Лев Альтмарк - Утопи свои обиды
Я удивлённо глянул на Софу, и она мне незаметно подмигнула.
— Как зовут подругу? — хмуро поинтересовался полицейский и поднёс переговорное устройство к губам.
— Рахель, — без зазрения совести соврала Софа.
— Стойте тут, а я сейчас вернусь. — Зажав наши документы в кулаке, полицейский отправился к своей машине, залез внутрь и принялся неторопливо с кем-то беседовать по переговорному устройству.
— Ты с ума сошла?! — зашипел я Новиковой и сам того не заметил, как перешёл на «ты». — Какая Рахель? Он сейчас проверит, и мы загремели…
— Ничего подобного! — нервно хихикнула Новикова и тоже перешла на «ты». — Ты думаешь, что в поселении не найдётся девушки по имени Рахель? Да здесь каждую вторую зовут Рахелью или Саррой. Тут девочкам дают имена только библейские… Ты, небось, собирался рассказать, что мы едем к Давиду Бланку? Самоубийца!.. Уж, лучше какая-нибудь библейская Рахель!
Вволю наговорившись, полицейский неторопливо вернулся к нам, и снова заглянув в багажник и салон нашей машины, проворчал:
— Можете проезжать.
Но спокойно проехать к дому Бланка не получилось. За воротами за будкой охранника, огороженной полосатыми лентами, нас остановил мужчина в гражданском с пистолетом в наплечной кобуре.
— По дороге сюда, — спросил он, — вам ничего необычного не встретилось?
— Вроде нет, — развёл я руками, — а что может быть необычного на дороге?
— Я имел в виду быстро едущие в сторону от поселения машины. Их могло быть несколько.
— Не заметил… Скажите, есть жертвы в теракте?
— Солдат-охранник погиб, — ответил мужчина и махнул рукой, чтобы мы проезжали.
На улицах в поселении, всегда малолюдных, сегодня повсюду стояли люди и наверняка обсуждали гибель солдата. Нас никто больше не останавливал, но я видел, как люди настороженно поглядывают на нашу машину и провожают её взглядами. Однако возле дома Давида Бланка не было никого, и всё вокруг было таким же, как при моём первом посещении.
Стоило нам подъехать поближе, как мы вместе с Новиковой принялись дружно чихать.
— Что за чепуха? — только и успела сказать Софа.
В перерывах между собственными чихами, я невесело выдал:
— Подозреваю, что это одно из изобретений нашего великого и таинственного Гудвина. Я уже это счастье попробовал… Ему и собаку заводить не надо, чтобы оповещала о визитёрах. Они сами о себе сообщают!
— Тоже себе шутник-самоучка! — вытирая слёзы, пробормотала Софа. — Лучше бы изобрёл что-нибудь действительно полезное не для, а против насморка!.. И против террористов, чтобы их понос пробирал, когда собираются на дело! А мы и без чихания могли бы в дверь постучать…
— Не забывай, — напомнил я, — к нему не только мы в гости ходим.
Так же, как и в первый раз, дверь в дом оказалась незапертой. Но сегодня хозяин собственной персоной встречал нас у порога. Удивлённо стрельнув взглядом по моей спутнице, он кивнул мне:
— Приветствую, молодой человек, я ждал вас, — и, не удержавшись, поинтересовался: — А что это за небесное создание с вами?
— Я его знакомая, — не переставая чихать, бодро представилась Софа. — Сделайте же что-нибудь, чтобы мы перестали… э-э… чихать! Хорошо же вы гостей встречаете!
— Секундочку! — неожиданно расцвёл Давид и перед тем, как провести нас в дом, пробормотал: — Вы, мадам, настоящая израильтянка, потому что в вас нет совершенно никаких комплексов. Наш человек начал бы расшаркиваться и всячески скрывать, что ему что-то мешает, а вы сразу… Это мне нравится!
Он юркнул в боковую комнату, и буквально в ту же секунду наше жестокое чиханье прекратилось. И произошло это так же стремительно, как и началось. Софа вытерла вспотевшее лицо салфеткой, которую всё это время не выпускала из рук, и, наконец, перевела дыхание.
— К сожалению, комплексов у меня больше, чем хотелось бы, — шепнула она мне, осматриваясь, — ошибается ваш маг и чародей.
— Кто же вы всё-таки, прекрасная незнакомка? — донёсся из соседней комнаты голос Давида, которому, видимо, не достаточно было Софиного признания в приятельских отношениях со мной.
— Кстати, — сообщила Новикова, проигнорировав вопрос Давида, — у въезда в поселение некоторое время назад произошёл теракт и погиб солдат. Вы об этом слышали?
— Что вы говорите! — ахнул, выглядывая из комнаты, Давид. — А я тут сижу затворником и не знаю, что вокруг происходит…
— Как же так: все об этом знают, а вы нет? — продолжала наступать Софа. — Какой вы после этого волшебник?
Давид удивлённо посмотрел на неё и даже развёл руками:
— Почему вы решили, что я волшебник? Кто вам сказал такую чушь?!
— Молва людская. Языки, которые страшнее пистолета…
— Больше слушайте всякие сплетни! Нет, любезная, никакой я не волшебник. — Давид по-прежнему удивлённо рассматривал нахальную незнакомку, но недовольства или обиды в его взгляде не было. — А, собственно говоря, кто вы такая? Врываетесь в чужой дом и обличаете хозяина в несуществующих грехах!
И тут я решил, что пора разрядить обстановку, ведь мало ли чем может закончиться пикировка между Софой и Давидом. Ехал-то я сюда совсем за другим, и участвовать в их перепалке мне хочется ещё меньше, чем в тех же самых детективных игрищах.
— Понимаете, Давид, — принялся нудно разъяснять я, — эту девушку зовут Софой, и я случайно проговорился, что собираюсь ехать к вам. Вот она и напросилась за компанию. Отказать я не смог… — И тут я не удержался от мелкого подхалимажа: — Её понять можно. О вас столько говорят повсюду, что грех отказываться от возможности пообщаться с вами.
Некоторое время Давид разглядывал то Софу, то меня, и я сразу заметил, что разглядывать ладную фигурку Новиковой ему гораздо приятней, чем мою кислую физиономию. Наконец, слегка поморщившись, он произнёс:
— Хватит расшаркиваться. Раз приехали, то располагайтесь, будем чай пить.
Пока он наливал воду в чайник, а Софа деловито расставляла чашки на столе, я поглядывал на них и удивлялся, насколько моя спутница быстро освоилась в доме этого странного затворника. Видно, Сашка Гольдман, разыскивая человека, который сумел бы за короткое время подружиться с Бланком, поторопился со мной. Софа подошла бы лучше — и умением расположить к себе, и вообще своими шпионскими наклонностями. Не сомневаюсь, что она сумела бы выведать всё, что необходимо, намного быстрей и качественней. Только стоит ли игра свеч после всех последних событий?
Ой, пора завязывать с этой историей, ведь я же твёрдо решил рассказать обо всём Давиду, а он пускай решает, как поступать. Но… как это сделать, чтобы хозяин не разозлился и сразу не выгнал нас взашей? Выглядеть разоблачённым шпионом вовсе не в кайф. Не так уж много людей встречается в последнее время, с которыми хотелось бы продолжать поддерживать отношения, а Давид как раз такой человек. Выдай я ему всё начистоту, кем буду выглядеть в его глазах как не последней свиньёй?.. Да и Новиковой не мешало бы намекнуть, чтобы помалкивала до поры до времени о настоящей цели нашего визита.
А Софа уже освоилась в доме нашего мага, по-хозяйски гремела чашками и тарелками, расставляя баночки с джемом и плошки с маслом. Заметив мой взгляд, он понимающе кивнула головой и продолжала щебетать как ни в чём не бывало:
— А у моего отца, едва наступает осень, такие прострелы в пояснице начинаются, что он не только ходить, даже шевелиться не может. Чем только ни лечился — и мазями, и лекарствами, и прогреваниями! На костоправов сколько денег выбросил — всё впустую. И это каждую осень…
— Хе-хе, — посмеивался Давид, с удовольствием помогая Софе, — так оно и будет, потому что современная медицина воюет лишь с проявлениями болезни, а не с её причиной. Только сейчас начинают понимать это. А устранять причину — это значит, что нужно менять сложившиеся за века стереотипы лечения…
— Ну, об этом сейчас любой врач скажет, а что делается в итоге? Ни причину, ни следствие лечить не могут!
— Везите сюда вашего отца. — Давид, улыбаясь, рассматривал Софу. — Попробую поколдовать… Вы же окрестили меня волшебником!
— Да он не здесь, — махнула рукой Софа, — он в Белоруссии остался… Давайте чай пить, что ли, всё готово. И вы нам, Давид, что-нибудь расскажите о себе, хорошо? С вами так интересно общаться.
Едва мы уселись за стол и приступили к чаю, Давид лукаво глянул на меня и выдал речь, которую наверняка заранее заготовил для подобных случаев и уже не раз прокрутил её в голове:
— Удивительное дело, молодые люди, получается! Я тут живу в своей берлоге, никому не мешаю и занимаюсь тем, что мне интересно. Никакой я не учёный, по большому счёту, просто у меня есть кое-какие наработки, которые я пытаюсь воплотить в жизнь. Но главное даже не в этом, а в том ажиотаже, который возник вокруг всего этого. Ну да, я имел неосторожность поделиться с журналистами своими мыслями, но ничего путного из этого не вышло…
