сложно.
– Входи, – сказала Татьяна недовольно и развернулась, пошлепав через сени на кухню.
Пьяной она не была, а лишь слегка наживившей. Причина ее недовольства стояла на столе – почти пустая пивная бутылка, и не полторашка, а всего-то полулитровая.
Влада спросила строго:
– Решили отступить от правила? Купили алкоголь на пенсионные?
– Правило, дорогуша, мое второе имя. Меня угостили. В сельпо ходила за макаронами, с бабами потрындели чуток, а потом они меня угостили.
– Вы им что же, частушки пели? И какие такие бабы? Фамилии назовите, я разбираться пойду!
– Не кипишуй, Ладочка, присядь лучше, а я тебе про свое житье горемычное расскажу. Хотя на сухую, конечно, какие рассказы? Я тебя подожду, а ты еще пивка принеси, нам обоим.
– Обеим, – сердито поправила ее Влада. – Чаю хотите? Сладкого и крепкого.
– Хочу, – манерничая, ответила Гущина. – И сладкого, и крепкого. Но не чаю.
– Сопьетесь.
– И что?
– Как хотите.
Влада пошла в библиотеку. Про горемычное житье тетки Тани Гущиной она слышала от нее, и не единожды.
Татьяна Степановна всю жизнь занимала какие-то посты – то партийные, то профсоюзные. Это тянулось параллельно основной работе. А по профессии она была кадровиком на швейной фабрике. Деньги хорошие зарабатывала, связи имела по базам: овощным, продуктовым, мебельным, одежным. Понятно, да? Барыня и хозяйка жизни. Характер имела непереносимый – это Влада самостоятельно вывела. На работе всех строила, домашних своих шпыняла, соседям тоже доставалось. Искренне считала, что имеет на это право, поскольку добытчица,
