Трефовый интерес - Татьяна Александровна Бочарова
– Пропал муж. На фронте.
– Найдется, – уверенно сказала Зарина.
От этой короткой, всего в одно слово, фразы Ольге вдруг стало так легко и спокойно на сердце, что она не выдержала и свободно вздохнула полной грудью. И тут же скрючилась от адского кашля.
– Дай мне руки, – попросила Зарина. – Давай, не бойся. Я не колдунья, с нечистой силой не вожусь.
Ольга, продолжая содрогаться от кашля, протянула ей обе руки. Зарина накрыла их сверху своими ладонями.
– Вот так. Хворь, уйди прочь, кашель улети. Ольгу не терзай, не мучь. Как я сказала, так тому и быть.
Ольга почувствовала, как грудь наполняется воздухом. Спазм, сжимающий горло, отпустил. Она громко, с сипом, выдохнула и сморгнула выступившие на глазах слезы.
– Легче? – Зарина смотрела на нее внимательно и ласково.
– Легче. Спасибо тебе, ты настоящая кудесница.
– Я цыганка, – просто, но с достоинством проговорила Зарина. – Самовар вскипел?
– Да. Давно.
– Я подогрею еще. Мне нужен кипяток.
Она умело и быстро растопила самовар. Вскоре он забурлил и стал исходить паром. Зарина взяла чистую чашку, насыпала в нее соли так, чтобы дно было закрыто. Затем она налила воды до самого края, низко нагнулась и что-то зашептала, так тихо, что Ольга не смогла разобрать ни одного слова. Шептала она долго. Ольга терпеливо ждала. Наконец Зарина распрямилась, подвинула чашку.
– Пей.
Та послушно сделала пару глотков. Вода была обжигающей и соленой. Ольгу невольно передернуло.
– Бр. Гадость какая!
– Пей, – спокойно повторила Зарина.
Ольга выпила все до капли. Ей самой было смешно. Дочь врача, терапевта, что она делает? Пьет заговоренную соленую воду и надеется этим победить страшную болезнь? Однако тревога ее странным образом прошла. На душе было спокойно, и даже вечная боль по Виктору притупилась, сделалась не такой резкой.
Зарина молча и внимательно смотрела на Ольгу. Потом она взяла чашку из ее рук и поставила ее в центр стола.
– Сегодня, перед тем как ляжешь спать, выйди на двор да швырни эту чашку оземь. Сильно, чтоб она разбилась вдребезги, и скажи три раза: «Хворь, вон! Уходи за ворота и не возвращайся». Затем не оборачивайся, иди в дом и ложись спать. Завтра встанешь здоровая.
Ольга сидела в оцепенении, не в силах шевельнуться.
– Поняла? – строго спросила ее Зарина.
– Да. Поняла.
– Вот и хорошо. Теперь мы пойдем. Не то отец ругаться будет.
– Отец? – удивилась Ольга. – Разве вы не с мужем живете?
– Убили мужа, – коротко сказала Зарина и опустила глаза. – В самом начале войны. Немцы застрелили.
Ольга молчала, не зная, что сказать. Выходит, ее беда не самая страшная. Виктор еще может найтись среди живых, а Марушка никогда уже не увидит своего отца. Будь прокляты, эти фашисты, и Гитлер их, выродок…
Зарина позвала Мариулу, та послушно вышла из комнаты и отправилась в сени – обуваться.
– Ты ж завтра смотри, пришли мне Свету свою, она скажет, стало тебе легче аль нет. Хворь должна уйти. То я тебе говорю, Зарина, дочь Станки. – Гостья в последний раз метнула на нее пристальный взгляд и поспешила вслед за дочерью.
Светка бросилась за ними – провожать. Одна Ольга так и продолжала сидеть за столом: руки и ноги точно свинцом налились, в голове был туман. Хлопнула дверь.
– Ма!
Светка стояла на пороге комнаты и смотрела на нее вопросительно.
– Тебе понравилась тетя Зарина?
– Понравилась, – с трудом разлепив губы, произнесла Ольга.
– Тогда чего ты такая?
– Какая?
– Сонная. Будто устала сильно.
– Я правда устала, – доверительно проговорила она. – Давай ляжем сегодня пораньше?
– Ну! Нет, я не хочу. Еще совсем рано. Я книжку почитаю, ладно?
– Почитай, – согласилась Ольга, взяла со стола пустую чашку и встала.
– Ты куда? – удивилась Светка, видя, что мать направилась к двери.
– Выйду во двор подышать воздухом. Душно что-то, голова кружится.
– Конечно, иди. Хочешь, я с тобой постою?
– Не надо. Я сама. Ты иди, читай.
Светка кивнула и убежала к себе. Ольга распахнула дверь и медленно спустилась со ступенек. Скрипнула калитка – вернулась Михайловна. Они перекинулись парой слов, и старуха ушла в дом. Ольга осталась стоять посреди темного двора, едва освещенного висящим над деревьями чахлым и бледным месяцем. Она постояла немного, колеблясь и сжимая пальцами ручку чашки, а затем с силой кинула ее о землю. Та разлетелась на черепки.
– Хворь, вон! Уходи за ворота и не возвращайся!
Ольга услышала свой голос, точно со стороны. Он был ровный и твердый. Налетел сильный порыв ветра и едва не сбил ее с ног. Из «ракушки» вылетели шпильки, она развалилась, и волосы рассыпались по плечам, окутав ее точно плащом. По небу стремительно неслись темные облака. Миг – и они закрыли луну, поглотив ее, как разбушевавшиеся волны сметают одинокую шлюпку, затесавшуюся в морской пучине. Двор утонул во мраке. Ольга застыла в суеверном страхе. Ей показалось, что, произнеся заклинание, она пробудила к жизни колдовские силы, и теперь они доберутся до нее и уничтожат. Однако она не уходила, а стояла посреди двора, подставив под порывы ветра разгоряченное лицо. Позади распахнулось окно. Раздался голос Михайловны.
– Ольга! Ты чего там торчишь, как пугало на огороде? Гляди, какой ветрило! Сейчас ливанет, мало не покажется. Беги в дом!
Только она это сказала, небо обрушилось на землю ливневыми потоками. Ольга в один момент промокла насквозь. Одежда облепила тело, волосы прилипли к щекам и лбу.
– Домой! – рявкнула Михайловна и захлопнула раму.
Ольга в последний раз взглянула на осколки чашки и бросилась к крыльцу.
– Сумасшедшая, – ворчала хозяйка, глядя, как Ольга стаскивает мокрые ботинки. На полу образовалась целая лужа – капало с волос, с одежды. – И так кхекаешь день-деньской, так и еще и вымокла до нитки, – сердито бурчала старуха. – Садись, я тебе чаю горячего налью. Только переоденься сначала.
Ольга послушно ушла в комнату и сняла с себя мокрые вещи. Светка оторвалась от книжки и посмотрела на нее с недоумением.
– Ма! Ты же вся мокрая!
– Ничего. – Ольга закутала волосы полотенцем.
Ей вдруг стало легко и весело. Она не выдержала и улыбнулась.
– Мама! – в голосе Светки прозвучало восхищение. – Какая ты у меня красивая! Вот бы папа тебя сейчас увидел! Он бы снова влюбился!
– Увидит! – Ольга подошла и крепко обняла дочь. – Он обязательно увидит и тебя и меня. Нужно только набраться терпения и ждать…
17
Лизе было ужасно любопытно – как сбудется предсказание Гелены насчет Марины и ее мужа. Она каждый день заходила к соседке, ожидая каких-нибудь новостей, однако у той все было по-прежнему. Гелена теперь помогала по хозяйству на два дома, и Марина не могла на нее нарадоваться. Помимо готовки, стирки и уборки, та отлично поладила с Мариниными дочками. Те ее просто обожали, беспрекословно слушались и вообще готовы были выполнить любое приказание. Гелена очень быстро приучила их к порядку, и теперь они с удовольствием помогали прибирать в доме, а за уроки садились сами, а не как раньше, с руганью. Однако, кроме перемен с девчонками, больше ничего в семье у медсестры не происходило, и Лиза постепенно потеряла к ней интерес, занятая собственными волнениями и радостями.
Она съездила в поселок, взяла кредит в банке и купила-таки Тарасу машину. Тот гонял на ней по деревне и почти ежедневно ездил в райцентр. Привозил всякие вкусности, кое-что для хозяйства и ремонта. Он выглядел чрезвычайно довольным. По вечерам у него вошло в привычку часок покопаться в двигателе, и Лиза терпеливо ждала, пока он наиграется и обратит внимание на нее.
На дворе в полном разгаре была посевная. Народ горбатился на грядках и в теплицах, сажал картошку, занимался обработкой деревьев и кустарников. Лиза, как ни пыталась отбрыкаться от огородничества, все же не выдержала: вскопала пару делянок и засадила их свеклой и морковью. Помимо этого они с Геленой засеяли клумбу однолетниками и посадили несколько кустиков огурцов и кабачков. Пока Тарас пропадал в городе, Лиза честно и усердно
