Дей Кийн - Мертвые милашки не болтают
Когда она заговорила, голос ее прозвучал едва слышно:
— Ты голоден?
— Нет, — сознался он.
— Тогда иди ко мне. — Ее нижняя губа задрожала. — Правда я немного боюсь, но мне хочется быть тебе настоящей женой. Понимаешь?
— Да, — ответил он.
Он снял куртку и повесил ее на крючок у двери. Бонни могла подождать. Если верить хозяину аптеки, сеньора Монтес проживала на ранчо практически с начала года. Несколько часов положения не изменят.
Герта совсем сжалась в комочек на кровати и тихо спросила:
— О чем ты думаешь?
— О нас, — честно ответил Харт.
Поскольку он был не уверен в своих чувствах, он сперва нежно поцеловал ее глаза, потом шею и, наконец, губы.
Она внезапно вскрикнула, когда кто-то грубо постучал в дверь.
— Сеньор, сеньор! — раздался мужской голос.
Герта в ярости сжала руки в кулаки.
— Скажи ему чтобы он убирался, — прошептала она.
— Зайдите в другой раз, — крикнул он.
— Мне очень жаль, сеньор, — сказал человек за дверью, — но вы должны меня впустить. Я из полиции.
Герта вздрогнула, потом повернулась на бок и слезы выступили у нее на глаза.
Харт поднялся.
— Что вам нужно?
— Вы — тот американец, сеньор, который спрашивал насчет сеньоры Монтес?
— Да.
— В таком случае, откройте дверь.
Харт приоткрыл немного дверь, а потом сразу хотел закрыть ее. Но было уже поздно. В проеме стоял высокий человек, которому он давал прикурить у полицейского участка, а позади него виднелся шофер мистера Диринга.
— Не делайте глупостей, Харт, — предостерег его шофер, — иначе мы просто пристрелим вас обоих.
Харт посмотрел на пистолет, который был направлен ему в живот, а потом на человека, который держал оружие.
— Значит, вы не из полиции.
— Верно, — усмехнулся тот. — Я — нечто вроде дополнительной страховки. — И он рассмеялся.
Герта поднялась с кровати.
— Прости, — сказала она, неуверенным шагом направляясь в ванную, — кажется, мне плохо…
3 сентября 1958 года 22 часа 09 минут
Шофер провожал Герту взглядом, пока она не исчезла в ванной.
— Миленькая. Вы верны себе, Харт, не так ли? Сперва — красивая миссис Коттон, а теперь вот эта. Какова она, Харт. Как мед, да?
Харт действовал непроизвольно. Не обращая внимания на револьвер, он изо всех сил ударил его. Когда шофер очутился на полу, он хотел пнуть его ногой, но другой, который был похож на полицейского, ударил его револьвером, и Харт тоже очутился на полу около кровати.
— Тебе не нужно было говорить этого, — упрекнул шофера высокий мужчина. — Как-никак, а это его жена. О таких вещах не спрашивают.
Шофер поднялся.
— Что ж, теперь будет весело, — сказал он Харту. — До сих пор я только выполнял поручение, но теперь у нас будут и личные счеты.
Харт тихо поднялся, провел рукой по рубашке и застегнул ее. Красная полоса тянулась через все его лицо, но он был слишком возбужден, чтобы чувствовать боль.
— Вы преследовали меня, начиная с Розерито. Вы находились в той машине, которая перегнала нас на холме.
— Все верно, — сказал шофер. Луи и я прибыли в Ньюпорт слишком поздно, чтобы помешать вам поразнюхать все на яхте. Но когда вы остановились в Тиджуане, чтобы обвенчаться с мисс Нильсон, то дали нам возможность догнать вас.
— Но что все это значит? — сказал Харт. — В какую историю я попал?
Луи закурил сигарету.
— Это долго рассказывать, сеньор.
— Очень долго, — подтвердил шофер.
Харт ожидал, что они все-таки начнут говорить, но оба молчали. А он не собирался задавать им вопроса второй раз. Теперь, когда Диринг уже вышел из засады, возникла возможность узнать, какая здесь велась игра, насколько это касалось его самого.
Харт собрал одежду Герты со стула.
— Вы не возражаете, если я отнесу вещи своей жене?
Луи цинично улыбнулся.
— Это нужно сделать, если вы не хотите, чтобы полиция Энзенады арестовали ее за аморальное поведение.
Герта стояла спиной к двери, прижавшись к краю раковины.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он ее.
— Ужасно, — ответила она. — Чувствую себя больной и разбитой.
— Все было так хорошо, а теперь… — Она дотронулась пальцами до его лица. — Они тебя избили.
— Ничего, не умру от этого. — Харт подвел ее к стульчаку и опустил крышку. — Садись, я помогу тебе одеться.
Ему казалось, что он одевает безвольную куклу. Но он справился.
— Я люблю тебя, док — прошептала она.
Он нежно поцеловал ее в губы.
— Я тебя тоже.
В этот момент шофер в комнате начал нетерпеливо ругаться.
— Сейчас, одну минуту! — прокричал Харт.
— Что они с нами сделают? — спросила Герта.
Он покачал головой.
— Не знаю.
Окно было открыто. Харт взглянул и посмотрел вниз. Метров семь до земли. Для Герты слишком высоко. Потом он быстро осмотрел ванную в поисках оружия, но ничего не нашел кроме чугунной пробки. Он сунул ее в карман брюк.
Едва он успел это сделать, как в ванной появился Луи.
— Выходите поскорее! Время не ждет!
Герта прошла мимо него, высоко подняв голову. Шофер мистера Диринга уже выложил на кровать содержимое куртки Харта, а также его бумажник.
— И надо же, что из такого количества людей в Лос-Анджелесе выбрали в присяжные именно его, — проворчал он. — А потом он вдобавок встретился с этой Коттон!
Луи пожал плечами. Он взял с кровати деньги Харта и сунул в свой карман.
— Счастье для вас, что мы вас нашли — ведь у вас деньги уже на исходе.
— Куда вы нас повезете? — спросил Харт.
— К мистеру Дирингу, — сказал шофер. — Он хочет поговорить с вами.
У Харта груз свалился с души. От Энзенады до Тиджуана было сто миль, от Тиджуана до Сан-Диего — еще 25 миль, и от Сан-Диего до Лос-Анджелеса еще почти 200. На таком расстоянии может всякое случиться. И он уж позаботится, чтобы что-то случилось.
— А на чем мы поедем?
— На машине.
— На вашей или на моей?
— На вашей, — ответил шофер — Поведу машину я. — Он сунул револьвер в карман куртки. — И не пытайтесь разыгрывать из себя героя. Не вздумайте делать глупости. Мне не нужно и секунды, чтобы добраться до револьвера, а стрелять я умею и через карман. Кроме того, с вами на заднем сидении будет сидеть Луи с пистолетом в руках.
— А по пути к машине?
— Что вы этим хотите сказать?
— Вы должны провести нас через холл. Что будет, если я скажу портье, что нас похищают, и попрошу его уведомить полицию?
— Это ваше дело, — сказал шофер и направил револьвер на Герту, не вынимая его из кармана. — Но если вы это сделаете, достанется ей. — Он открыл дверь. — Вы идете впереди, Харт. Ваша жена пойдет за вами.
У Харта ноги были словно из ваты, когда он начал спускаться по лестнице. Портье все еще читал газету. Он был рад, увидев Харта.
— Сеньора, сеньоры…
Луи предупредительно поклонился.
— Сеньор.
С океана дул свежий бриз. Ночь была прохладной.
— Вы и девушка сядете со мной впереди, — приказал шофер.
Луна уже заходила. Уличных фонарей не было. Некоторое время они молча ехали по улицам, а потом Харт резко сказал:
— Минутку! Ведь эта дорога не на Лос-Анджелес, а к побережью!
— Совершенно верно, — сказал шофер.
— А дуло револьвера направлено прямо вам в затылок, сеньор, — дружелюбно добавил Луи с заднего сиденья.
Несколько минут спустя шофер остановил машину в пустынной части побережья. Харт посмотрел через стекло и увидел маленькие сходни, а рядом силуэт моторной лодки, привязанной к одному из столбиков.
— Приехали, — сказал шофер.
Харт медленно вышел из машины и помог выйти Герте. Да, оказывать сопротивление нужно было в отеле. Он и не думали отвезти его к Дирингу. Их целью была лодка и открытое море.
Метрах в 70–80 он заметил огни мотеля. Там люди сидели в патио и вокруг плавательного бассейна, разговаривали, пили и были милы друг с другом. А здесь — лишь темнота, пустынный берег и море. Харт сделал неуверенный шаг вперед, сделал вид, что ему трудно передвигаться по мокрому песку, а потом бросился на шофера и обхватил его руками.
— Беги! — крикнул он Герте. — Беги в полицию скорее! — В темноте позади себя он мог слышать тяжелое дыхание девушки. А потом раздался ее голос, пронзительный от отчаяния:
— Не могу! Меня держит другой!
Противник Харта был сильнее его. Харт почувствовал, что хватка его ослабевает. Вскоре шофер вырвал правую руку из тисков Харта, вытащил револьвер и стукнул им Харта по голове.
— Я предупреждал, чтобы ты не разыгрывал героя! — Тяжело дыша, сказал он. — Но если ты хочешь этого, о’кей! И полиция не узнает твой труп, когда его объедят акулы.
Когда Харт падал на колени, ему показалось, что он слышит крик Герты. А потом и ее всхлипывания и шум морского прибоя слились в ослепительной молнии боли, и реальность существовала для него лишь в сухом песке, попавшем ему в рот.
