Золотое сердце Вавилона - Наталья Николаевна Александрова
Через секунду дверь с грохотом захлопнулась, магазин опустел, и мы с Казимиром остались одни.
– Ну, Казимир, ты молодец! – проговорила я в восхищении. – С таким котом не нужна никакая охрана!
Он замурлыкал и принялся тереться о мои ноги, явно намекая на вознаграждение за храбрость – мол, доброе слово, конечно, и кошке приятно, но блюдечко молока еще приятнее…
Я поняла эту безмолвную просьбу и налила ему в блюдечко теплого молока.
Затем огляделась и начала наводить в магазине порядок, между делом размышляя.
С каждым часом этот магазин казался мне все более странным.
Покупателей в нем не бывало, а когда зашла парочка – оказались явные психи, да еще разговаривающие на каком-то непонятном языке. И они тоже ничего не собирались покупать. За счет чего же существует этот магазин? Для начала – на какие деньги живет Никодим Никодимович?
Ответов ни на один вопрос у меня не было, и я отдала все свои силы уборке.
Первое, что я сделала, – убрала в ящик ту страшную маску, которая так напугала загадочных грабителей.
Странно, может быть, мне показалось, но теперь эта маска не была такой грозной, как в первый момент. Больше того, бронзовое лицо показалось мне спокойным и умиротворенным.
Не успела я ликвидировать самые заметные следы разгрома, как вернулся Никодим Никодимович. Вид у него был какой-то странный – словно он хотел мне что-то сказать, но не решался.
Тут он заметил беспорядок в магазине и забеспокоился:
– Тосенька, что-то случилось?
Я не пожалела красок и расписала ему визит странной парочки.
Старик ужасно переполошился, особенно когда я описала внешность фальшивого слепого, и долго заставлял меня припомнить все слова, которые он говорил. Я с трудом вспомнила, как он несколько раз повторил «Кохба Мардук», и Никодим Никодимович еще больше испугался.
– Ох, что же я натворил! – причитал он. – Что же я наделал! Зачем же я оставил вас одну!
В конце концов его покаянные причитания мне надоели, как и сам этот магазин вместе с наполняющим его барахлом, и я заявила, что ухожу по делам.
На самом деле идти мне было некуда: с работы меня выгнали, домой идти ужасно не хотелось – свекровь пристанет с расспросами…
Я еще немного подумала и приняла неожиданное решение: навестить свою мать.
В конце концов, она-то должна знать, кто такая эта Валерия Львовна и с какого перепугу она оставила мне наследство!
Вот именно, нужно было сразу же это сделать, но столько событий навалилось, я про мать совершенно забыла.
Да, но захочет ли она со мной разговаривать? В глубине души я точно знала, что не захочет, уж если с днем рождения дочку единственную не поздравила… Раньше, до всех этих событий, я стала бы названивать ей по телефону, жалко о чем-то просить, получила бы в ответ очередную порцию хамских выкриков и осталась бы ни с чем. Теперь я решила действовать по-другому.
Оба телефонных номера у меня были в мобильнике, адрес я помнила наизусть, хотя никогда у матери не бывала. Просто сейчас перед моими глазами встала страница записной книжки, куда я этот адрес записала в свое время – так, на всякий случай. Квартира оказалась на Петроградской стороне, в Лахтинском переулке. Место хорошее, что и говорить. Я позвонила по городскому телефону, и мать взяла трубку. Я послушала, как она тянет: «Аллоу, аллоу», и поняла, что эта женщина никуда не торопится, то есть не спешит на работу. Насколько я знала свою мать, она никогда не рвалась работать – так, перебивалась где-то за копейки. При этом отца она постоянно пилила на предмет денег, он же в запале называл ее легкотрудницей. Но теперь отца нет в живых, и вот интересно: кто же мать содержит? Ну, скоро я это узнаю.
Я махнула рукой первому же попавшемуся бомбиле, потому что нужно было спешить. На работу мать не ходит, но вдруг в магазин наладится или в парикмахерскую?
Дом, где проживала мать, оказался совсем новым. Его очень удачно впихнули между старыми красивыми домами и даже стилизовали под них. Хорошенький такой домик, невысокий, этажей пять. Вход во двор закрыт решетчатыми воротами, у ворот будка охранника. Подъездов всего два, зато двери красивые.
Я осмотрела дом издали и достала мобильник. На этот раз мать ответила с большой неохотой:
– Чего тебе надо? – И ни привета, ни здрасте, ни как поживаешь.
– Здравствуй, мама, – кротко сказала я, – я хотела бы с тобой поговорить. Не волнуйся, пожалуйста, я не стану просить у тебя денег, у меня все в порядке, но мне нужно узнать…
– Какого черта? – заорала мать. – Я же просила тебя не звонить мне никогда!
И бросила трубку. Я убрала мобильник в сумку и немножко постояла, любуясь на дом. Квартирки-то тут небось дорогие, не какая-нибудь Сосновая Поляна, край света. И еще, в голосе матери я расслышала не только ненависть, но и страх. А кстати, за что она меня так ненавидит? Ничего плохого я ей не сделала, после смерти отца сразу же согласилась на размен площади, даже мебель отдала всю, что получше.
Я решительно пересекла переулок и нажала на домофоне цифру семь, именно в этой квартире проживала мать.
– Это я, – сказала я, дождавшись, когда там ответят, – впусти меня, мама!
– Убирайся! – провизжала она. – Тебе нечего тут делать!
– Отчего ты не хочешь просто поговорить с дочерью?
– У меня нет дочери, – последовал злобный выпад.
Если она думала, что от меня можно избавиться, просто обидев, то она глубоко ошибалась.
– Вот как? – холодно удивилась я. – А у меня вот тут свидетельство о рождении, и в нем черным по белому написано, что ты – моя родная мать. Давай наконец встретимся и проясним этот вопрос.
– Мне нечего тебе сказать! – но в голосе не было прежней злобы.
– Зато мне есть о чем тебя спросить, – спокойно ответила я, – вернее, о ком. Тебе что-то говорит такое имя – Валерия Львовна?
В это время к двери подошел мужчина средних лет и уставился на меня.
– Что же вы, открывайте! – я посторонилась.
– А вы в какую квартиру? – он смотрел подозрительно.
– В седьмую, к Татьяне Ивановне Гусаковой, – безмятежно улыбнулась ему я.
Он нехотя пропустил меня в подъезд и проследил, чтобы я нажала кнопку звонка у седьмой квартиры.
Даже по тому, как открылась дверь, было ясно, до чего матери не хочется меня видеть. Но я твердо настроилась выведать у нее все про Валерию Львовну.
Войдя в прихожую, я огляделась. Прихожая была большая, просторная. Зеркальный шкаф-купе, два бра
