Слишком много женщин - Рекс Тодхантер Стаут
– Где вы его видели?
– Они вдвоем садились в такси на Бродвее, в центре.
– Вы говорили с ним?
– Да, я что-то сказал, прежде чем остудить его пыл.
– Остудить? Каким же способом?
– Я гнал его пинками пол-Бродвея, а потом вернул жену домой.
– Правда? – грозно прищурился Вулф. – Что у вас с головой, молодой человек? Нигде не протекает? Вы сами сказали, что понятия не имеете, звали ли Муром кого-то из кавалеров вашей супруги, которых вы успели поколотить.
– Мои точные слова, – не дрогнул муж Розы. – Какого черта! Я бил, не спрашивая имен.
В его шкуре прятались два совершенно разных человека. Сидя в солидном обществе и потягивая неплохой бурбон, он выказывал выдержку и рассуждал здраво. Я едва узнавал в нем взбешенного лося с диким взглядом, который утратил над собой всякий контроль при виде того, как я помогаю помощнице главного делопроизводителя секции механизмов и комплектующих выбраться из салона такси. Может, и вовсе не узнал бы, если бы не пластырь, прикрывавший ссадину на его лице. Ссадина была следствием моей забывчивости: на краткий миг я запамятовал, какими твердыми бывают скулы, если достаточно сильно приложить к ним костяшки пальцев.
В самом начале беседы, когда мы едва успели привести себя в порядок и вернулись в кабинет из ванной комнаты, Харри говорил осторожно и уклончиво, даже глотнув бурбона, пока не убедился окончательно, что я привез сюда Розу исключительно по делу. Затем, услышав, что она собиралась помочь выяснить правду о гибели Уолдо Уилмота Мура, он всего за минуту решил, что лучшей тактикой будет честно и прямо ответить на все вопросы: это поможет удержать супругу подальше от неприятной истории. По крайней мере, так все выглядело, и когда мы дошли до разбора его алиби на четвертое декабря, я почти готов был признать в нем представителя собственного вида.
Где-то в четверть десятого он ушел – не потому, что бутылка опустела или у Вулфа закончились вопросы, а из-за прибытия Сола Пензера. Я сам впустил Сола, и когда тот направился к кабинету, оттуда появился муж Розы. Он собрал вещички с вешалки и, влезая в пальто, без ложной скромности охал и стонал. В конце протянул мне руку.
– Господи, да я еще с неделю буду калекой! – признал он на прощание. – Этот удар правой пробьет и танковую броню.
Я поблагодарил за лестный отзыв, закрыл за ним дверь и вернулся в кабинет.
Сол Пензер, обладатель скромного роста и солидного носа (подтверждавшего теорию, будто нюхательный аппарат – это главное, что есть на лице), всегда выглядел так, словно в последний раз брился вчера утром. Что не мешало ему оставаться лучшим внештатным агентом во всем Нью-Йорке. Вдобавок он был единственным из знакомых мне коллег, кому я мог бы вручить подписанный чек с непроставленной суммой и спать спокойно. Он явился с докладом, и, судя по развернутой им бурной деятельности, Вулф связался с Солом сразу, как я вышел из дому поутру.
Помимо описания бурной деятельности, почти ничего существенного доклад Сола не содержал. Он пообщался с полицейскими, которые вели дело, пролистал три газетные подшивки, съездил в центр заглянуть в архивы капитана Боуэна и даже повидался с владельцем злополучной машины. Все, что ему удалось собрать, – это наиболее полную коллекцию отрицательных результатов, какую я когда-либо видел.
На автомобиле никаких отпечатков пальцев. Никто не представлял, что именно позабыл Мур на Тридцать девятой улице. Никто не видел, как уже совершившую наезд машину паркуют на Девяносто пятой улице. Короче, ни единой ниточки, которая бы не оборвалась.
Полиции было известно о дружбе Мура с миссис Пайн, о его романтических похождениях в «Нейлор-Керр», а также о нескольких других выкрутасах, которые стали для меня новостью, но ничто из собранных копами сведений не сумело пролить хотя бы луч света на события той ночи. Для полиции все случившееся уже стало седой стариной, у них вечно забот полон рот. Дело о бегстве с места дорожного происшествия так и останется нераскрытым, пока злодей не явится с повинной.
– Одна маленькая проблемка, – добавил Сол, явно недовольный своими успехами. – Тело было найдено в десять минут второго ночи. Медэксперт прибыл в час сорок две. Он наскоро определил, что Мур мертв уже около двух часов, и отчет о вскрытии более-менее согласуется с этим заключением. Значит, у нас три варианта. Первый: Мур провалялся на улице с полуночи до десяти минут второго, никем не замеченный. Второй: эксперты ошиблись и Мур погиб позднее названного ими часа. Третий: тело Мура какое-то время находилось в другом, неустановленном месте. Я упомянул все три варианта в участке, но копы отказываются видеть здесь проблему, даже мелкую. Их вполне устраивают первый и второй варианты, а также любая их комбинация. Более того, они всерьез уверяют, что с наступлением полуночи Тридцать девятая улица вполне могла до такой степени обезлюдеть. – Сол развел руками. – Можете оплатить мои расходы и про все забыть.
– Вздор! – отрезал Вулф. – Тебе платит наш клиент, а не я. Глаза тигра сами не светятся, Сол, они лишь отражают свет. Ты весь день провел впотьмах… Возвращайся завтра: к утру у меня могут возникнуть кое-какие мысли.
Сол удалился.
Я зевнул. Вернее, открыл было рот, но зевать передумал. Вино неизменно нагоняет на меня сонливость, но так же верно и то, что последствия серии ударов, нанесенных в челюсть и по шее, способны удержать от зевков. Я крутанулся на кресле, не озаботившись опереться о стол. Как минимум сорок мускулов в моем теле беззвучно взвыли в ответ на эту оплошность, и, поскольку Харри успел нас покинуть, я предпочел не сдерживать громкого стона.
– Пожалуй, пойду на боковую, – решил я.
– Не спеши, – возразил Вулф. – Всего только половина одиннадцатого. Утром тебе на службу, а я еще не слышал доклада. – Откинувшись на спинку кресла, он прикрыл глаза. – Начинай.
Три часа спустя, в половине второго ночи, мы сидели все там же и я все еще докладывал. Никогда не встречал в Вулфе такой дотошности: он требовал описать каждую деталь и вспомнить все до последнего брошенного кем-то словечка. Мое лицо затвердело, как доска, все пониже лица отчаянно болело, особенно левая сторона, но я не собирался позволить Вулфу насладиться новым стоном и терпел молча. Казалось, я рассказал ему все, что мог знать, но Вулф подкидывал новые вопросы. Когда уже нельзя было продолжать в том же темпе, не сделав ясным как божий день, что он просто хочет увидеть, как я рухну на ковер у его
