Трефовый интерес - Татьяна Александровна Бочарова
– Хорошо, возьми. – Лиза отдала ему бумажку.
Тот жадно и поспешно схватил ее и сунул в карман.
– Сейчас вернусь. – Он поспешно скрылся за дверью.
– Ну вот. Что и требовалось доказать, – сказала Гелена, и в голосе ее было ехидство.
– Ты уверена: то, что ты предсказала Марине, сбудется? – спросила ее Лиза.
– Уверена. Скоро увидишь все собственными глазами. – Гелена сладко потянулась. – Я пойду вздремну на часок. Карты выматывают все силы.
– Давай, – согласилась Лиза.
Гелена поднялась к себе. Лиза села к столу и взяла в руки колоду. Ей показалось, что от карт идет тепло. Она в страхе отдернула руку, и карты рассыпались по полу. Лиза нагнулась и стала их собирать. В это время вошел Тарас.
– Купил. – Он поставил на стол три пластиковых бутылки с прозрачной жидкостью. – А Гелька где? Жрать охота, сил нет.
– Зачем тебе Геля? – Лиза вылезла из-под стола, стараясь незаметно припрятать карты. – Я сама тебя накормлю. Садись.
– А это что? – Тарас кивнул на колоду, которую она прижимала к боку. – Опять Гелька за старое? Мало ей было…
Он не договорил и замолк на полуслове, словно спохватившись.
– Чего мало? – испугалась Лиза. – Что-то было, о чем она не рассказала? Плохое?
– Да не, нормально все. Не психуй. Я просто так сказал. – Тарас по-хозяйски уселся за стол. – Что там у нас?
– Рассольник. На второе солянка с колбасой. И пироги. – Лиза пошла к плите, чувствуя, как внутри свербит тревога.
– Рассольник я люблю, – донеслось ей в спину.
Лиза налила в тарелку супа и поставила ее на стол перед Тарасом.
– Ешь.
Она смотрела, как он орудует ложкой. Минута – и тарелка опустела.
– Хочешь еще?
– Давай!
Лиза налила добавки. Тарас взял с тарелки ломоть черного хлеба, круто посолил. Лиза не удержалась и тихо окликнула его:
– Солнышко!
– М-м? – вопросительно промычал он с набитым ртом.
– Скажи… ты любишь меня?
– Чего? – Тарас отложил ложку и ухмыльнулся: – Ты о чем?
– Я о нас с тобой. Скажи, я тебе дорога? Ты любишь меня?
– Чудна́я ты, Лизка. Веришь во всякие глупости. Любишь, не любишь! Разве это так важно?
– А разве нет?
Лиза подошла к нему, обвила руками его шею.
– Конечно нет. – Он мягко отвел ее руки и снова взялся за ложку.
– Что же тогда для тебя важно? – не унималась она.
– Что? – Он посмотрел на нее, по обыкновению прищурившись. – Деньги, например. Вот это действительно важно. Хорошо, когда они есть. Плохо, если не хватает. – Он со смаком откусил хлеба.
– Значит, деньги тебе важней, чем я? – упавшим голосом спросила Лиза.
– Да заколебала ты со своими вопросами, – проворчал Тарас недовольно. – Зачем сравнивать?
Лиза испугалась, что он окончательно рассердится и замолчала. Тарас доел суп, и глаза его заблестели сытым блеском.
– Ну чего ты? – Он посмотрел на нее и благодушно улыбнулся: – Надулась как мышь на крупу. Иди сюда. – Тарас похлопал себя по коленям.
Лиза, делая вид, что продолжает обижаться, а на самом деле, трепеща от радости, упала в его объятия.
16
…Ольга ждала гостей. В печке румянились лепешки из ржаной муки на воде. В котелке булькала картошка. На столе в миске лежали три соленых огурца, милостиво подаренных Михайловной. Сама Ольга тщательно причесалась перед зеркалом, укрепила волосы в красивую ракушку, слегка подкрасила губы помадой, оставшейся с довоенного времени. Периодически она кашляла, всякий раз со страхом прикладывая платок ко рту, но крови больше не было.
Наконец за дверью послышались шаги. Ольга поспешно одернула платье и пошла открывать. На крыльце стояла Светка. Позади нее маячило хорошенькое смуглое личико девчушки лет восьми-девяти. Черные как ночь глаза, темные вьющиеся волосы, заплетенные в две длинные косы. Рядом стояла небольшого роста худенькая женщина, почти девушка. Глаза у нее были такие же черные, а вот волосы – заметно светлее. Они выбивались из-под яркого оранжевого платка. На шее монисто из медных монеток, длинная, ярко-зеленая юбка скрывала ноги до самых пят.
– Здрасте вам! – Девушка улыбнулась, обнажая белоснежные зубы.
– Здравствуйте. Вы Зарина? – Ольга не могла оторвать от гостьи любопытных глаз.
Надо же, какая! Яркая, пестрая, точно экзотическая птичка, случайно залетевшая в их края. Вокруг все тусклое, хмурое, серое и мрачное – а она переливается всеми цветами радуги, как хвост какаду.
– Я Зарина, – подтвердила цыганка, продолжая улыбаться и подтолкнула вперед девочку: – А это Мариулка. По-вашему, Маша. Но мы зовем ее Марушка. Можно мы войдем?
– Конечно, входите, – спохватилась Ольга. – Простите, что-то я не в себе. Держу вас на ступеньках. – Она хотела еще что-то сказать, но закашлялась, надсадно и мучительно. На глазах ее выступили слезы.
– Болеешь никак? – сочувственно спросила Зарина.
– Есть немного. – Ольга с трудом пришла в себя и распахнула перед гостями дверь. – Входите.
Светка, Зарина и ее дочка вошли в сени.
– Ма, а я знаю, кто тут живет, – баском проговорила Марушка. – Бабушка Михайловна. Она добрая, леденец мне на прошлой неделе подарила.
Михайловна действительно топила леденцы из сахара над печью и часто угощала ими Светку.
– Ты не болтай, – одернулся дочь Зарина. – Лучше чуни свои сними, видишь полы чистые.
Девочка послушно скинула старые, дырявые башмаки и осталась босиком.
– Что вы, что вы! – замахала руками Ольга. – Холодно. Она простудится.
– Не простудится, – беспечно ответила Зарина. – Детей надо закалять, не то вырастут слабыми. У нас, у цыган, женщины должны быть сильными. – Она тоже разулась и босиком прошла в комнату. – Хорошо здесь у вас. Светло, просторно. Мне Света твоя сказала, вы из самого Ленинграда приехали?
– Да, оттуда.
– Здорово! – Зарина поцокала языком. – Красиво, наверное, там? Я на картинках видела.
– Красиво, – со вздохом подтвердила Ольга. – Только голод там сейчас. Бомбежки. Все разрушено. Темно, света нет. Тепла тоже нет, холодно.
– Это там ты так заболела? – Зарина кивнула с пониманием и сочувствием.
– Там. Замерзла до самых костей. Топить нечем было.
– Да ты не переживай, вылечу я тебя. – Цыганка подошла к Ольге и положила ей руку на плечо. Та напряглась, но не отстранилась. – Смотри на меня! В глаза смотри.
Ольга как завороженная уставилась в темные, неподвижные глаза Зарины. Ей показалось, что время остановилось.
– Нехорошая болезнь у тебя, – проговорила та через минуту. – Если оставить так, помрешь.
– Зачем при детях? – вполголоса, сердито произнесла Ольга.
Зарина мгновенно ей разонравилась. Ишь, глядит своими черными зенками, точно ведьма!
– Дети тоже знать должны, – спокойно проговорила Зарина. – Зачем от них правду скрывать?
Лицо Светки скуксилось, губы задрожали.
– Мамочка, не надо, не умирай! Что я буду без тебя делать?
– Не плачь, малая. – Зарина погладила ее по волосам. – Твоя мамка не помрет. Вылечим мы ее. Надобно только воды горячей да соли. Есть у вас соль? – Она оглядела кухонный стол.
– Есть! – Светка с готовностью достала из шкафчика банку и отдала Зарине.
Та вопросительно посмотрела на Ольгу.
– Можете воды вскипятить?
– Так, стоп. – Ольга взяла себя в руки. – Никакую воду мы сейчас кипятить не будем. Все садимся за стол. Еда остывает.
– Хорошо, – тут же согласилась Зарина. – Тогда потом. После обеда.
Ольга оставила ее слова без внимания. От картошки шел вкусный пар. Девчонки весело хрустели огурцами и кусали лепешки, от которых на стол летели темные крошки. Ольга смотрела на Зарину – та ела совсем чуть-чуть, клевала, как птичка: кусочек лепешки, кусочек огурчика. К картошке она не притронулась, сказала: «Пусть детям побольше достанется».
Доев, Светка и Марушка ушли в дальнюю комнатку, играть. Ольга и Зарина остались одни. Михайловна с утра была на работе, – она убиралась в сельсовете, мыла полы, стряпала для председателя и его зама.
– Ты обиделась на меня, Оля? – Зарина слегка опустила мохнатые черные ресницы.
– За что? – она пожала плечами.
– Я сказала, что ты помрешь.
– Нет. – Ольга нервно усмехнулась и повторила: – Нет. Чего уж. Так и есть.
– Глупости, – твердо произнесла Зарина. –
