Леонид Медведовский - Третья версия
— Эмоции, майор, опять эмоции, — недовольно поморщился Ширяев. — Вы факты давайте, факты!
— Есть и факты, Владислав Андреевич. Уборщица гостиницы «Клязьма» Аникина Пелагея Кузьминична вспомнила, что в воскресенье, пятого октября, она относила Дорошину выстиранную по его просьбе рубашку. Было это в двадцать два часа, и он действительно уже спал.
— Значит, снова алиби?
— Стопроцентное, товарищ подполковник. Думается, убийцу надо искать среди криминального элемента. У Майи Борисовны есть на этот, счет вполне стройная версия.
Ширяев повернулся к следователю.
— Майя Борисовна, вам слово. Соколова открыла папку.
— Майор скромничает, в разработке версии он тоже принимал участие, притом самое деятельное. Так вот. Мы проверили личность потерпевшей Дорошинои со всех сторон. Валютными махинациями она не занималась, наследства не получала, по лотерее не выигрывала. Откуда же такие деньги?.. Допрос близкой подруги Дорошиной — Ирины Пуховой позволяет выдвинуть следующую версию: деньги — не ее. Владелец денег — предположительно делец теневой экономики — сумел скрыть похищенное от следственных органов. Можно допустить, что, в предвидении неизбежного заключения, еще до суда он передал деньги на хранение своей доброй знакомой — а возможно, и сожительнице — Полине Гавриловне Дорошинои. К сожалению, его связь с Дорошинои не была в свое время выявлена и деньги остались у нее.
— Это уже камешек прокуратуры в наш, милицейский огород. Упрек принят. Бывает. Продолжайте, Майя Борисовна.
— По словам дочери потерпевшей, Татьяны, месяца три назад Дорошина получила письмо с каким-то странным шифром вместо обратного адреса.
— Видимо, из места заключения? — предположил Ширяев.
— Скорей всего, потому что письмо она сожгла. И это еще одно подтверждение нашей с Лихаревым версии. Вероятно, вернувшись на свободу, делец потребовал свои деньги обратно…
— И Дорошина их принесла. Зачем же понадобилось ее убивать? Каковы мотивы?
— Пока не совсем ясно, Владислав Андреевич, — ответила Соколова. — Мы осмотрели дом убитой. Обстановка очень богатая: антикварные вещи, старинная мебель, картины, хрусталь, ковры… Все это приобретено сравнительно недавно. По-видимому, Дорошина знала, что придется отдавать деньги, и спешила как можно больше истратить, перевести в недвижимость.
— Что ж, версия убедительная. — Подполковник помолчал, просчитывая в уме различные варианты. — Кто бы это мог быть? Сумма крупная… Вы говорите — делец теневой экономики… Стойте, стойте. А не участник ли он дела о подпольном спиртзаводе? Мы раскрыли эту группу в семьдесят восьмом, кажется? — Ширяев вопросительно посмотрел на следователя.
— В семьдесят девятом, — уточнила она.
— Громкое было дело… Так вот, Майя Борисовна, после процесса нас упрекали, что мы не смогли полностью изъять бесчестно нажитые деньги. Вы ведь это имели в виду?
— Точно так, Владислав Андреевич. Вы похитили мою идею, прямо-таки с языка сорвали.
— Виноват, Майя Борисовна, — приложил руку к сердцу Ширяев. — Честь первооткрытия все равно принадлежит вам. Майор Лихарев, поднимите это дело! Узнайте, кто из осужденных отбыл свой срок, кто из них сейчас в городе.
— Слушаюсь, товарищ подполковник!
Участники совещания стали расходиться. Ширяев задержал Мороза.
— Евгений Игоревич, останьтесь. Мороз вернулся, сел напротив Ширяева.
— Слушаю вас, товарищ подполковник.
— Что показала проверка?
— Вы были правы — нарушения есть. Обнаружены излишки, что, как известно, свидетельствует о «леваке».
— Сам замешан?
— Пока неясно. Работаем.
Ширяев перелистнул настольный календарь, нашел какую-то запись.
— Евгений Игоревич, а вам ни о чем не говорит сегодняшний разговор?
— Вы полагаете, что… — осторожно начал Мороз.
— Проверить не мешает. Подключите своих людей, займитесь вплотную. Похоже, эта линия сулит нам немало открытий…
31
Майор Лихарев листал доставленное из архива дело о подпольном спиртзаводе, внимательно и дотошно рассматривал фотографии подсудимых.
— Иди-ка сюда, Коля. Взгляни, не встречался ли тебе кто-нибудь из этой компании?
Белухин подошел, стал пристально разглядывать разложенные на столе карточки.
— Этого я где-то видел. — Он взял в руки один из снимков. — Товарищ майор, это же Сизов — мойщик машин из таксопарка! Чудак вообще-то. Все в помощники набивался.
Лихарев взглянул на фото.
— Мойщик, говоришь? Что ж, возможно. Только не Сизов, а Панков. Хитрый, опасный преступник. Правда, по этому делу он расплатился сполна, отбыл весь срок, как положено. Тогда зачем менять фамилию?
— Может, новый счет открыл? — высказал догадку курсант.
— Проверим! — Лихарев натянул плащ. — Я — в таксопарк. Привезу его сюда, здесь и потолкуем.
Оставшись один, Белухин выжидательно посмотрел на молчащий телефон. Чего он ждет? С какой стати Таня будет ему звонить? Инициативу должен проявлять мужчина! Вот сейчас возьму и позвоню! А может, пока не стоит?.. Может, подождать?..
32
Таня сидела в спальне и перебирала материнские вещи: письма, поздравительные открытки, памятные фотографии. Печальное это занятие: вглядываться в дорогое лицо, которого больше никогда, никогда не увидишь.
Гулко и резко прозвучал телефонный звонок. Таня сняла трубку — аппарат стоял тут же, на прикроватной тумбочке.
— Товарищ Дорошина? Татьяна Алексеевна?.
— Да, это я. Слушаю!
— Из милиции говорят, из отдела борьбы с хищениями социалистической собственности. У вас недавно были мои товарищи, но кое-что осталось невыясненным. Ваш адрес — Красногорская, семь «а»? Никуда не уходите, я сейчас приеду.
Звонок в дверь раздался через пятнадцать минут. Таня открыла, не спрашивая, кто. В гостиную вошел коренастый человек в элегантном сером костюме, глаза прикрывали дымчатые очки.
— Капитан Мальцев! — представился он. — Я вам только что звонил. Вот мое удостоверение. — Он вынул из нагрудного кармана красную книжечку и тут же опустил обратно.
— Пожалуйста, проходите, присаживайтесь.
Гость непринужденно сел в кресло, не спеша вынул пачку сигарет.
— Вы разрешите? — корректно осведомился он. Таня молча кивнула.
— Значит, наши товарищи у вас уже были. Майор Лихарев, курсант Белухин…
— Были.
— И ничего не нашли?
— А что они должны были найти? — не поняла Таня.
Капитан глубоко затянулся, выпустил облачко дыма.
— Вам, конечно, известно, что в сумке вашей матери обнаружена крупная сумма?
— Да, мне следователь говорила. Девяносто шесть тысяч.
— Вот видите — почти сто тысяч. Эти деньги отдал ей на хранение один человек. Мы сейчас устанавливаем, кто именно.
— Он, наверно, и убил мою маму? — с трудом выговорила Таня.
Мальцев снял очки, интеллигентно протер их платочком. Девушка задержала взгляд на его лице, силясь что-то вспомнить.
— Возможно. Но это не входит в мои функции, этим пусть занимается угрозыск. Так вот, Татьяна Алексеевна, нам стало известно, что примерно такая же сумма спрятана где-то здесь, в вашем доме. Вы не знаете, где?
— Нет, я не знаю.
— Подумайте хорошенько! Разве ваша мать не делилась с вами своими секретами?
— Нет, я впервые слышу об этих деньгах.
— Ну-ну, так уж и впервые, — не поверил гость.
— Даю вам честное слово!
— Ну, хорошо, допустим… Я думаю, Татьяна Алексеевна, вам не надо объяснять, что эти деньги необходимо вернуть государству.
— Конечно, я понимаю. Пожалуйста, ищите.
— Отлично. Будем работать. — Капитан пригасил сигарету. — Постановление об обыске остается в силе. Понятых пригласим позже, когда что-либо обнаружится.
Наверху зазвонил телефон. Таня направилась к лестнице.
— Куда, Татьяна Алексеевна? — остановил ее Мальцев. — Нельзя! К телефону подходить и самой звонить во время обыска не положено. Я ни в чем вас не подозреваю, но — таковы правила. Прошу из гостиной никуда не отлучаться.
Девушка послушно села в кресло.
— Итак, с чего начнем? — Мальцев подошел к камину, начал простукивать его в поисках тайника. Ничего не найдя, перешел в кухню, потом спустился в погреб. На аккуратно обструганных полках громоздились банки с грибами, маринадами, вареньем. На полу стояли кадки с квашеной капустой, солеными огурцами, помидорами.
Дорошина-младшая по-прежнему сидела в гостиной, напряженно вспоминая, где она могла видеть человека, осматривающего дом. И вдруг в глубине сознания вспыхнула картинка из далекого детства.
Получив пятерку по математике, Таня спешила домой, чтобы поделиться радостью с мамой. Девочка вбежала в дом сияющая, ликующая, но остановилась в недоумении; ее маму обнимал и целовал какой-то незнакомый мужчина.
