Гарпун дьявола - Тони Бранто
Теперь, когда я поднимаюсь на холм и вижу море, я становлюсь счастливее и вспоминаю детство. Раньше я и так был счастливым, а сейчас за синей птицей приходится карабкаться. Благо, моё детство было очень счастливым, и теперь я могу приходить сюда и черпать из него, когда мне приспичит.
Итак, я шёл к Джуди, чью надломленную душу я буквально впитывал всем своим существом этой ночью. Я чувствовал, как у этой девчонки внутри черти устраивали светопреставление. Она хотела мне что-то сказать, возможно доверить, но тогда нам обрубили языки, когда сверху донёсся отчаянный крик деда.
Я проходил мимо камней, заслонявших проход к лавке свиданий, когда решил разобраться для себя со своей теорией. Пока я думал, ноги понесли меня вдоль узкой тропки на утёсистую площадку, оказавшуюся никем не занятой. Я присел на лавку не более чем на пять секунд, затем подошёл к самому обрыву, устремив взор на закрытое северное окно маяка. Отсюда до него ярдов пятнадцать, как я всегда и думал. Можно кинуть камень и разбить окно. Можно ли было запустить гарпун и попасть в горло? Я почему-то представил себя метателем копья: встал в нужную стойку, расставил широко ноги – левая спереди, правая сзади, отвёл как следует правую руку далеко за спину и приготовился метать невидимую стрелу.
– Пли! – раздался резкий взвизг позади.
Я дёрнулся от неожиданности, обернулся и обнаружил стоящую у лавки Келли, горничную Макэвоев. Она стояла и хихикала, да так, что её веснушки раскраснелись, словно комариные укусы. Юное прехорошенькое создание примерно моего возраста и невероятно докучающее мне своим вниманием. Я, конечно же, пожалел о нашей встрече и клял злой рок.
– А я гляжу, Макс свернул за камни. Ну, думаю, у тебя тут свидание, – тараторил звонкий голосок. – А ты тут один. А в такие места нужно ходить в паре, ты разве не знаешь?
– Ты решила, что у меня свидание, и пошла следом, чтобы подглядеть?
Келли пожала плечиками и закатила глаза.
– А то ты нашу глушь не знаешь. Здесь и заняться-то больше нечем.
– Нечем? А ты разве не знаешь, что произошло?
– Знаю, конечно, – значительно сказала Келли. – В Кампиона всадили гарпун, запустили с того самого места, где ты сейчас стоишь.
Я посмотрел под ноги и малость ужаснулся, хотя продолжал уверенно стоять на том самом месте.
– Потом приехал инспектор, полиция, все дела. Тёрнер обозначил время смерти, и потом тело увезли, а мисс Гилберт купила толокно в долг, – подытожила Келли, забавно шмыгая носом.
Я мысленно ухмыльнулся. Мисс Гилберт в деле. Хотя Келли живёт в доме Макэвоев, там своя агентура.
– Так, а ты что здесь делаешь? Почему не работаешь?
– Миссис Макэвой послала в аптеку за чабрецом. Билли захворал.
– А, ясно. Мне надо идти, – заторопился я.
– Тебе в ту сторону?
Я не хотел признавать, что мне в ту сторону, но выхода не было. Так мы вместе поплелись по тропке вдоль зеленеющих холмов в восточную часть деревни.
Келли трещала всю дорогу. Мне незачем было знать столько подробностей из жизни Макэвоев и других обитателей Сент-Фоуи, и в какой-то момент мне даже удавалось ненадолго отключиться, но визгливый голосок то и дело выдёргивал меня из убежищ сознания.
Дойдя до аптеки, я решил, что куплю ещё аспирина. Молодой женщине за прилавком, мисс Саллендж, было не больше сорока. Я знаю о ней совсем немного, зато она всегда знает о вас гораздо больше, чем требуется, и с порога скажет, что у вас болит. Она разбирала коробочки с лекарствами, когда мы вошли, и, завидев меня, тут же открыла рот:
– Макс, как твоя рука? Ещё перекиси водорода? Летисия брала у меня на этой неделе два пузырька вместе со снотворным. Передай мои соболезнования Стэнли. Он ко мне никогда не заходит.
– Хорошо, мисс Саллендж.
– Как дед? Конечно, он сломлен. Разумеется, он сломлен…
Мисс Саллендж, как вы понимаете, была в курсе, что, как и где произошло, и когда поток рассуждений на эту тему начал деликатно, но уверенно литься в мою сторону, я понял, что горько обманулся, надеясь отделаться здесь от надоедливой Келли.
Я молча выслушал остаток взволнованных речей в надежде, что получу за это пачку аспирина.
– И вот ведь что странно, – говорила мисс Саллендж, – зачем было похищать гарпун?
– Этого мы не знаем, – сухо отозвался я.
– Глупенький, ты детективы не читаешь? Это же вполне очевидно, – сказала Келли. Её противный тоненький голосок был как скрежет мела по доске после вкрадчиво тянущихся интонаций мисс Саллендж.
– Мне не очевидно.
– Гарпун похитили, потому что он принадлежал кому-то!
Я изобразил удивление.
– В самом деле?
Как будто бесхозные гарпуны могут произрастать на вересковой пустоши!
– Ну конечно, – Келли снова закатила глаза. – Это чей-то фамильный гарпун. Кому ж охота подставлять себя?
– А что, вполне вероятно, – согласилась мисс Саллендж. – У моего отца до сих пор есть лодка, что ещё его прадеду принадлежала. На ней изображена Тефида[31], и об этом все знают.
– Да, я знаю, например, – подтвердила Келли. – А Тефида ваша прапрабабушка?
– Должно быть. Я всегда находила, что имя странное.
– И рисунок странный. Такой взгляд свирепый.
– Не представляю, чему можно радоваться, когда тебя по пояс голой рисуют там, где все увидят. Хотя американцам нравилось. Они рассказывали, у них так Риту Хейворт[32] изображают, только в купальнике. Они, кстати, лодку нашу в пользование брали, между прочим безвозмездно, – сказала мисс Саллендж.
«В обмен на вашу жизнь», – хотел сказать я, но промолчал и заложил язык за щеку, соображая.
– Так, может, ты знаешь, чей это гарпун? – спросил я девчонку.
Келли повертела головой.
– Не знаю. Я же не видела его. Но теперь уж вряд ли кто сознается, верно? – она заливисто засмеялась, чем напомнила фею из повести Джеймса Барри[33], у которой вместо человеческого голоса был звон колокольчика.
– Верно, – сказал я. – Только ничего смешного не вижу.
– Гарпун не лодка, спрятать проще простого. Его выкинули за борт ещё ночью, я в этом уверена, – сказала мисс Саллендж.
Я не стал говорить, что и лодку можно утопить запросто, и
